Вадим Селин - Верните мне мозги!

— Да, с Серегой Штопором, — ляпнула Танька и обомлела от своей собственной тупости.

«Идиотка! У меня точно нет мозгов!»

— С кем? — переспросила Катюха. Странно, но она не особо и удивилась. Вопрос вроде бы задала так, чисто для галочки.

— Да с одним знакомым, Серегой, я ему стрелку забила, он мне должен штопор принести, — мастерски выкрутилась Танюха. Все-таки капелька мозгов, видимо, в голове еще осталась. — А на фига тебе штопор?

«Ты посмотри на нее, какая любопытная», — подумала Танька и сказала:

— Да надо — давно уже хотела научиться пользоваться штопором, — и, чуть подумав, прибавила: — Ради этого я даже школу сегодня прогуляла — все утро красилась.

— Да?… — с сомнением протянула Катюха. — Ну, раз так, то благословляю… Это, значит, уже сходить за штопором называется…

— Это не то, что ты подумала, — стала оправдываться Танька и отчего-то покраснела.

— Ой, да ладно, не первый год на свете живу, — прочирикала Катюха. Танька подумала, что если бы Катюха сейчас была рядом, то непременно игриво ткнула бы ее локтем под ребра. Катюха обожала игриво толкаться локтем под ребра. Порой даже довольно ощутимо.

— Ну все, пока, — поспешила отвязаться от подруги Танька. Но не тут-то было. Катюха вдруг сказала:

— А вообще, знаешь, завали-ка сначала ко мне, а потом на сви… то есть за штопором поедешь.

— Я же сказала уже, что не успею.

— Успеешь, — самонадеянно воскликнула Катюха. — Я тебе обещаю.

Что-то в Катюхином тоне было странное, загадка какая-то, что ли… И Танька согласилась.

До встречи с Серегой Штопором оставался час, и Танька рискнула — вышла на остановку и поехала к Катюхе (но перед этим завернула к мусорным жбанам и покормила животных, которые уже послезали с деревьев и повыходили из укромных мест). И так получилось, что приехала к ней за пять минут, хотя раньше добиралась не менее получаса.

«Странно… — нахмурилась Танька, — как такое может быть?… Маршрутка вроде бы ехала как обычно, не играла в перегонки с машинами, а доехала до Катюхи я за пять минут…»

Танька снова сделала вывод, что со временем творится что-то необычное. Оно тянулось, как что-то, что очень сильно тянется. Обычно летит как сумасшедшее, а тут — и тянется, и тянется, хотя вроде бы все как всегда…

— Давай, говори, что там у тебя случилось, а то я спешу, — с порога начала Танька.

Однако так просто она не отделалась — Катюха ее завела в квартиру, напоила чаем, накормила пирогами и только тогда провела в гостиную и начала издалека:

— Вот мы с тобой подруги, да?

— Да… — согласилась Танька.

— Высшие подруги?

— Высшие, — снова согласилась Танька, не понимая, к чему Катюха клонит (у Катюхи любимое слово было «высшее»).

— Фу-х, от сердца отлегло, — призналась Катюха и потрепала уголок подушки.

— Это все, что ты хотела узнать?

— Нет! — нервно ответила Катюха. — Скажи, вот за что бы ты не смогла меня простить бы? Вот что бы я сделала бы, и ты бы меня за это бы не простила бы? — «разбыкалась» Катюха.

— Наверно, если бы ты меня предала бы. Если бы я тебе что-то сказала бы по секрету, а ты бы написала бы это на транспаранте и вышла бы с ним в центр города бы, — произнесла Танька, заметив, что «быканье» заразительно.

— И все? — напряглась Катюха. — Только за это?

— Ну, еще бы за то, если бы ты отбила бы у меня парня бы… — присовокупила Танька еще один пункт к списку причин разрыва дружбы.

— Еще что?

— Да больше ничего, — растерялась Танька.

— Точно?

— Да, точно, это все.

Катюха просветлела. Вскочила с дивана и обняла Таньку.

— Ты самая высшая подруга в мире!

— Ты тоже!

Чмок! Чмок!

— А теперь иди, а то опоздаешь, — спохватилась Катюха, выталкивая Таньку в прихожую. И сунула ей с собой синий шуршащий пакет с пирогом. Катюха просто боготворила синие шуршащие пакеты, а также любила дарить всем своим знакомым пироги собственной выпечки, уложенные в синий шуршащий пакет.

Несколько озадаченная Танька побежала на остановку, а Катюха прошла в свою комнату и стала у окна, из которого открывался волшебный вид на остановку. Спряталась за занавеску и посмотрела на Таньку, которая ждала автобус и держала в руках синий пакет с пирогом.

Катюха закусила губу. И прошептала:

— Эх, подруга моя высшая, сможешь ли ты меня простить…

Глава 5

По пути к остановке Танька интенсивно представляла себе, как выглядит Серега Штопор. Блондин он или брюнет? Высокий или низкий? Прямой у него нос или с горбинкой? А волосы какие? Прямые или вьющиеся? А кожа какая? Белая или смуглая? Или он краснокожий? А ногти, ногти какие? С красивым правильным овалом или так — тяп-тяп, лишь бы были? Да, все это очень интересно… Было бы хорошо, если бы Серега оказался брюнетом среднего роста, с грузинским носом, вьющимися волосами, смуглым и с овалом ногтей идеальной формы — такие были в Танькином вкусе. И ногти, и парни. (Танька была сама точно такой же, только девчонкой.)

Танька запрыгнула в маршрутку и подумала: «Вот сейчас я точно на встречу поеду, и ничто меня не остановит! А до встречи, кстати, еще полчаса. То есть я полчаса назад была дома. За это время я успела и к Катюхе съездить, и похавать у нее, и посекретничать… Фантастика просто… Время, что ли, на месте стоит?»

Ничто не предвещало беды.

Танька вышла на нужной остановке и хотела уже было перейти дорогу в сторону улицы Береговой, но вдруг замерла. Обстановка была какая-то не такая, как всегда. Не было ни домов, ни улиц, а только… самое натуральное кладбище!

Да, она стояла на самом натуральном кладбище, посреди могил, покосившихся крестов и надгробий. Все вокруг заросло высокой травой, достававшей до плеч, проще говоря, кладбище было заброшенным, и за ним никто не следил. Под ногами было скользко из-за толстого слоя грязюки. На кладбище царила сырость, будто тут прошел сильный ливень, и отчего-то пахло речной тиной.

«Что-то мне подсказывает, что с Серегой Штопором я встречусь нескоро…» — обреченно подумала Танька и приготовилась ждать ярких зрелищ. Присела на скамейку рядом с чьей-то могилой и стала усиленно ждать.

Однако ничего и не думало происходить.

Танька посмотрела на небо. Оно начинало темнеть прямо на глазах.

— Отлично, — сказала она вслух. — Время то тянется как жвачка, то несется как ненормальное так, что и не догонишь. Еще и полтретьего нет, а уже темнеет.

Если бы у Таньки были мозги, то воображение принялось бы рисовать ей ужасные картины. Но мозгов не было, и ужасных картин тоже.

— Я на каком-то кладбище. Солнце село. Начинается ночь, хотя идет день… — устало проговорила Танька. Ей уже порядком поднадоели эти приколы. — Все просто чудесно. А мне еще уроки на завтра делать…

Звенящая тишина на кладбище потрясала своей неестественностью. Отчего-то не пели птицы, не дул ветер, не скрипели качаемые им же сухие деревья, по палым листьям не бегали мелкие зверьки… Тишина давила на уши, Таньке хотелось куда-нибудь спрятаться от нее, забыться, лишь бы не было тихо. В окружении вековых деревьев и могил она ощутила себя каким-то ничтожеством, собственное существование на земле показалось ей ненужным, незначительным.

Противоестественная тишина начинала угнетать, и постепенно в Танькиной душе начала зарождаться паника.

Девчонка всегда считала, что кладбищ бояться не надо, ведь на них похоронены мертвые люди, которые обычно к живым не ходят, но, когда вокруг нее оказались одни могилы — причем их окутывало безмолвие природы, — козлина-страх начинал появляться поневоле…

— Я должна встретиться с Серегой, — решительно проговорила она и зашагала между могилами, пытаясь обнаружить тропинку, которая выведет ее к остановке.

И вдруг… Как припадочный затрещал дятел. В этот же самый момент Танька увидела перед собой… гроб. Да, раскрытый респектабельный гроб, в котором лежал на боку, словно подремывая, покойник. Она совершенно точно была уверена, что это был покойник. Он был одет в красивый черный костюм, обложен завядшими и уже начинающими подгнивать цветами, источающими противный аромат, его ноги ютились в белых тапочках, а под голову была подложена подушка с миленькими рюшечками. Это был покойник. А кто же еще? Это подтверждал и его внешний вид, от которого у Таньки потемнело в глазах. Катюхины пироги сами собой полезли вверх по пищеводу. Глаза заслезились, она согнулась пополам, и ее стошнило на разросшийся неподалеку на свою беду куст бузины. Что на Таньку так подействовало? Да то, что этот человек имел приятный зеленый оттенок, и все участки кожи, которые были доступны взору, покрывала то ли слизь, то ли тина, то ли все это вместе. В придачу ко всему над гробом летали мухи. И пахло-о вместе с запахом гнилых цветов очень неприятно. Даже отвратительно. Это был настоящий мертвец, а не игрушечный, как в кино… Ужас…