Кирилл Кащеев - Актеры на мушке
Со звоном обвалилась стойка с костюмами. Сорвавшаяся с груды багажа сумка с треском лопнула, выметнув шмотки на пол. Чемоданы с багажных полок сыпались в проход прямо на барахтающихся внизу мелких.
Клубы пыли вырывались из-под колес. На миг их желто-серая завеса распалась, пропуская вишневый «жигуленок», – я увидела безумные глаза водителя. Поворот руля, скрежет шин – «жигуленок» вильнул, как пес хвостом, каким-то чудом выворачиваясь из-под нашего автобуса, и снова пропал в пыли. Ручка кресла, в которую я вцепилась, вырывалась, как живая…
– А-а-а! – меня выдернуло из кресла и швырнуло вперед на перекатывающихся по полу малых.
– А-а! – свалившийся сверху чемодан долбанул по спине жестким ребром.
Многоголосый вопль наполнил салон…
Перекрывая всех, пронзительно, на одной ноте верещала Душка:
– Прекратите безобразия! Водитель, что вы делаете! Остановите, немедленно!
Автобус крутануло еще раз…
Взмывая над салоном, как атакующая змея, развернулся рулон с декорациями – и пахнущая клеем толстая бумага накрыла нас. Будто свет выключили.
Сзади снова глухо бабахнуло. В салон хлынул удушливый черный дым… Пронзительный скрип воткнулся в уши, как ржавый гвоздь.
– А-а-а! – нас снова перекатило туда-сюда по полу, ударяя о кресла.
– Хрру-у-п-бульк-бульк! – затрещала проломленная соляная корка… и автобус гулко ухнул задними колесами в маленькое озерцо.
– Бульк-бульк-хлюп! – Автобус качался из стороны в сторону, катая нас по проходу, как леденцы в жестяной коробке. Вода под колесами со звучным хлюпаньем выплескивалась из озерца. Ухнуло, хлопнуло, полыхнуло, автобус еще раз качнулся… и все стихло.
Накренившийся на один бок автобус стоял в расплесканной соляной луже. Сзади еще что-то шипело и медленно затихало. Мелкие еще орали по инерции, наконец заткнулся один, второй, третий… И воцарилась тишина.
На дрожащих, подламывающихся руках я с трудом отжалась от пола… и села, привалившись спиной к креслу. Помахала ладонью, пытаясь разогнать клубящийся в салоне дым.
Водитель продолжал сидеть, неподвижным взглядом уставившись в лобовое стекло и тиская баранку белыми от напряжения пальцами.
Душка протопала к выходу и остановилась на ступеньках:
– Дверь откройте, пожалуйста! – попросила она. Кроме кроткого упрека в ее голосе звучала некоторая доля элегантного раздражения.
Водитель по-прежнему не повернул головы. Все так же глядя строго перед собой, он протянул руку и нажал кнопку. Дверь автобуса хрюкнула, пискнула, зажужжала и отъехала в сторону.
– Благодарю вас, – сказала Душка и сползла по ступенькам.
Я схватила в охапку подвернувшихся малых и ринулась наружу.
Мы стояли на шоссе – единственном творении рук человеческих, рассекающем инопланетный пейзаж: спекшаяся равнина, пронзительно, до боли в глазах отсвечивают белые соляные узоры и такие же сверкающие озерца, прямо из которых растут неестественно зеленые мясистые стебли камыша. Злое солнце жжет затылок, воздух воняет гарью, дымом и разогретым металлом и похож на заткнутую тебе в рот пересушенную тряпку, позади смерчами ходит еще не успокоившаяся пыль. Рядом, провалившись задними колесами в озерцо и жалобно задрав квадратную морду с глазами-фарами, как громадный зверь в западне, стоит наш автобус. И хочется орать, хотя вроде бы уже поздно, раньше надо было.
Послышался топот, и из пылевых облаков выскочил человек. Увидел нас, остановился, упираясь обеими руками в колени и тяжело, со свистом дыша, но глядя на нас с полусумасшедшим, запредельным облегчением.
– Живые! – наконец прохрипел он и теперь уже медленно, спотыкаясь на каждом шагу, поплелся к нам, размахивая чем-то похожим на рваную тряпку.
Из нашего автобуса на подгибающихся ногах наконец вывалился водитель и тяжело плюхнулся на последнюю ступеньку.
– Слышь, командир… – цепляясь за перекосившуюся дверцу и почти повисая на ней, выдохнул пришелец. – Я того… В «жигуленке» был… Который тебе навстречу…
– Так это вы нас чуть не задавили! – мелкой кусачей блохой подскочила к нему Душка-Череп, которая не могла позволить, чтоб командиром называли хоть кого-то, кроме нее.
Водитель «жигуленка» дико покосился на нее, потом на автобус:
– Господь с вами, девушка… – перевел взгляд с девичьей фигуры на морщинистую физиономию и растерянно исправился: – Женщина… Женщинка…
Витка не выдержала, хрюкнула и захохотала.
– Позволь узнать, что такого смешного? – надменно поинтересовалась Душка-Череп.
– Н-ничего… Т-татьяна Гр-григорьевна… – сквозь корчащий ее хохот выдавила Витка. – Ис… истерика…
– Вот видите! – Душка немедленно переключилась на шофера «жигуленка». – Видите, до чего вы моих девочек довели? Они актрисы! Импульсивные, тонко чувствующие натуры! Их нельзя так пугать!
– А других, что ли, можно? – спросил окончательно замороченный водитель «жигуленка». – Бр-р-р! – Он помотал головой. – Да что за бредятина такая – я тут при чем? Гляди, командир, что на дороге валялось!
Он прекратил тискать грязную тряпку в руках и сунул ее под нос шоферу. Это оказалась вовсе не тряпка, а измочаленный, словно его жевали, обрывок пористой резины. А из него наполовину выдранный свисал внушительный острый штырь.
– Похоже на штуки, которые в кино показывают… Ну, когда машину преступников останавливают, – выглядывая поверх плеча Душки, пробормотал оператор Боренька и зачем-то пощупал резину.
– Нас хотела остановить милиция? Но я же с ними только что разговаривала! Нам же разрешили проехать через пропускной пункт! – снова возмутилась Душка, но оба водителя ее уже не слушали.
Наш поднялся и пошел вокруг автобуса, водитель «жигуленка» поперся за ним. Они осмотрели передние колеса, потом направились к задним и некоторое время стояли, тупо разглядывая поглотившую их соляную лужу.
– Пропускной пункт… – задумчиво повторил водитель «жигуленка». – Там пропускной пункт, потому что каких-то недавно ловили… – И он потеребил резину. Штырь оторвался окончательно и звонко стукнул об асфальт.
– Думаешь, с тех пор поперек дороги и валялось? – присаживаясь на корточки и разглядывая штырь, как опасное насекомое, возразил наш водитель. – До нас бы напоролись, не вчера ведь было…
– Может, и не поперек. Может, как раз на обочине. Менты не прибрали, кто-то колесами подцепил, потом второй, оно на середину и того… выползло… – махнул рукой водитель «жигуленка».
– Милиция обязана прибирать за собой! – со свойственной ей энергичностью объявила Душка. – Трупы же они убирают, а те ведь тихо лежат, никого не трогают – а такую гадость оставляют! Какая безответственность! Нет чтоб веничком пройтись…
– Ну… Вы им скажите… Насчет веничка… – растерянно согласился водитель «жигуленка».
Наш бросил на него недобрый взгляд над головой Душки и выразительно постучал себе согнутым пальцем в лоб. Водитель «жигуленка» умолк.
– Когда мы сможем ехать дальше? – тоном герцогини, снизошедшей до общения с кучером, вопросила Душка-Череп.
Водитель безнадежно поглядел на торчащий из ямы автобус и с тяжким вздохом сообщил:
– Когда найдем другой автобус.
– Безобразие! – с упреком бросила Душка нашему водителю и схватилась за телефон.
– Может, менты помогут? – снова предположил водитель «жигуленка». – У вас же вон… дети. – Он поглядел на нас, точно только сейчас увидел.
Точнее, только сейчас понял, что мы стоим, полукольцом окружив взрослых, а мелкие все еще трясутся, тоже мелко, и Петюнечка жмется к моей ноге, как щенок к хозяйскому тапку.
– Мы не станем ждать милости от безответственной милиции, подкладывающей штыри детям под шины! – объявила Душка с такой уверенностью, что я даже глянула на мелких – вдруг у кого-то и правда есть шины?
– Я звоню нашему спонсору! – Теперь голос Душки звучал, как если бы она собиралась брякнуть на трубу лично Господу Богу. – Он сейчас все уладит! Константин Дмитриевич? У нас тут знаете что произошло? У нас тут такое произошло! – затарахтела Душка.
Я стряхнула с себя мелких и придвинулась поближе, надеясь уловить голос спонсора в трубке. С другой стороны у самого плеча Душки-Черепа топталась Витка.
– И вы напоролись на этот самый штырь? – удалось мне уловить тихий, как комариный писк, голос спонсора в мобилке Душки. Интересно, мне кажется или и впрямь его голос звучит сдавленно, будто этот самый штырь ему в глотку загнали?
– Да, Константин Дмитриевич! Вот так всем автобусом взяли… и напоролись! – в голосе Душки слышалось даже какое-то садистское удовлетворение. Будто мы в очередь построились и один за другим на штырь насаживались. А она нас в спины толкала.
– Что нам делать, Константин Дмитриевич? Вы должны как-то нас вытащить… – Душка вдруг заметила мои и Виткины шевелящиеся уши, метнула на нас строгий взгляд и отвернулась, ревниво прикрывая трубку ладонью. Дальше до нас доносилось лишь слабое шуршание в мембране да Душкино:
