Аркадий Клабуков - Дедушкин родник
Наконец вернулся Лади, крикнул еще издали:
— Все в порядке! Я даже немного прокатился на тракторе!
— Подумаешь, счастье какое! — проворчал Мики. — Как будто никогда на тракторе не катался…
Возвращение было невеселым. Лади, чтобы не оставлять товарища одного, шел с ним пешком, ведя велосипед за руль.
Уже подходя к своей деревне, они увидели ехавшего навстречу им Сажина. Поравнявшись с ними, он остановил мотоцикл, спросил:
— Как дела?
— Все в порядке, — ответил Лади. — Трактор работает.
— Спасибо, ребята, выручили! Ну, а кто же из вас доехал первым? — Сажин улыбнулся, но тут заметил покореженный велосипед.
Пришлось Мики рассказать, как он угодил в канаву.
Сажин покачал головой.
— Так-то, друг! Никогда заранее не хвались. А сейчас отправляйся в мастерскую, я скоро туда приеду, починим твой велосипед. И в другой раз, как поедешь наперегонки, гляди в оба!
Настроение у ребят сразу поднялось, и они бодро зашагали дальше.
1957
Василий Садовников
НЕДОТЕПА
Однажды мама разбудила меня чуть свет и говорит:
— Васек, мне сегодня в поле надо пораньше, так что займись-ка, сынок, хозяйством.
— Да я не умею! — пытался я отвертеться.
— Не потрудишься — не научишься!
— Ну, ладно, — говорю, — что надо делать-то?
— Да ничего особенного, — отвечает мама, — то же, что я делаю каждый день: испечь хлеб, подоить корову, приглядеть за теленком, цыплят накормить, сбить масло — вот и все.
Мама ушла, остался я один.
— С чего же начинать? — бормочу, а рука сама собой тянется почесать затылок.
Но долго раздумывать недосуг.
Я принес дров, затопил печь, замесил тесто в квашне, взял подойник и пошел в хлев корову доить.
Корова, наверное, не узнала меня — и ну лягаться!
С грехом пополам нацедил немного молока; вдруг корова как ударит копытом, подойник отлетел далеко в сторону, молоко пролилось.
«Ну ее, дуреху! Не стану больше доить, а то еще засветит копытом в лоб!..» — подумал я и пустил к корове теленка.
Теленок пососал немного, потом стал носиться по двору, задрав хвост.
Мама, когда уходила, видно, не плотно прикрыла за собой калитку.
Смотрю, теленок выскочил на улицу, корова — за ним. Я подхватился — и вдогонку. Бежал, бежал через всю деревню, покуда из сил не выбился. Не догнал и вернулся домой.
Вошел во двор — цыплята под ногами бегают, пищат. Их же кормить давно пора! Вынес я из амбара лукошко с крупой, стал сыпать на землю, но тут прибежала курица, набросилась на крупу.
— Кыш! Этак цыплятам ничего не останется! — кричу я, а она хоть бы что.
Стал я ее отгонять — не боится, только взъерошилась вся. Я рассердился, поймал курицу, привязал бечевкой к столбу за ногу, а сам пошел в избу.
Только начал сбивать масло, как вдруг слышу, закудахтала моя курица на весь двор истошным голосом. Я бросился из избы, зацепился за мутовку, и вся пахта[1] вылилась на пол.
Выбежал на крыльцо. Что такое? Все цыплята попрятались под бревна и под крыльцо. Глянул вверх — ястреб цыпленка в когтях уносит.
Эх, да что ж это такое творится? Молока нет, корова с теленком убежали, пахта пролилась, ястреб цыпленка утащил…
«Ну ладно, — думаю, — надо хоть пахту с пола вытереть».
Вернулся в избу, встал на лавку, чтобы тряпку с полки достать. Стою на одном конце, на другом — квашня с тестом. Вдруг скамья покачнулась, и полетела моя квашня на пол, растеклось тесто поверх пахты.
Глянул в печь — там уж давно прогорели угли.
Тут мама с поля пришла. Оказывается, уже пора обедать.
— Ну, Васек, что настряпал? — спрашивает мама.
Я отвечаю:
— Что настряпал, все на полу.
Мама и руками развела:
— Ох, Васек! Ох, недотепа!
Хоть мама и не очень сильно ругала меня, зато мои языкастые друзья с тех пор мне долго проходу не давали. Как завидят меня, так и кричат:
— Васек-недотепа! Васек-недотепа!
А все почему? Потому что не было у меня привычки к домашней работе. Чтобы с вами, ребята, не приключилось чего-нибудь подобного, учтите мою ошибку. Не то и вас станут дразнить недотепами.
1965
Михаил Андрианов
В ГРОЗУ
В лесном малиннике трое мальчишек — Кузя, Очей и Лепи — собирали малину.
Кусты такие густые и высокие, что ребята не видят друг друга, только время от времени перекликаются.
Небо, еще недавно безоблачное, стало затягивать тучами, кусты малины закачались под резкими порывами ветра.
Кузя, старший из мальчишек, подумал:
«Похоже, дождь собирается. Пора домой».
— Очей! Лепи! — окликнул он товарищей. — Айда домой, дождь будет.
— Айда, — отозвался из-за кустов Очей. — У меня почти полное лукошко.
Лепи молчал.
— Ле-епи! — позвал Кузя.
И снова молчание.
Очей вышел из-за куста. Кузя спросил обеспокоенно:
— Куда же он подевался? — Не знаю, — ответил Очей. — Он давно уже голоса не подает, я думал, он возле тебя где-то.
— Давай вместе покричим, не глухой же он — услышит.
Они принялись звать Лепи в два голоса, но тот не отзывался.
— Что же делать? — спросил Кузя.
Очей со злостью переломил над головой веточку:
— Небось наелся малины и заснул под кустом. Где его теперь искать?
— Будем искать, — твердо сказал Кузя. — Не бросать же его одного в лесу!
Они принялись обшаривать малинник и незаметно для себя уходили все дальше и дальше в глубь леса. Выйдя к незнакомому оврагу, в недоумении остановились.
— Куда это мы забрели? — спросил Очей.
Кузя только плечами пожал. Он хорошо знал лес, но в этих местах ему еще ни разу не приходилось бывать.
По дну оврага бежал ручеек, за оврагом чернел ельник.
Между тем все небо заволокло густыми клубящимися тучами. Послышалось глухое громыханье, как будто пустую бочку прокатили по ухабистой дороге. Стало темнеть. Изредка сверкали молнии.
— Гроза идет, — сказал Очей. — Бежим обратно к малиннику, надо скорее на дорогу выйти.
Ребята побежали обратно, но малинник как сквозь землю провалился, вокруг были какие-то незнакомые места.
— Заблудились! — Очей остановился, испуганно озираясь по сторонам.
— Идем, идем, Очей. Может, хоть на какую-нибудь тропинку попадем, она нас на дорогу выведет, — сказал Кузя.
И они, то и дело тревожно поглядывая на небо, пошли наугад.
А громовые раскаты все ближе и ближе, а небо с каждой минутой все темнее и зловещей. Даже птицы, которые еще совсем недавно встревоженно кричали в ожидании грозы, теперь вдруг замолчали, должно быть, притаились в чащобе. Ураганный ветер, с шумом раскачивающий верхушки деревьев, внезапно утих.
И хлынул ливень!
Все знают, что во время грозы нельзя прятаться под деревьями. Знали об этом и Кузя с Очеем. Да что станешь делать, когда кругом, куда ни погляди, одни деревья, а дождь льет как из ведра.
Ребята выбрали невысокую густую елочку, присели под ней. Прибежал зайчишка, спрятался под той же елкой, пошевелил ушами, огляделся, увидел двух прижавшихся друг к другу мальчишек — и дал стрекача.
Но мальчишкам было не до зайца. Промокшие до нитки, они дрожали от холода и поминутно вздрагивали от близких ударов грома.
Вдруг сверкнуло так, что глазам стало больно. Раздался страшный треск, ребята увидели, как высокий дуб разнесло в щепки. В ту же секунду стоявшая рядом с ним сухая пихта занялась ярким пламенем.
Кузя и Очей оцепенели от испуга, но, к счастью, ливень тут же погасил огонь.
Летняя гроза хоть бывает неистова, зато проходит быстро.
Вот уже гром гремит где-то в отдалении, а вскоре и дождь перестал, лишь отдельные капли звонко ударяют по листьям деревьев.
Ребята вылезли из-под елки, мокрые, грязные, продрогшие до костей.
— 3-зуб на з-зуб не попадает, — сказал Кузя. — Ну, да ничего, гроза прошла, теперь главное — найти дорогу.
— Как же, найдешь ее! — уныло возразил Очей. — Я теперь вообще не знаю, в какой стороне деревня. Солнца-то нет!
Хотя дождь и прошел, все небо по-прежнему было в облаках, кругом стоял темный лес и нельзя было понять, где юг, где север.
— Не хнычь, — сказал Кузя. — Нет солнца — погляди на деревья или на муравейник, тогда узнаешь, где север, где юг.
Очей вспомнил: учительница рассказывала, как определить стороны света, но он тогда пропустил мимо ушей ее объяснения. Теперь он промолчал, решив целиком довериться Кузе, который уверенно зашагал вперед.
Долго шли напролом через лесную чащу, не обходя мокрых кустов, которые обдавали их холодными брызгами. Мокрая одежда липла к телу, в ботинках чавкала вода.
Наконец впереди показался просвет, и ребята вышли к небольшому болотцу. Обогнув его, они двинулись берегом какого-то ручья, который вывел их на луга.
