Алексей Биргер - Тайна старого камина
— Странно, — проговорил Петя. — Отец мне как-то сказал почти то же самое. Он сказал, что нет ничего хуже людей, которые знают, что им надо, и прут напролом, как носороги. Что жизнь надо строить, а не завоевывать… Но ты ведь понимаешь, при этом надо трезвую голову на плечах иметь.
— Да кто же спорит!.. Просто… Вот мы с тобой всего второй день знакомы, а мне уже хочется, чтобы ты не был таким… таким бронированным.
— Я вовсе не бронированный! — рассмеялся Петя. — И правда, очень славный парк, — решил он сменить тему. Они были в начале главной аллеи. — Иди, Бимбо, побегай! — Хозяин пса отстегнул поводок от ошейника. — Расскажи мне лучше о своем отце, — предложил он. — А то для меня он… — Мальчик сделал вид, как будто смотрит на солнце, прикрывая глаза от слепящего света. — Легенда!
— Он терпеть не может быть легендой! — сообщила Аня. — Он говорит, что просто делал свое дело так хорошо, как мог, чтобы не было стыдно. Жалуется, что от призов и сувениров от поклонников повернуться негде. Но это он шутит, конечно… — Аня засмеялась. — Когда я была совсем маленькой, у нас случилась одна история. Мне уже тогда очень хотелось играть в футбол, и я липла к ребятам, чтобы меня в игру взяли. Они знали, кто мой отец, но все равно относились с недоверием — девчонка все-таки. Вот они мне и говорят: «Видишь, у нас мячик совсем плохой, а у вас дома, небось, их завались. Принесешь хороший мячик — возьмем в игру». Я пошла домой и взяла первый попавшийся. А это был не простой мячик. Тогда отец получил серьезную травму перед самым чемпионатом мира и не поехал на него. И сам досадовал, и друзья по сборной переживали… Потом говорили, что, если бы отец поехал на чемпионат, наша сборная могла бы выступить намного лучше. В общем, перед отъездом на чемпионат мира «сборники» оставили отцу мяч, на котором каждый расписался и еще написал что-нибудь типа «Мы с тобой» или «Держись, старина!», или «Мы тебя не подведем!» Представляешь, какая ценность?
— И ты этот мячик уволокла?
— Да. И ребята, главное, не посмотрели, что мячик в надписях, сразу в игру его пустили. Или увидели надписи, но не поняли, что это такое — решили, что раз я вынесла мячик на улицу, то все в порядке, им можно играть. Все надписи, как ты понимаешь, через пять минут стерлись.
— И тебе влетело?
— Мама хотела меня наказать. Но отец подробно выспросил у меня, как было дело, и сказал: «Ты, конечно, виновата, что взяла такую вещь без спросу. Но это ничего. Если бы ты знала, сколько это стоит, и унесла продать — тогда беда, тогда считай, что мы дочку уже потеряли! А так… Все-таки, мои друзья не на этом мячике, а во мне, там их никто не сотрет. Но больше так не делай, ладно, Осенок?»
— Как он тебя назвал? — живо спросил Петя.
— Осенок. Это такое у меня домашнее прозвище. Понимаешь, от Аси, уменьшительного от Анны, когда-то получилось «Оса». И дома меня зовут Осой, Осенком или Оськой.
— А знаешь, — сказал Петя. — Мне это нравится больше, чем Аня. Если я тоже буду называть тебя Осой или Оськой — а иногда Осенком, а?
— Конечно! — согласилась Аня.
— Вот и отлично! — Петя схватил палку. — Бимбо, иди сюда, поиграем!
Пес с восторженным лаем помчался навстречу хозяину. Ребята долго бросали ему палку, Бимбо за ней кидался, приносил назад и требовал, чтобы ему опять бросили. После чудесного дня наступил чудесный вечер, заходящее солнце золотом горело на свежей листве. Петя и Оська на время забыли все беды, тревоги и загадки и просто радовались жизни.
И даже Бимбо не учуял, что метрах в пятидесяти от них стоял Голяк, в укромном местечке за толстыми стволами деревьев, рядом с Голяком стояли еще три типа, которым он что-то говорил, показывая на Петю. По злорадной ухмылке Голяка можно было догадаться: он уверен, что скоро поквитается с Петькой с лихвой!
Глава VII
Ценные сведения
Друзья Пети и Оськи времени зря не теряли.
Саша Мякин сидел за кухонным столом напротив отца и, подперев щеки кулаками, смотрел, как отец ест суп, с трудом заставляя себя помедленнее двигать ложкой, потому что привык делать все на ходу, да и проголодался— за день.
Аня — то бишь Оська — была права, когда говорила о наивной и до смешного трогательной вере Саши в своего отца. Мальчик гордился тем, что папа много лет обеспечивает порядок в их квартале — и неплохо справляется, — но при этом переживал, что отец застрял в самом низу служебной лестницы и с очередным званием его обходили не раз. Да что звание! Всего четыре года, как эта двухкомнатная квартира стала принадлежать им целиком. До этого она была коммунальной, и в той комнате, которую теперь занимали родители, жила большая семья. Саша до сих пор не мог привыкнуть, что у него есть своя комната. Прежде он жил в закутке, отделенном от мамы с папой ситцевой занавеской. И ведь сколько раз говорили его отцу: «Похлопочи ты, ведь дадут тебе отдельную квартиру, ты столько лет в милиции, и на хорошем счету!..» Отец лишь отмахивался. И только когда стало известно, что соседи съезжают, мать заставила его пойти и подать заявление на расширение жилплощади…
Саше очень хотелось как-нибудь помочь отцу. Скажем, напасть на след крупного преступника. Папа его, конечно, поймает, а уж тогда и майора дадут, и на Петровку работать возьмут… Ну, Саша был фантазер известный. И всегда убежденный, что в итоге будет так, как ему мечтается.
Он запоем читал сказочную фантастику — про гоблинов, троллей, хоббитов, ведьм. По несколько раз перечитал Толкина и все томики «Звездных войн» в разных изданиях. И, естественно, часто воображал себя героями любимых книг.
Не очень радостными выдались у него первые школьные годы. Одноклассники сначала побаивались сына участкового, но потом, поняв, что этот толстый добродушный увалень ни за что не побежит жаловаться отцу, стали устраивать ему пакости. Ставили подножки, сшибали с носа или прятали очки, учиняли злые розыгрыши. Саша сам себе порой удивлялся: и почему у него рука не поднимается дать сдачи обидчикам, почему он все терпит? Прячась от неприятностей, он все больше читал и в воображаемых мирах находил утешение. Потом его незлобивость наскучила одноклассникам. Что толку издеваться над тем, кто не сопротивляется и все воспринимает спокойно, как будто ему до лампочки? От него отстали, и Саша вздохнул полегче. Постепенно он сдружился со многими из своих обидчиков — и они оказались славными ребятами. Кажется, им теперь было даже немножко стыдно, что они поддались стадному чувству. А когда выяснилось, что у Саши отменная вратарская реакция и во многом другом этот «жиртрест» не промах, он стал почти всеобщим любимцем, как обычно случается с добродушными людьми.
Теперь, выждав, пока отец утолит первый голод, Саша проговорил:
— А я познакомился с мальчиком из первого подъезда. Ну, они недавно въехали. Его Петькой зовут. И он очень хороший. И родители у него — совсем не те новые русские, которые всем противны. Его отец много работает и много зарабатывает. В общем, нормальные люди.
— А, это те, что въехали в бившую квартиру Изоварова? — рассеянно спросил отец.
— Кто такой этот Изоваров? — поинтересовался Саша.
— Еще тот фрукт. Крупный был правительственный чиновник и взятки хапал по крупному. Видно, кому-то дорогу перешел, потому что на него анонимный донос прислали. Так мы его и зацепили.
— Разве сейчас нельзя точно установить автора анонимки? — спросил Саша.
— В большинстве случаев можно. Экспертиза сейчас умеет почти все. Но тут был случай особый. Донос набрали на компьютере, отпечатков пальцев на нем не было. А ведь автор доноса знал очень много… Он такие данные подкинул, так указал, где искать улики, что стало ясно: он не из случайных людей. Нам очень хотелось его найти, но…
— А когда это было? — спросил Саша.
— Дай-ка сообразить, — сказал отец. — Ты знаешь, очень быстро все произошло. От начала следствия до суда — месяца четыре. Скоростные сроки, ведь иногда такие процессы затягиваются года на два.
— Почему так быстро? — с подозрением спросил Саша.
— Трудно сказать. Ну, конечно, дело было ясное, потом тогда вышел указ об усилении борьбы со взяточничеством, так что Изоваров под горячую руку попал. Квартиру конфисковали месяца два назад. Значит, со времени получения доноса прошло не больше полугода.
«Мог ли отправить донос тот же самый человек, который сейчас мечтает заграбастать квартиру? — судорожно соображал Саша. Вариант был настолько романтичный, что мальчику жутко захотелось, чтобы так и было, и он уже почти убедил себя в правильности своего предположения. — Если так, то получается, — ему нужна именно эта конкретная квартира. Он думал, что, убрав Изоварова, заполучит квартиру в свои руки — например, в нее въедет его подставное лицо. Считал, что у него достаточно возможностей, чтобы все провернуть в два счета. И тут квартиру получает Петькина семья — переходит ему дорогу! А он не успокаивается и начинает портить жизнь этой семье. Но если так, то, выходит, дело не в квартире как таковой, не в ее стоимости — дело в том, что в квартире что-то есть — что-то, что этот человек очень желает заполучить! Что это может быть? Да тайник с немыслимыми драгоценностями… Сколько же лет этому тайнику? И почему его до сих пор не обнаружили? Ведь в квартире столько раз делали капитальный ремонт, вот и совсем недавно… Значит, у этого человека есть какие-то особенные сведения…»
