Екатерина Вильмонт - В поисках сокровищ
— Давай попробуем его выследить.
— Зачем?
— Как зачем? Интересно же!
— Да чего тут интересного? И где ты собираешься его ловить?
— На Кольцевой! Ну, Тошенька, я тебя очень прошу, поехали со мной, мне одной скучно! И потом вдвоем легче следить. Ну, пожалуйста! Только один разочек, сегодня.
— Ладно, не ной! Все равно делать нечего! Но ты как маленькая!
— Ура, Тошка! — завопила Даша. — Ты настоящий друг!
— Уж конечно! Надо же за тобой приглядывать! Я все-таки старше тебя!
Они быстренько оделись и побежали к метро.
— Ну и что мы будем делать? — поинтересовалась Виктоша, уже стоя на эскалаторе.
— Ничего особенного. Для начала просто покатаемся по Кольцевой.
— А если мы его не встретим?
— Нет — так нет!
Они уже два раза проехали по Кольцу, а Слепого не было, заходили разные другие нищие, а Слепой все не появлялся. Даша уже пала духом.
— Ну все! — сказала Виктоша. — Мне это надоело! Кому рассказать — не поверят! Дернул меня черт с тобой связаться! — ворчала она.
— Тошенька, умоляю, давай последний круг сделаем, и все!
— Еще не наездилась? А я уже умираю, писать хочу!
— Хорошо, давай на проспекте Мира выйдем, там у метро туалет есть, я точно знаю! А потом еще кружок сделаем, а?
— Там видно будет!
Они вышли на проспекте Мира, и Тоша помчалась в туалет, а Даша глазела на выставленные в палатке фрукты. Среди прочих плодов она усмотрела какой-то новый, никогда прежде не виданный. Оранжевый, продолговатый, весь в острых рожках, он лежал в отдельном корытце и стоил пятьдесят рублей. Ни фига себе, подумала Даша. Но как интересно попробовать! Сейчас ей казалось, что нет ничего вкуснее этой рогатой штуки! А как она называется, надо будет выяснить и попросить маму купить ей такой. И хотя пятьдесят рублей лежали у Даши в кармане, но она не решилась потратить их на этот невиданный фрукт.
— Ты на что это пялишься? — раздался за спиной голос Виктоши.
— Смотри, какая штука!
— Надо же, первый раз вижу! Вкусная, наверное! А дорогая, зараза!
— Извините, молодой человек, — кокетливо обратилась Виктоша к продавцу, — как эта заморская красота называется? — И она показала пальчиком на рогатый плод.
— Кивано! — бросил продавец.
— Кивано! Красиво звучит. Дарька, у тебя двадцать пять рублей есть? Давай скинемся и попробуем!
— Давай! — с восторгом согласилась Даша. За это она и любила Виктошу — та понимала ее с полуслова!
Они заплатили пятьдесят рублей, и продавец вручил им аккуратно запечатанное прозрачной пленкой корытце с драгоценным плодом.
— Ну все! Теперь домой! — заявила Виктоша, осторожно укладывая корытце с кивано в мешочек. — Нет сил, так попробовать охота.
— А вдруг это гадость? — предположила Даша, которой тоже здорово надоело кататься по Кольцевой.
— Не может быть! Ты глянь, красота какая. Кивано! Как звучит! Киви и кивано! О! Роскошный псевдоним для цирковых артистов — Киви-Кивано! Выступают акробаты на трапеции Киви-Кивано! Блеск! — восклицала Виктоша, увлекая Дашу к метро. — Лично я еду к тебе, а ты как хочешь!
— Ладно, — согласилась Даша. Сейчас ей хотелось только попробовать таинственный плод.
Девочки спустились в метро и вошли в вагон.
— Дарька, это случайно не твой кадр? — прошептала вдруг Виктоша, взглядом указывая в другую сторону вагона.
Там стоял высокий человек в черных очках, опираясь на плечо десятилетнего пацаненка.
— Он! Тошка, это он! — шепотом воскликнула Даша.
— И он едет себе по Кольцевой, но милостыню не просит!
— Может, у него рабочий день закончился? — предположила Даша.
— Не пялься так на него, а то он обратит на тебя внимание, он же не слепой, как ты уверяешь!
Даша отвела взгляд, но продолжала искоса наблюдать за странной парочкой. «Если он уже не просит подаяния, то почему не снимет очки? — думала она. — Наверное, боится, что кто-то его увидит».
Когда поезд подошел к Краснопресненской, Виктоша спросила:
— Ну что? Что тебе интереснее, кивано или этот мерзкий тип?
— Тип! — буркнула Даша.
— И ты долго собираешься за ним таскаться?
— Не знаю! Не хочешь — иди домой!
— А кивано?
— Что кивано? Что кивано? — рассердилась Даша. — Подождет кивано!
— Нет, я одну тебя не пущу! — заявила Виктоша. — Хотя ты невозможная зануда! Ты что, Шараповым заделалась?
— Виктоша, не зуди!
Они доехали до станции «Парк культуры». Там слепой вышел из вагона и направился к выходу в город. Даша ждала, что вот сейчас он снимет очки, но нет, он шел, опираясь на плечо мальчика. Так они поднялись на эскалаторе и вышли из метро.
— Классно работает! — заметила Виктоша. — В жизни бы не догадалась, что он притворяется.
На площадке перед метро мальчик подвел Слепого к вагончику, торговавшему свежим хлебом, поставил его в сторонке, а сам купил два батона.
И они медленно, чтобы не поскользнуться, направились в сторону Зубовской площади. Девочки следовали за ними на значительном расстоянии. И вдруг парочка резко свернула в подворотню. Девочки припустились бегом. Но когда они вбежали во двор, там никого не было.
— Ушли! — выдохнула Даша. — Неужели почуяли слежку?
— Не обязательно! Может, они тут живут? — предположила Виктоша. — Смотри, этот двор — глухой! Отсюда нет другого выхода! Давай-ка подождем немножко! — Казалось, Виктошу уже заразил азарт сестры. — Только не надо глаза мозолить.
Девочки зашли за ряд гаражей-ракушек.
— Тошка, смотри!
Из обшарпанных дверей подъезда вышел Слепой, но без очков, и вместо длиннополого нелепого пальто на нем была модная кожаная куртка. Вслед за ним выскочил мальчик, тоже вполне нормально одетый, с большим пластиковым пакетом в руках. Они подошли к стоящей у подъезда белой «восьмерке» и как ни в чем не бывало уселись в нее.
— Ни фига себе! — присвистнула Виктоша.
— Тошка, номер! — крикнула Даша. — А то уйдут!
— Сейчас запишу!
Машина выехала со двора и исчезла в потоках транспорта на Садовом кольце.
— Вот и верь после этого нищим в метро! — сказала Виктоша.
— Теперь ты видишь, что я была права!
— Ну, вижу! И что дальше? Мы ведь даже не можем узнать, кому принадлежит машина! Вот если бы у нас был знакомый гаишник…
— Знакомые гаишники только в книжках бывают! — тяжело вздохнула Даша.
— Дарька, не вешай нос! — пожалела младшую сестренку Виктоша. — Мы же все-таки не так уж мало выяснили!
— Да что мы выяснили?
— Во-первых, теперь мы знаем, где у них тачка стоит, где они переодеваются!
— А во-вторых?
— Во-вторых… Да во-вторых ничего! Неважно! Главное, нам есть за что зацепиться! А кстати, пойдем — пошарим в подъезде, откуда они вышли, — предложила Виктоша.
— Думаешь, они прямо в подъезде переодеваются? Вряд ли.
— Значит, ты считаешь, тут у них эта… как она называется… хата?
— Ты хочешь сказать — хаза?
— Ну, что-то в этом роде. Пошли, глянем!
Они вошли в подъезд, обшарпанный, грязный, пахнущий кошками.
— Самое подходящее место для хазы! — заметила Виктоша. — И ничего не видно, темнотища! Надо сюда утром прийти, когда светло! Завтра с самого утра и поглядим!
— Завтра я уезжаю.
— Уезжаешь? Куда?
— В Братушев!
— Куда?
— Городок такой есть маленький, — пояснила Даша.
— А зачем тебе туда?
— Там красиво очень, воздух свежий и вообще…
— С мамой? — спросила Виктоша.
— Нет, с Надей и Карло.
— А, понятно, их на русскую экзотику потянуло! Самовары, матрешки, русская зима!
— Ничего подобного, просто Карло будет там писать зимние пейзажи. Знала бы ты, как там красиво!
— А ты почем знаешь?
— Надя фотографии показывала! — нашлась Даша. Ей не хотелось посвящать Виктошу в чужую тайну. — И еще мы там на лыжах будем ходить.
— На лыжах? Это кайф! Тогда на фиг мы сегодня за этим Слепым следили? Несерьезно как-то получается, сестренка!
— Я понимаю, но… Ничего, за три дня он никуда не денется!
— Надо думать! — согласилась Виктоша. — Через три дня вернешься, и мы продолжим расследование!
— Тошка, я тебя обожаю!
— Мне интересно стало! Я себя просто героиней фильма почувствовала! Тем более, Ленчик в Вильнюс уехал, — вздохнула она. — Ну все, поехали домой, кивано пробовать!
— Ой, я совсем забыла! Побежали!
Войдя в квартиру, девочки сразу устремились на кухню. Виктоша вытащила из сумки корытце с экзотическим плодом.
— Как интересно! Дарька, как ты думаешь, что с ним надо делать?
— Первым делом помыть!
— Помоем! Нет проблем!
Она сняла пленку с корытца и поставила его под холодную воду.
— Колючий, черт! — Виктоша взяла плод в руку, повертела. — Очистить его, что ли?
