Юрий Третьяков - Дикая жизнь в лесу
— Ветку я сломал… — сказал Мишаня.
— Какую?
— Вон ту, на какую ты показываешь…
— Об этой я и разговора не веду!.. Я о другой! — обиделся Братец Кролик. — И не можешь ты в лесу все ветки знать — какую ты сломал, какую — не ты… Может, и следы все ты натоптал?..
— Следы не я…
— Ну вот… А споришь! Значит, так дело было: он копает, а они в засаде сидят: дожидаются, когда мы уйдем… Потом наскочили, схватили… и повели к себе в плен!
— Кто?
— Синичата, кто же еще! Лешие, что ли? Лешие небось в кедах не ходят!
— Что ж теперь делать?.. — растерялся Мишаня.
— Гусю надо сказать!
Они побежали к броду и встретились с Гусем, который шагал им навстречу.
— А я к вам! — сообщил Гусь. — Сейчас чуть еще одного рака не подсек! Если б он не сорвался да тот не убег, уже пара была б! Тогда бы еще трех подловить, каждому по штуке, и можно варить!.. А вы много прокопали?..
— Глеба не видал? — спросил Братец Кролик.
— Не… Я думал, он с вами… А куда он делся?..
— Ты вот думал! — воскликнул Братец Кролик. — А его Синичата в плен увели!
Гусь остолбенело уставился на Мишаню с Братцем Кроликом, потом спросил:
— А вы чего ж?
Братец Кролик смутился:
— Да мы… временно отсутствовали…
Отважный Гусь не любил долго раздумывать.
— Айда выручать! — скомандовал он и зашагал в сторону синичьего жилища так быстро, что Мишаня и Братец Кролик едва за ним поспевали.
— Может, отцу скажем? — предложил Мишаня.
— Это на кой? — удивился Гусь. — Я их и без отца сейчас по всему лесу разгоню! Эти лесные оглоеды и картошку украли, и хлеб поели да еще и Глеба увели!.. У меня об них давно руки чесались!..
— Дубину твою не захватим? — спросил осторожный Братец Кролик.
— А ну ее! Только мешаться будет! — отмахнулся Гусь.
На песке у синичьей хижины суетились только маленькие Синичата — мальчишки и девчонки, а также хлопец Пэтя.
Он скинул девчачье платье и расхаживал безо всего с одним кнутиком в руке.
По виду непохоже было, что война уже открылась, потому что Синичата занимались самым мирным делом: одни стирали белье, другие развешивали его по кустам, а младенец ползал по песку и радостно взвизгивал, когда его окатывали водой.
Двое старших — Микола и другой — отсутствовали: возможно, в своих тайных синичьих подземельях допрашивали пленного Глеба…
При виде гусиновцев Синичата прекратили стирку, замолкли и настороженно уставились на них.
— Куда нашего дели? — без всяких церемоний грозно спросил, подойдя, Гусь.
От его грозного вида Синичат охватил страх, и они начали пятиться к дому, а девчонки побежали.
— Якого вашего? — спросил Синичонок побольше.
— Якого! — сказал Гусь. — Я дам «якого»! Чтоб немедленно был тут, на этом вот самом месте, а то мы… вот вашего заберем, покуда нашего не отдадите!..
Он оттолкнул загородившего дорогу Синичонка и шагнул к младенцу, который, чувствуя недоброе, перестал веселиться и хмуро взирал на происходящее.
Синичонок вцепился в Гуся, как клещ, и издал боевой клич:
— Сюды! Василя крадуть!
При виде опасности, грозившей их любимому Василю, остальные Синичата вдруг отчаянно осмелели и со всех сторон набросились на гусиновцев.
Самый крупный Синичонвк храбро вцепился в Гуся, а он никак не мог его стряхнуть, потому что знакомые собачки, желтенькая и пестренькая, возле своего дома оказались злые и принялись хватать Гуся за ноги, заливаясь лаем.
Двое Синичат побольше тащили и дергали Мишаню в разные стороны, как муравьи большую муху.
А девчонки уже повалили Братца Кролика, катали его по песку и драли, как разъяренные кошки, крича:
— Тату! Тату!
Хлопец Пэтя бегал от одного к другому и стегал всех кнутиком, даже младенец Василь, не умея еще ходить и говорить, а не только драться, делал губами: фу!., фу!., фу!.. — пугал.
Совсем одолели бы мелкие, но дружные Синичата гусиновцев, если б, на счастье, не вышел из дома сам большой Синица — лесник громадногороста, но на вид — не особенно злой.
— Шо такое? — крикнул он, идя к месту сражения.
— Злодии! — завизжали девчонки, отпуская Братца Кролика. — Лаются та бьются!..
Сражение само собой прекратилось. Даже собачки присмирели и сели в сторонке, готовые наброситься в любой момент.
— А куда они нашего дели! — вызывающе сказал Гусь, пытаясь приладить обратно длинный лоскут, оторванный собачками от его штанов.
Братец Кролик сидел на земле и выплевывал песок.
— Какого вашего? — спросил большой Синица.
— Ваши нашего увели! — объяснил Гусь. — Такого жир… полноватенький такой! В очках!
— Он с Миколой на остров пийшли… — сказал Синица. — Я им бредень дав, шоб напрасно не мучились… Як же вы не зустрелись? Разминулись трохи? Ото хлопец ваш моторный: потный та замурзанный, а шуруеть скрябкой своей швидко, як эскаватор!..
Подошел Братец Кролик и начал слушать, моргая, шмыгая носом, трогая царапины и плюясь песком.
— Зайчиная голова! — свирепо заорал на него Гусь. — Через тебя все! Навыдумывал!..
Большой Синица посмотрел на Братца Кролика с сожалением и сказал своим:
— Хиба ж можно так: огарновали чужих людей усим гамузом… Ото ж ободранцы!
— Та воны Василя узять хотилы! — вылез вперед один Синичонок.
— Нужен нам ваш Василь… У нас свой есть! — миролюбиво ответил ему Гусь. — Своего кормить нечем… Боимся, как бы он у нас с голоду не помер!..
— А рыбалка шо ж? — спросил большой Синица. Гусь махнул рукой.
— Нехай место сменит, — посоветовал Синица. — Коло горелой вербы плотва береть дуже! У вас тамо раки не усю ще насадку поилы?
— Во-он это кто!.. — сообразил Гусь. — Значит, это раки клевали, а мы думали — рыба… Двоих мы ловили… Так… нам идти?
— Та идить соби… — пожал плечами Синица. Гусиновцы пошли обратно, а вслед им доносилось сдержанное хихиканье Синичат. И девчонки хихикали, и хлопец Пэтя хихикал, и даже младенец Василь перестал хмуриться и тоже захихикал над глупостью городских.
Больше всех пострадавший Братец Кролик шел, насупясь, шмыгал носом и все отплевывал песчинки. Потом угрюмо сказал:
— Здорово нас Синицы разгромили…
— Тебя они разгромили — это верно! Девчонкам поддался… — с презрением ответил Гусь. — И за дело: не выдумывай небылиц всяких! Не вводи в заблуждение! Я б их всех поразогнал, кабы не собаки! Я собак боюсь… Хотя и от меня им доставалось, будь здоров!
На острове Глеб и Микола сидели возле свернутого бредня и о чем-то беседовали.
— Где вы были? — спросил Глеб. — Никак вас не найдем!
— А мы тебя искали! — объяснил Гусь и показал на Миколу: — Даже вот к ним забрели по ошибке…
Микола помалкивал и только улыбался, когда Гусь начал рассказывать ему, будто старому знакомому:
— Ух, у вас и семейство дружное! Мы там так, для смеху, сказали, что маленького вашего, Василя, хочем взять, а ваши девки как кинутся! Вот Братца Кролика нашего чуть до смерти не закатали! Покажь, Кролик, как они тебя извалтузили… Волос из него натаскали — весь берег обсыпан, хватит две веревки сплести от змей!..
— Чего врешь! — возмутился Братец Кролик. — До волос даже не дотрагивались!.. Чем врать, лучше штаны свои покажи!
— То — собаки! — спокойно сказал Гусь, оторвав до конца лоскут и кинув его в озерко. — Собаки — дело особое! Они любого могут укусить. Будь ты хоть кто! Хорошо, я догадался старые штаны надеть — предвидел это…
Микола все улыбался, потом сказал, вставая:
— Ну, я побиг! Бо у вас и без того народу…
— А куда? — спросил Гусь.
— Стадо тама…
Он пошел, потом вернулся:
— Траву подергайте, шоб бредень посверх не волочився…
Братец Кролик подошел к краю озерка и начал вглядываться в воду.
— А пиявок там нет?
— Хто ее знаеть… Може, и есть… — ответил Микола. — А чи вы пиявок забоялись?
— Ничего не забоялись, даже любим! — ответил Глеб. — Эти пиявки — что! Так, мелочь… Вот в Африке — пиявки! Они могут у человека в два счета кровь всю высосать… С полметра длины!
— Ну эти невеликие… С палец! — успокоил его Микола. — Посыпать ее солью, она и видчепится!..
— С палец! — поразился Братец Кролик. — С палец тоже ничего… Надо сольцы побольше захватить…
— Я пошел за солью! — объявил Гусь. — И дяде Пете скажу, чтоб он место сменил. Вот Микола нам покажет хорошее место, покажешь, Микол? Я вижу, ты парень свой! Я с хохлами раз в больнице лежал, мы там все двери переломали — грецкие орехи раздавливали!.. Они же большие, в рот не пролазят… что делать?
И Гусь с Миколой ушли.
Хоть местные пиявки по сравнению с африканскими никуда не годились, однако никто не спешил первым залезать в озерко.
В своей родной мелководной Гусиновке Мишаня и Братец Кролик пиявок ни капельки не боялись, а тут, в чужом далеком месте, неизвестно, какие они водятся, — может, совсем особенные…
