Владимир Сотников - У сыщиков каникул не бывает
«Иннокентий» пожал плечами. Что-то он не очень врубился в Санины сравнения!
– Интересно, а Марксэну можно переименовать во что-нибудь старинное? – поинтересовался он. – Например, в Амфибрахию?
– Да ничего ты, Пашка, не понял, – рассердился Саня. – При чем тут Амфибрахия? Марксэна – имя, хоть и смешное. А я тебе про названия улиц объясняю.
– Ну и объяснял бы по-человечески. Сам мое имя начал в пример приводить… Ладно, Чибис, объясняльщик из тебя – как из меня композитор. Пошли быстрее, а то на Тверской свет выключат!
На углу Старопименовского переулка и Тверской улицы располагался ресторан «Баку».
– Вообще-то здесь надо поосторожней, – предупредил Саня. – К вечеру сколько всякой шушеры на Тверскую выползает…
Пашка недовольно покосился на друга. Чего это Чибис говорит таким тоном, будто он взрослый и беспокоится за своего малолетнего спутника Пашку?
И вдруг, словно в подтверждение Чибисовых слов, прямо перед их носом распахнулась боковая дверь ресторана. Видно было, как из нее кого-то изо всех сил выталкивают, а этот «кто-то» изо всех сил сопротивляется. Он уцепился двумя руками за дверные косяки, подставив своим противникам не такую уж и широкую спину. Было похоже, что те не человека в дверь выталкивают, а эту самую дверь взламывают.
Саня схватил Пашку за рукав:
– Давай на ту сторону! Вечно здесь разборки! Это служебный вход ресторана. Они, наверное, пьяного какого-нибудь выкидывают.
Но человек, цеплявшийся за дверь, пьяным не был. Он отчаянно крутил головой, пытаясь оглянуться, и орал во все горло:
– Да вы такого продукта в жизни не видели!
За его спиной гоготнул здоровенный качок:
– Зато таких «чайников» насмотрелись. Сказали тебе, шевели конечностями, не мешай людям отдыхать!
Второй качок сказал:
– А ну, Вась, отойди! А то вдвоем тут не размахнуться.
Вася отошел от двери, а напарник Васи, освобожденный для маневра, ударом ноги выбил из двери живую пробку. «Пробка» екнула, пролетела половину улицы и быстро, чтобы не упасть, побежала прямо на Саню и Пашку.
Этого им только не хватало!
Саня стоял подальше. А вот Пашке не повезло. Хорошо еще, что летевший на них человек был не особенно внушительной комплекции. Незнакомец просто влип в Пашку, обхватив его руками, словно встретился после долгой разлуки. А мог ведь и с ног сшибить после такого ускорения!
– Пардон, пардон, – забормотал он, отскакивая в сторону.
Вид этого щуплого человека показался Сане каким-то странным. Во-первых, его лицо было обрамлено пышными бакенбардами. Во-вторых, одет он был так ярко, что от взгляда на него могли заболеть глаза. Огромный оранжевый галстук выбивался из-под желтого пиджака, на носу громоздились несуразные очки, стекла которых тоже сверкали желтым цветом. Канарейка, да и только!
Наверное, Пашка тоже обалдел от необычного зрелища. Во всяком случае, он остановился посреди улицы как вкопанный. Саня дернул его за руку, но Пашка не обратил на друга ни малейшего внимания.
Канарейка тем временем быстро повертел головой, раздосадованно махнул рукой и торопливо пошел прочь по Тверской.
– Побежали за ним! – воскликнул Пашка.
– Зачем? – удивленно спросил Саня.
Пашка открыл было рот, чтобы что-то объяснить другу, но словно бы засомневался и передумал.
– А может, я и ошибся… – пробормотал он.
Канарейка давно уже затерялся в толпе людей, гуляющих по Тверской. А их было в это время, пожалуй, еще больше, чем днем.
– Пошли в сторону Кремля, – предложил Саня.
– Ну, пошли, – кивнул Пашка и добавил вполголоса: – Да, точно ошибся!
– А вот это Английский клуб. – Саня показал на красное здание со львами у ворот. – Сюда еще Пушкин ходил в карты играть. А жил он, когда в Москву приезжал, знаешь где? Совсем рядом с моим домом, в Воротниковском переулке, представляешь? Так что, вполне возможно, он ходил в клуб той же дорогой, что и мы сейчас, – рассказывал Саня.
Пашка, конечно, слушал. Но встреча с Канарейкой не выходила у него из головы.
«Да что я, старик, что ли? – думал Пашка. – Не могу сообразить, его видел или не его?»
Тем временем ребята дошли до Пушкинской площади. Бронзовый поэт спокойно и загадочно смотрел на гуляющую толпу. Казалось, он наклонил голову, чтобы его не слепили яркие прожекторы, которыми был освещен памятник.
Пашка удивился: какие-то люди друг за другом перелазили через тяжелую цепь, ограждающую Пушкина, и поочередно читали стихи. Безучастный милиционер стоял поодаль.
– И что, вот так можно всем, кому вздумается, декламировать? – спросил Пашка.
– Да, если и ты хочешь, пожалуйста, – кивнул Саня.
– Что я, с дуба рухнул? – хмыкнул Пашка. – В каникулы стихи читать, да еще на улице!
– Почему? – не согласился Саня. – Интересно же. Только мне не нравится, когда они свои стихи орут. Лучше бы Пушкина читали. Ему же двести лет будет, а не им.
Старушки продавали рядом с памятником букетики подснежников, чтобы люди могли класть их к памятнику. И все покупали, даже очередь небольшая образовалась! Это показалось Пашке таким странным, непривычным… Но когда Саня тоже купил букетик, Пашка перешагнул через цепь и положил его у памятника. Правда, он тут же выскочил обратно, даже ногой зацепился в спешке. Еще не хватало, чтобы его приняли за очередного декламатора!
Но в ту же минуту Пашка напрочь забыл про Пушкина и стал вглядываться в толпу за памятником. Там маячила знакомая несуразная фигура. В руках фигура держала небольшую белую картонку.
«Канарейка! – узнал Пашка. – А тут что он делает, интересно?»
Они с Саней подошли поближе. «Гадаю по руке», – было написано на Канарейкиной картонке. Канарейка сновал среди людей, назойливо предлагая свои услуги. Но люди в основном только улыбались и мотали головами.
«Такой нагадает! – неприязненно подумал Пашка. – Что за тип? Везде лезет».
Саня уже отошел к подземному переходу и призывно махал Пашке рукой.
– Давай спустимся, там внизу самые новые диски с играми продают. Правда, дорого, но хоть посмотрим, – предложил он.
– Да ну, – махнул рукой Пашка. – У меня все равно компьютера нет. Ты иди, а я тут подожду. Понаблюдаю пока…
Одна мысль не давала ему покоя: этого или не этого человека он видел выходящим из Марксэниной квартиры?
Когда Анка спустилась вниз, Пашка остался на лестничной площадке. И стал слушать, не хлопнет ли какая-нибудь дверь. Как только раздался первый хлопающий звук, Пашка стал осторожно спускаться вниз. Через узкую щель, обрамленную перилами, он видел мелькающую фигуру человека. Вернее, не столько видел, сколько слышал его шаги и прыжки его собаки. Потом он вошел в лифт, и Пашка не успел его разглядеть. А на улице он видел его только со спины, а потом и вовсе упустил из виду. Так что немудрено было теперь сомневаться: этот, не этот?..
Нет, кажется, этот!
– Чибис, – медленно спросил Пашка, когда Саня поднялся из подземного перехода, – разве ты его не узнаешь?
– Кого? – не понял тот.
– Ну, своего соседа. Который вне подозрений.
И Пашка кивком головы показал на «гадалку» с картонкой в руках. Саня всмотрелся:
– Где, где?
– Да вот же он, Канарейка, которого еще из ресторана выкинули, который меня чуть с ног не сбил! Он это! Это его я сегодня упустил в ваших дворах. А когда я вернулся, ты сказал, что твой сосед вне подозрений!
– Что-то путаешь ты, Пашка, – удивленно покачал головой Саня. – При чем тут мой сосед? Придурок, который налетел на тебя у ресторана «Баку», совсем не Иван Антонович. Ты что? Этого типа я первый раз вижу! Не считая, конечно, встречи у ресторана.
Пашка ничего не понимал. Неужели он запутался окончательно? А тут еще Чибис улыбается так, словно сочувствует: мол, с кем не бывает, всякому может померещиться.
Пашка обиженно нахмурился. Нет, ни в коем случае не могло ему померещиться! Не такой он, Пашка Солдаткин, дурак…
Ребята шли вниз по Тверской, к Кремлю, и Саня больше не возвращался к разговору. Наверное, лишний раз не хотел расстраивать друга. Но Пашка не унимался:
– Может, это не он из подъезда выходил? Или не он один?
– Ну, не знаю, – покрутил Саня головой. – Это у вас с Анкой надо спросить. Точнее, у нее. Она ведь во дворе караулила.
– Караулила! – возмутился Пашка. – Что она, до двух считать не умеет? Я ее русским языком спросил: вышел человек с собакой из подъезда? Она говорит: да, вышел, пошел вон туда… Идем к ней прямо сейчас, все узнаем!
– Да поздно уже, – стал увещевать его Саня. – Завтра все узнаем. Или, если так хочешь, сегодня из дому позвоним.
Саня был искренне огорчен. Он видел, как расстроился Пашка, но ничем не мог ему помочь.
– Слушай, – вдруг вспомнил он, – Иван Антонович ведь пригласил нас к себе. Вот завтра сходим, ты и развеешь свои сомнения! А этого типа, с плакатиком, я действительно раньше никогда не видел. Что я, обманывать тебя буду?
– Чибис, а ты хорошо знаешь свой подъезд? – вдруг задумчиво спросил Пашка. – Может, там внизу еще один выход есть?
