Дети Ченковой - Людо Ондрейов
Я брожу по лесу часа полтора уже, а нашел всего несколько лисичек и два крохотных белых грибка, которые едва-едва выглядывали из земли. Они росли вблизи от того бедного гриба, на который я наступил. И снова я чувствую досаду. Еще на опушке поищу — и отправлюсь домой. Скажу маме, что грибы не растут: дождичка бы надо на два-три денька.
— Винцко-о! — вдруг слышу я чей-то протяжный голос.
— Ау-у-у! — откликаюсь я так же протяжно и оглядываюсь. — Кто меня звал?
— Винцко! Нашел уже что-нибудь?
— Что-о?
— Спрашиваю: нашел что-нибудь?
— Да так, кое-что!
— Верно. Если ходить, так всегда кое-что найдется. И я нашел кое-что.
— Поглядеть можно?
— Что?
— Можно ли поглядеть, спрашиваю?
— Отчего же не поглядеть? Ведь я кое-что нашел. Если ходить, всегда кое-что найдется, — повторяет он еще раз.
В деревне у нас дядюшка Елеменский один из самых завзятых грибников. Всегда, отправляясь по грибы, берет он рюкзак и, пока не наполнит его доверху, из лесу ни за что на свете не уйдет.
Я подхожу к дядюшке Елеменскому, заглядываю в рюкзак, и у меня от зависти дух захватывает.
— Здо́рово! — невольно восклицаю я. — Да ведь у вас почти полно.
— Полно, как же! — смеется он мне прямо в лицо. — Туда их войдет еще во-он сколько — половина твоей корзинки, — говорит он, показав на мою плетушку.
— А я думал, что грибов-то вовсе еще нет!
— Нет? Если с толком ходить, всегда кое-что найдется, — повторяет он уже, наверное, в третий раз.
И вдруг он, вскрикнув словно ужаленный, подскакивает ко мне, нагибается и прямо у меня из-под ног выхватывает белый гриб.
— Ты, кажись, ослеп!
— Что?
— Иди-ка ты теперь куда-нибудь отсюда подальше!
— Почему?
— Теперь ты, парень, здесь мне не нужен… Оставь его! — закричал он, когда я тут же заметил еще один белый гриб.
Я выпрямился, обчищая гриб. Дядюшка Елеменский мигом очутился около меня.
— Отдай! — приказал он и протянул ко мне руку.
Я глаза вытаращил.
— Отдай же! Не понимаешь? А тот гриб кто нашел? Ты или я? Уж очень ты ловок — дружка из-под носа выхватить! Ты вообще-то знаешь, что такое дружок у грибов?
— Что же?
— Ну знаешь, я не виноват, что у тебя понятия никакого нет о таких важных вещах. Грибник найдет какой-нибудь гриб, и все остальные, что поблизости растут, принадлежат тому, кто нашел первый. Грибы, что в одном месте растут, вроде бы как одна семья. Все они братья или друзья. Друзья! Так ведь и говорится: грибную семейку в один кузовок кладут.
Он выхватил у меня белый гриб и сунул его в свой рюкзак.
— А теперь чеши отсюда! — приказал он мне, показывая на дорогу.
Я ни с места, в себя никак прийти не могу.
— Не слышишь, что ль?
Я ушел в конце концов. Хоть и злился я, но и весело было мне. Все-таки мне повезло. Пока я добрался до дороги, еще четыре больших гриба мне попалось. Все четыре росли на одном месте. Ну, а что, если и пятый там же еще остался? Дядюшка Елеменский пойдет за мной и, может, найдет его. Гм… А грибную семейку, мол, в один кузовок кладут!
ВСТРЕЧА С ДЯДЮШКОЙ РАФАЭЛЕМ
Когда я вышел из лесу, первым делом встретился мне дядюшка Томашович. Тот самый, что в духовом оркестре на корнете играет. Дядюшка Томашович играет первый голос, дядюшка Белай — второй. Оба они люди хорошие, и оба, с тех пор как начал я учиться на геликоне играть, со мной подружились. Иной раз остановят меня на улице, а ребята глаза таращат: о чем это я со взрослыми говорю?
— Сколько диезов в c-dur? — всякий раз пристает ко мне дядюшка Рафаэль.
— У c-dur нет диезов.
— У c-dur нет диезов? — глядя на меня, щурится дядюшка Рафаэль. При этих словах он как-то так чудно́ горбится, и все ребята, которые это видят, покатываются со смеху.
— У c-dur ничего нет.
— В самую точку попал! — восклицает дядюшка Рафаэль. После этого он расправляет плечи и накидывается на мальчишек: — Вы-то чему смеетесь?
— А мы не смеемся.
— Ну и сыпьте отсюда!
Он топает ногой, и им приходится отступить.
Сейчас он на мое приветствие ответил и тут же меня проверять принялся.
— На какой счет вальс играют? — спросил он.
— Вальс играют на счет три.
— На какой счет польку играют? — продолжает он свой допрос.
— Польку — на два.
— А марш?
— Тоже на два.
— Вижу, ты вперед подвигаешься, — похвалил он меня. — В мою книжку заглядывал?
— Заглядывал.
— Хорошая книжка… По ней мальчуган вроде тебя многому научиться может. Не врешь, в самом деле заглядывал?
— В самом деле…
Он улыбнулся мне и дальше было пошел, но вдруг вспомнил о чем-то.
— Послушай-ка! А тебе не хочется подработать? — спросил он.
— Подработать? А где?
Сперва я подумал, что, видно, он по грибы собрался, а сейчас, когда меня встретил, передумал и предпочитает у меня грибы купить.
— По-моему, подработать ты был бы не прочь.
— Подработать? А где?
— Вместе со мной.
— С вами?
— Ну да.
— Но ведь вы коров пасете?
— Да, коров пасу. Ну так что? Плохая разве работа пастухом быть?
— Работа ничего.
— Тебе, кажись, не больно по вкусу такое дело. Ты доктор, что ли?
— Не-ет.
— Я о тебе подумал вот почему. Знаешь, сколько у меня коров в стаде? Сто двадцать.
— Как много!
— И по-моему тоже много. Сто двадцать коров, да еще телок около семидесяти.
— Как много! — повторил я.
— Я еще бычков не помянул.
— А сколько же бычков вы пасете? — спросил я, желая показать, что я и взаправду работой его заинтересовался.
— Это уж дело мое. Я потому и спросил, не хочешь ли ты подработать.
— Заработать-то я бы хотел…
— Гм… А тебе коров пасти не хочется?
— Коров? Гм… — тоже в свою очередь хмыкнул я. — Вы их один пасете?
— Здесь вон, на Грефтах, пасу. Ежели знать хочешь, тут
