Юрий Иванов - Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

…В лагерях кормящих матерей водили на кормление под конвоем. Были и расконвоированные. Жизнь есть жизнь, ничего не поделаешь, бабы беременеют, рожают. Вот и создавали при лагерях детские дома. Я знала один такой детский дом, даже скорее это были ясли. Туда попадали новорожденные. Месяц или два мамки были при них. Потом матерей отправляли на работу и три раза в день приводили кормить детей.

Няньки в детских домах все были зечки. У многих бытовичек был там и свой ребенок.

В детских домах детей содержали до трех лет. Хорошо, если за это время находились родственники и забирали детей. Кстати, лагерное начальство не сообщало родственникам о новорожденных. Списывались через вольнонаемных. Но если родственники не объявлялись, детей отправляли в другие детские дома. След их терялся. (К. И. Гветенава).

Снова осень, и снова за окнами дождь.

Из спального корпуса в школу по длинному теплому переходу парами идут первоклашки. Маленькие, растерянные, они жмутся друг к другу и крепко держатся за руки.

Их привезли в августе. Ездили за ними Аня с Александрой Гавриловной… Детдомовских малышей очень ждали девочки-десятиклассницы. Поднялись в пять утра, побежали к поезду и теперь возятся с ними, как с живыми куклами.

А ребятишки всё оглядываются по сторонам.

ИЗ ЛИЧНЫХ ДЕЛ. 1985 ГОД:

…Отца у ребенка нет. Мать умерла о возрасте 30 лет. Мальчику 4 года. Сбежал, задержан. Определен в детский дом.

…Мать ребенка — инвалид II группы. Находится на лечении в психиатрической больнице. Отец скрылся в неизвестном направлении.

…Девочка доставлена в детдом, так как мать за ней в больницу не приходила.

…Отец убил мать в присутствии четырех детей. Отец осужден. Дети до совершеннолетия определены в интернат на полное государственное обеспечение. Свидание с родственниками категорически запретить.

…Отца у братьев нет. Мать в тюрьме. В карточке воспитанника записано: «Привезли с братом Сашей. Коля держится возле брата. Есть сестра двух лет. Определена в Агинскую больницу».

Справка. Выдана Семеновским сельским Советом в том, что действительно у ребенка Т. В. мать сбежала неизвестно куда и девочка оказалась беспризорной и живет у чужих людей.

В справке о смерти семилетнего С. Т. в графе «причина смерти» значится: острая алкогольная интоксикация.

Заявление от бабушки. Прошу направить мою внучку Киру в возрасте семи месяцев в детприемник, так как ее мать уехала в неизвестном направлении, а я тяжело больна.

ИЗ ПИСЕМ ДРУЗЕЙ:

…Работа, которую ты сейчас делаешь, мне кажется самой серьезной из всего, что ты делала. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что именно вот эта земная работа, предельно приближенная к людям, которые в ней нуждаются, и есть то настоящее, несуетное, к чему приходишь в зрелости.

Люди много вкладывали в тебя своей любовью бережением, и ты, отдавая, наполнялась одновременно. А теперь — все из тебя. Ты только отдаешь. И ты начнешь наполняться тогда, когда отданное проснется, отзовется в детях, в их судьбах в очень отдаленном будущем. Чтоб его дождаться, нужна вера, что ты делаешь главное дело жизни. Постояв около этих изломанных судеб, многое в жизни ты, наверное, будешь делать иначе. А уж то, что ты с них какую-то коросту сняла, это несомненно, это я сама видела по твоим девчонкам, по твоей «Надежде». К. С.

…Трусишь? Правильно. Это будет самое трудное из всего, что у тебя было. Но поскольку было уже немало — выдюжишь. Уверена, что будут у тебя единомышленники. Так что держись! Читай, конечно, Сухомлинского и всех великих, но опирайся и на свое нутро — оно учует, и что, и где, и когда, и как надо делать. Е. Л.

…Признаюсь, и меня в последнее время подтачивают мысли об «уехать» куда-то, сбросить с себя столичные путы. Несмотря на внешнее благополучие, не привыкла я за эти годы к этому городу, не «вписалась» и даже, как мне кажется, растеряла что-то свое, весьма для меня существенное. В. С.

…Ты пишешь, что В. Ч. возил вас в Дивногорск. Показывала сыну плотину, порт, город? А помнишь, «пароход белый-беленький, черный дым над трубой»… Как я тебе завидую! Значит, все сначала! Значит, снова жить! И я тебя благословляю. Е. Л.

…Понимаешь, все мы читаем множество одинаковых книг, учимся у одних и тех же учителей, живем то осенью, то весной, и небо то солнцем полно, то тучами. Но что каждый из нас возьмет, что оценит и, главное, не ошибется в цели, то и составит нас как людей. Пустых «человеков» не бывает. Все мы наполнены, но чем?

Ты помнишь детство? Помнишь сказки? Когда кто-то приходил к нам или просто получалось само, но мы создавали мир, какой хотели. Хочешь море? Море.

Хочешь, на лошадях приедут такие красивые всадники? Едут. Хочешь, и ты с ними? Давай. Значит, создавать! Вот в чем смысл. И без этого нет жизни. Деградация. Знаю одно — можно жить слепым среди зрячих, но нельзя зрячему притворяться слепым. Никакой, понимаешь ли, гармонии. И. Ш.

…Ты все делаешь правильно. Ценнее ничего нет в жизни. Всем читала твое письмо о выпускниках, что поехали на Саяны. По Москве не скучай, стало больше машин, бензина и каких-то случайных людей. Пиши о планах и задумках, а мы с В. Н. будем помогать тебе. С. Г.

Осенью привозят новеньких.

Сегодня в учительской на стуле сидела девочка. У ног два чемодана, большой и поменьше, сетка. В сетке баночка малинового варенья, белая булка и стакан сливочного масла. Инспектор районо оставил директору личное дело Катерины. В нем заявление отца. Оно начинается словами: «Прошу вас временно определить мою дочку в детский дом…»

Вчера из Ермиловского района привезли нового мальчика. В 5-й класс. Мать в тюрьме, бабушке 80 лет. Сопровождающий сдал и уехал. А Сережа прислонился к подоконнику в коридоре, и слезы закапали на пальто. Мальчики окружили его плотным колечком. Что вспоминается им в минуты, когда привозят новенького?

Маргарита Федосеевна подошла, по-матерински похлопала Сережу по плечу, мол, не горюй, парень, все образуется. Хотела увести и не смогла сдвинуть с места.

На следующий день приводит Сергея Александра Дмитриевна. Он опять в пальто, словно не снимал вовсе. В руках письмо: «Дорогой Сергей! Отпросись домой. Бабушку положили в больницу. Дома никого нет, в избе холодно, печку топить некому. Бабушка в плохом состоянии, просит, чтоб тебя отпустили хоть на четыре дня. Если не отпустят, она будет через милицию требовать. Целуем тебя. Галя».

Письмо он сам себе написал. Мальчик дрожит от горя. Воспитатель говорит: «Ест очень много, наголодался, наливает себе и наливает». И все равно рвется домой.

МИЛОСЕРДИЕ — СЕРДЕЧНАЯ МИЛОСТЬ

Давно замечал, работая в издательском деле, да не обидятся на меня представители других профессий, что чаще приходят в литературу со своими книгами, воспоминаниями, заметками летчики.

Пытался установить закономерность, беседовал с известными летчиками, космонавтами, профессиональными писателями, пришедшими из авиации; и хотя у всех все-таки разные причины их стремления рассказать о своем опыте, мне кажется, у летчиков, авиаторов, как их порой называли раньше, есть немало оснований поверять свои мысли литературе. Говорят, что в единицу времени летчик мыслит быстрее, чем обычный человек. Известен зоркий глаз и чуткий слух пилота, а опасность, обостряющая чувства человека, несмотря на всю мощную электронику, контрольную и предупреждающую технику, живет рядом с этими властелинами неба, отвечающими к тому же во многих случаях за тех, кто безропотно доверил им свою жизнь.

Отсюда, по-моему, такое большое количество литературы об авиации, о героических ее страницах, о борьбе за новую технику, об особом характере летчика. Этим самым я не хочу сказать, что уровень литературы определяется принадлежностью к той или иной профессии, нет, просто здесь исток, здесь знание, здесь начало литературного, художественного осмысления мира у многих писателей. В ряду этой интересной и своеобразной литературы появились и книги писателя Валерия Хайрюзова, и нам раскрылся богатый и сложный мир летчиков гражданской авиации Сибирских трасс, их высокая духовность.

Особенно пронзительна и трогательна повесть «Опекун», за которую автор получил премию Ленинского комсомола.

Мне кажется, это в высшем смысле повесть о положительном герое, не сконструированном по домашним законам литературных критиков, не дозированном аптечными порциями человеческих качеств, определенных в журнальных дискуссиях.

Прочитав повесть, еще много дней испытываешь чувство тревожного сострадания, горечи, удивления и радости, что вот есть рядом, а может быть, и очень далеко, такой душевный и надежный парень — двадцатилетний Степан Осинцев, который взял на себя все семейные заботы об оставшихся после смерти матери родных сестрах и брате. Обычное дело, семейное. Но как это непросто, хлопотно, изнурительно в обыденной жизни. Как можно потопить в этих житейских мелочах все добрые родственные чувства, породить всепожирающую обиду на жизнь, на окружение, на обстоятельства. Степан понял нутром, что в мире немало хороших людей, верных друзей, может быть и не разглагольствующих о дружбе на каждом шагу, но подтверждающих ее в нужный момент простым искренним поступком.