Кирилл Кащеев - Сокровище forever!
Глава 10. Все раздеваются и бегут!
Приникнув к монитору, троица в офисе «Белого гуся» напряженно следила за отражающимися на экране компьютера людьми.
– Как думаешь, согласятся на обыск? – нервно болтая ложкой в чашке уже остывшего чая, выдохнул Сева.
– Сомневаюсь, – сквозь зубы процедил Вадька. – Этот… Неваляшкин – точно откажется.
Весь экран заполнила перекошенная физиономия Остапчука.
– Это все Неваляшка! Его работа! – вопил бизнесмен. – Недаром он так смотаться хотел – сообщнику пектораль передать!
– Нет у меня твоей дурацкой блестяхи! И не было никогда! – в ответ заорал «гном». – Хочешь – на, обыскивай! – Он содрал с себя пиджак и принялся лихорадочно выворачивать карманы, как будто в них мог уместиться килограммовый круг золота. – Хоть всех нас обыщите!
– А этот милиционер в чем-то прав – только свяжись с вами, с олигархами, без штанов останешься, – насмешливо вздохнул «эльф» Гена. – Я-то, конечно, могу и не раздеваться. Я вон с рыжей был, меня все видели, – кивнул он на Кисоньку. – Но чтоб на нашем семействе не было никаких подозрений… – Он демонстративно взялся за молнию своих облегающих черных джинсов. – Эй, рыжая, – он томно улыбнулся Кисоньке, – мужской стриптиз когда-нибудь видела?
– Снимай, снимай… – лихорадочно шептала журналистка.
– Да он и так вот-вот снимет… – буркнул из-за камеры оператор.
– На камеру снимай! Потом разберемся: что вырезать, что оставить.
– Я не понял! Чего это он персонально Кисоньке стриптиз показывать собрался? – в офисе возмутился Сева.
Вадька не обратил на него внимания, пристально вглядываясь в лица людей на экране. Кажется, никого предложение «гнома» в восторг не привело. Светлана Вениаминовна смущенно вспыхнула, престарелый непрофессор запахнулся в пиджак поплотнее, будто боялся, что его сейчас заставят устраивать стриптиз вместе с Геной. Но решительнее всех оказалась Раймунда.
– Я не согласна! – звонко выпалила она. – Я не понимаю, как можно заподозрить в краже меня! Поэтессу Раймунду Радзивиловскую! Тем более что я вместе с господином Остапчуком перед занавеской стояла, – уже более прозаически добавила она. – И я не позволю, чтобы этот грубый, бездушный человек… – она обдала Саляма презрительным взглядом, – обыскивал меня своими грязными лапами!
– Он помоет руки, мадам поэтесса, – дипломатично предложил Остапчук, – сходит в туалет и помоет, я лично прослежу!
Мальчишки в офисе «Белого гуся» нервно переглянулись – вот про туалет лучше не вспоминать!
– Вода в туалете может омыть его руки, – гордо отрезала Раймунда, – но она не омоет его души!
– Даже если он к туалету – всей душой, – хмыкнул «эльф», оставляя в покое свои джинсы.
– Кто отказывается обыскиваться, тот и пектораль украл! – обрадовалась Карина. – Снимай тетку – крупный план!
– Странно, что вы начали снимать меня только сейчас! – возмущенно сказала Раймунда, поворачиваясь перед камерой то одним боком, то другим. – Вы весь вечер должны были не отрывать от меня объектива!
– В одиночку раздеваться не будем! – подбирая пиджак, обиженно заявил Неваляшкин. – Или давайте мои ребята эту толстую подержат, а ты проверишь, прячет она в лифчике пектораль или нет, – предложил он Саляму.
– Насилие над творческой личностью! – возмутилась Раймунда.
– Он частный детектив! Он не имеет право устраивать обыски! – снова влез Пилипенко.
Внимательно наблюдающий за всеми участниками драмы Вадька вдруг заметил, как после этих слов морщинистая физиономия дедка-ученого расслабилась.
– А я имею! Кажется, – нерешительно уточнил Пилипенко.
Лицо дедка снова напряглось.
– Мне все равно, у кого какие права! – вскипел Остапчук. – Если пектораль до утра не найдется, мне конец! Мужик, найди пектораль! – вцепился он в Саляма. – Гонорар сам назовешь! Любой!
– Действительно, отыщите для меня пектораль, молодой человек, – протиснулась к Саляму Раймунда. – И как только выйдет моя книга, получите экземпляр! С дарственной надписью!
– А может быть… – робко начала Светлана Вениаминовна и смутилась, обнаружив, что все на нее смотрят. – Если вы считаете, что пектораль по-прежнему тут… Может, ее никто и не похищал? Я имею в виду… Может, это просто такая шутка?
– Слишком дорогостоящая шуточка получилась! – фыркнул в офисе Сева.
– Тихо ты! – прикрывая микрофон рукой, процедил Вадька, когда Салям в зале музея повторил его слова.
– Но ведь ее материальная ценность не имеет никакого значения. – Светлана Вениаминовна снисходительно улыбнулась.
Сева у монитора звучно запечатал себе рот ладонью – чтоб не высказаться вслух. И эта туда же! Достали его эти ученые! Миллионы для них, видите ли, не имеют значения! Сперва бы завели хоть один, а потом решали: имеют или не имеют!
– Безусловно, она стоит миллионы, – будто отвечая на Севкины мысли, продолжала Светлана Вениаминовна. – Но продать ее все равно невозможно, как невозможно продать… ну, я не знаю… Эйфелеву башню!
– Почему? – быстро бросил в микрофон Вадька. Салям в музее повторил вопрос.
– Потому что пектораль – международно известная вещь, – просто пояснила Светлана Вениаминовна. – Она внесена во все каталоги, тысячи специалистов по всему миру знают на ней каждую фигурку! В случае похищения она попадет в списки Интерпола. Ее будут искать всегда! И как в таких условиях вор станет ее продавать? Любой покупатель просто сдаст его властям!
У монитора в рабочей комнате троица сыщиков снова неуверенно переглянулась.
– А если все-таки купят? – повторил Вадькин вопрос Салям.
Светлана Вениаминовна задумалась.
– Разве что само похищение – заказное, – наконец предположила она. – Есть ведь всякие любители… Но… Иметь у себя украденную из государственного музея вещь – все равно что не иметь ее вовсе! Новый владелец даже похвастаться не сможет! Так что больше одного процента от реальной стоимости не дадут.
– Полтора миллиона, – мгновенно прикинул Вадька. – Может, и есть где балованные воры, которые за полтора миллиона и не почешутся, а наши вполне могли рискнуть.
– Вор-то мог, – неожиданно возразил Сева, – но если эта музейная тетка права – как-то я не верю в миллионера-любителя, который выложит за пектораль полтора лимона баксов! Раз она при краже вроде как навсегда обесценивается – на фига она вообще сдалась? Ее ж потом и не перепродашь!
– А если он такой любитель, которому сама пектораль нужна, а не деньги? – неожиданно вступилась за неизвестного миллионера Катька. – Если он о деньгах совсем и не думает?
– Миллионер всегда о деньгах думает – потому он и миллионер, – наставительно сказал Сева. – Это только всякие научные дамы и ученые дедки могут вкручивать, что «материальная ценность не имеет значения», – передразнил он… и вдруг словно подавился. Глаза у Севы распахнулись широко-широко, он поглядел на Вадьку и задушенным шепотом просипел: – Вадька! Бред, конечно, так на самом деле не бывает… Ну а вдруг – пектораль и правда не ради денег украли? Вон тот дедок, помнишь?! Тогда… – Он неопределенно махнул рукой, но Вадька его понял.
Один щелчок мыши – и в углу монитора распахнулось маленькое окошко, в котором быстро-быстро начали отматываться в обратную сторону кадры, снятые с цифровой камеры Саляма.
– Стоп! – крикнул Сева, но Вадька уже и так остановил.
Тихий-тихий голос так и не попавшего тогда в камеру собеседника дедка прошелестел:
«…Вы знаете, что должны делать!»
Потом крупным планом возникла решительная физиономия самого непрофессора, седенькая козлиная бородка затряслась, и старческий фальцет произнес:
«Клянусь, я сделаю это! Ради науки!»
Вадька вцепился обеими руками в микрофон:
– Салям! Быстро посмотри на деда с бородой! Который позади всех пристроился! – Изображение на экране дрогнуло и переместилось. Остальные персонажи разыгрывавшейся в музее драмы отодвинулись за край, а весь монитор заняла совершенно несчастная, белая как мел физиономия дедка. Сейчас мальчишкам было отлично видно, как мелко трясется его бороденка, бегают туда-сюда глаза, а руки нервно теребят лацканы пиджака. – Вот так! – одобрил Вадька. – И смотри не отрываясь, все время, только в его сторону! А теперь спроси у Пилипенко…
– Скажите, старший лейтенант… – задушевно поинтересовался у мента Салям, продолжая разглядывать перепуганного дедка, – когда вы покинули свой пост за занавесью…
– Я не покинул свой пост, – с достоинством возразил Пилипенко, – я просто вышел перекусить!
Слышно было, как за кадром зарычал Остапчук.
– Хорошо, хорошо, – согласился Салям, – когда вы вышли… Вас кто-нибудь видел?
– Я видела, – созналась Светлана Вениаминовна и, косясь на гневного Остапчука, зачастила: – Я пыталась его остановить, но безуспешно, а потом было уже поздно…
