Огонёшка - Маргарита Константиновна Агашина
Но не гудок этого теплохода разбудил до поры Сашу Антошина. Какой уж сон, если всю ночь снились ему отрядные дела, смеющиеся над ним девчонки и мальчишки и обидные мамины слова!
Саша сбросил лёгкое одеяло и вышел на балкон, посмотрел вниз. На полотняной раскладушке, уткнувшись в подушку носом, спал Толька Суханов. Рядом с ним на скамеечке стояла здоровая кружка с остатками киселя и лежали три обглоданных початка кукурузы.
Счастливый этот Толька! Ему что? Он отмучился. Ещё тогда, в третьем классе, когда Саша отговорил всех мальчиков участвовать в жизни отряда, один Толька упорно бегал вместе с девочками по чердакам, собирал лом и макулатуру, плясал на утренниках «Светит месяц» и «Испанский танец» и даже мыл тарелки у подшефных старушек Овсянниковых.
Саша вспомнил, как все дразнили Тольку, как на его парте каждый день писали мелом «Толя + Света» или «Толя + Наташа». И как самый сильный из мальчишек длинноногий Вовка Дегтяренко, боксёр и футболист, не раз давал Тольке то пинка, то подзатыльника за то, что тот водился с девчонками. Но Толька был весёлым и отходчивым человеком. На пинки он отвечал пинками, но не обижался. Над прозвищами только посмеивался. И постепенно всем надоело его дразнить.
Саша подумал вдруг, что вынести всё это мог не только весёлый, но обязательно твёрдый человек. И завидовал Тольке, который сейчас сладко спал, ни о чём трудном не думал и, может, доедал во сне ещё одну кукурузину.
Саша подошел к своему столу, достал из ящика чистую тетрадку и, подумав ещё немного, написал на обложке: «План работы пионерского отряда шестого класса «А».
Он вздохнул облегчённо. Ему показалось, что самое трудное уже позади. Теперь всё легко и просто. В голове сто интересных дел и выдумок.
Саша раскрыл тетрадку, посидел, подумал. И засунул тетрадку в самый дальний угол стола.
ИЗ ДНЕВНИКА ИННЫ ВОСТРИКОВОЙ
27 сентября
Три дня мальчишки были как всегда. Словно ничего не случилось. Словно они, как раньше, последняя спица в колеснице. Мы уже начали жалеть, что всё это затеяли. Потому что у бешек — дело за делом, концерт за концертом, пятёрка за пятёркой. И очки у них растут как грибы. А мы — ни с места… Но, оказывается, наши мальчишки ещё хитрее, чем мы! Оказывается, эти три дня они где-то там под лестницей собирались на тайные совещания, спорили и даже голосовали. Катя мимо шла — и видит: стоят под лестницей, в самой пыли, наши мальчишки и смотрят на Антошина. А у него в руках какая-то бумага. Прочитал он эту бумагу, окинул всех гордым взглядом и что-то сказал. Катя не расслышала. А мальчишки молчат и опять Антошину прямо в рот смотрят. Тогда он поднял руку. И сразу все мальчишки, как по команде, тоже руки подняли.
На другой день Антошин принес в класс «Соглашение». Катя как глянула на него, так и узнала ту бумагу, за которую вчера они голосовали! Вон какое они придумали «Соглашение» из трех пунктов:
1) Жить не из-за первого места и не из-за очков, а на общественных началах.
2) Делать дела — никакой говорильни!
3) Делать дела не такие, как все, а только небывалые.
Вот вам и мальчишки! Пять лет молчали — думали, наконец придумали! Ну, мы сначала, конечно, покричали, что со всем этим невозможно согласиться. А Мишка Букин говорит:
— Оно потому и называется «Соглашение», что все должны соглашаться. Хочешь не хочешь, а соглашайся!
Но Антошин сказал, что оно потому «Соглашение», что настоящий человек не может с ним не согласиться. И начал всё объяснять. По первому пункту он сказал вот что. Что теперь все разбаловались и соревнуются не по призванию, а за что-нибудь. И что даже во всех детских книжках писатели тоже стали писать всякую чепуху: в одной книге за хорошие дела пионерам конфеты выдавали, в другой — в кино водили. Вот, говорит, и получаются — не пионеры, а шкурники. А надо, говорит, работать не за очки и не за конфеты, а как при коммунизме — на совесть. То есть на общественных началах… Нам всем стало жалко нашу «таксу», которую мы с бешками выдумали ещё в прошлом году. Но и шкурниками быть тоже кому хочется?.. Суханчик сказал: «А как же весной? Значит, и от Москвы отказываемся, раз на общественных началах?»
У меня сердце упало! Так стало страшно, словно мы Москву уже заслужили, а теперь из-за этих общественных начал от своего счастья отказываемся. Но Антошин сказал, что до весны ещё далеко. И все успокоились. И за первый пункт проголосовали. Только Катя выступила и сказала, что пусть мальчишки не думают, будто мы из-за собственной выгоды всё соревнование очками подсчитывали. Это же мы для них старались: чтоб виднее было, что мы на последнем месте, чтоб на их патриотические чувства подействовать.
Стали второй пункт разбирать: про дела и про говорильню. Антошин опять объясняет. И получается, что все наши вечера, диспуты, концерты и походы в кино — это не дела, а одна говорильня. А мальчишки согласны соревноваться только в делах. Талка первая сообразила и сказала, что без говорильни будет скучно. Будем только лом собирать, двоечников обсуждать, с макулатурой таскаться. Тут мальчишки закричали: «Это вы с ней таскались, а мы от неё ещё в третьем классе отстранились!» Но Антошин опять объяснил: «А чтоб не было скучно, читайте третий пункт — будем делать дела не такие, как все, а небывалые!»
Я сказала, что «небывалые» дела — это, конечно, очень красиво звучит, но это пока не для нас. Что такое небывалое дело? Ну, это космос, например! А нам до космоса… Но у Антошина и тут готов был ответ: он сказал, что мы будем делать дела небывалые в масштабах нашей школы!.. Всё-таки молодец у нас Антошин. Недаром к нему все, кроме меня, неравнодушны.
Ну, проголосовали за это «Соглашение» и повесили его на самом видном месте. Мальчишки были довольны!.. Только бы Антошин не зазнался. Вообще-то, пусть даже зазнаётся, лишь бы дела небывалые пошли!..
А интересно, что это на
