Михаил Львовский - Это мы не проходили
— Это не пе-да-го-ги-чно! — в кабинете завуча рыдала, уронив голову на стол, «волевая натура».
— Успокойся, — погладила девочку по голове Галина Петровна.
— Вы еще всего не знаете, — сквозь всхлипывания сообщала Вика. — Елена Федоровна вчера сказала, что раз к нам в школу никогда бывшие ученики не приходят, значит, что-то у нас неблагополучно.
— Она так и сказала?
— Угу.
— Идеалистка. Я пятнадцать лет преподаю. Хоть бы кто-нибудь открытку прислал. Вот ты, например, пришлешь?
— Я вам всю жизнь писать буду. И приезжать… — хныкала Вика.
Галина Петровна помолчала, а потом сказала горько:
— Я думаю, что ты забудешь обо мне раньше всех.
***Учительская была пуста. Только Галина Петровна заканчивала писать объявление на большой классной доске:
«Внимание! Завтра во всех классах, в которых работают практиканты, преподавателям школы провести опрос по пройденному материалу».
Галина Петровна долго вытирала тряпкой руки, выпачканные мелом.
***На этот раз красавица Ира сидела на задней парте, а урок вела местная «англичанка» с очень русским лицом. В том, как она это делала, совершенно явственно чувствовалось влияние Иры.
Она так же дирижировала оживленной беседой, но, кроме того, еще и умудрялась ставить отметки.
— Родионов, садись, — говорила она кому-нибудь из распаленных беседой учеников. — «Отлично»! Остальные стоят. Савенков продолжает.
Родионов неохотно садился, а Савенков с хода вступал в разговор.
В какой-то момент «англичанка» неожиданно остановила Савенкова:
— Подожди, Боря… Ты мне ответил так, словно я твоя одноклассница и сейчас перемена, а не урок.
— Так мы же оживленно беседуем, — возразил Борис. — У нас непринужденная…
— Нет, — перебила «англичанка», — даже в непринужденной беседе со старшими английский язык не допускает подобных выражений.
— Я не Диккенс, — сказал Борис.
— Разумеется. Но и не развязный гид, я надеюсь? Как надо было мне ответить, Родионов?
Родионов вновь поднялся. На этот раз с несколько, растерянным видом.
И тут взволнованным шепотом Ира, совсем как ученица, попыталась что-то подсказать Родионову.
— Пожалуйста, без подсказок! — строго сказала «англичанка» в пространство. И добавила что-то по-английски, на этот раз специально для Иры, так, чтобы ребята не поняли.
Ира прикрыла рукой глаза.
***Юра Рябинин тоже сидел на задней парте физического кабинета. Какой-то ученик скрипел мелом по исписанной формулами доске. «Отсюда следует» и «приходим к выводу» он произносил с исправностью Юры Рябинина.
— Прекрасно! — сказала Наталья Ивановна и улыбнулась Рябинину, отчего лицо Юры сразу стало самодовольным.
Не приглашая другого ученика к доске, Наталья Ивановна задала одной из учениц вопрос, на который следовало ответить с места.
Ученица молчала.
— Ну? — торопила ее учительница. — Колосова, помоги.
Колосова встала, но помочь подруге не смогла.
— Что же вы, друзья? — огорчилась Наталья Ивановна. И уже без улыбки она посмотрела на Юру.
— Наталья Ивановна, — попытался оправдаться Юра, — на одном из своих первых уроков я откровенно сказал ребятам: физика сейчас достигла высочайшего развития, и для понимания многих ее проблем даже на уровне школьной программы требуются особые способности. У кого-то они есть, а у кого-то нет. Это естественно. — Он развел руками.
— Понимаю, — сказала Наталья Ивановна, и было видно, что учительница с трудом сдерживает ярость. — Кто может ответить на вопрос?
Поднялось восемнадцать рук.
— Восемнадцать, — сосчитала Наталья Ивановна. — И почти все мальчики. Колосова, к доске! — скомандовала она.
***Опросы на уроках литературы и истории проходили блестяще. Валя Кулешева и Оля, сидевшие на задних партах, то и дело облегченно вздыхали, когда местные преподавательницы говорили отвечавшим ученикам:
— Садись, «отлично».
Или:
— Садись, «хорошо».
***А в кабинете физики не способная к пониманию ее высочайших проблем ученица Колосова ликующе заканчивала на доске выведение сложной формулы.
— Отсюда следует… — сказала она и, написав то, что отсюда следовало, с такой радостью поставила точку, что даже мел раскрошился.
— Теперь поняла? — облегченно вздохнув, спросила ее Наталья Ивановна.
— А как же! — расплылась в благодарной улыбке Колосова.
Юра смотрел изумленно на «неспособную» ученицу.
— Получайте девятнадцатую! — между тем продолжала Наталья Ивановна. — Звягинцева, к доске. Смелее, смелее. Вера, что ты там застряла? Сейчас получите двадцатую.
***В кабинете биологии Галина Петровна, прежде чем начать опрос, с удивлением разглядывала Ленин класс. Дело было не только в том, что ребята сидели не так, как она посадила их когда-то. Произошло нечто более значительное: многие ребята сидели на партах рядом с девочками. В каком-нибудь другом классе Галина Петровна не удивилась бы этому, но здесь такого не бывало никогда.
Митя Красиков по-прежнему сидел на последней парте. Рядом с ним Галина Петровна с изумлением увидела Милу Ходзицкую. Мила спокойно выдержала неодобрительный взгляд учительницы биологии.
Тишина в классе показалась Галине Петровне несколько подозрительной. У ребят были какие-то напряженные лица.
Увидев, что «волевая натура» Вика сидит по-прежнему на первой парте, но не одна, а с Понтрягиным, Галина Петровна слегка успокоилась. Вызвав Вику отвечать, она привычно задала вопрос, который, наверно, задавала тысячу раз в своей жизни:
— Расскажи нам, что ты знаешь об условных и безусловных слюноотделительных рефлексах?
Завуч была так уверена в блестящем ответе, что даже не смотрела на девочку. Механически она раскрыла журнал и против фамилии Сергеевой поставила пятерку.
Но Вика молчала.
— Ну, что же ты? Вспомни об опытах Павлова, — помогла девочке учительница, еще не оторвавшись от журнала.
Вика продолжала молчать. Тогда Галина Петровна недоумевающе посмотрела на нее. Девочка отвела взгляд.
— Хорошо, — медленно сказала учительница. — Вспомни, какую операцию делал животным Павлов, чтобы доказать рефлекторный характер отделения желудочного сока.
— Галина Петровна, — наконец нарушила молчание Вика, — когда вы нам объясняете, я все-все понимаю, а вот когда…
По классу пронесся шумок.
— Садись, Сергеева, — тихо сказала Галина Петровна. — Сидоров!
Сидоров вскочил довольно бодро и так же бодро заявил:
— Я тоже не понял, Галина Петровна!
— Клава Горелова! — поднимала свою «когорту» заведующая учебной частью.
— Не поняла.
Класс зашумел.
— Галина Петровна! — встала Лена со своего места на последней парте. — Я уже задавала этот вопрос Клаве Гореловой, и она отвечала блестяще. Не знаю, чем объяснить, но…
— Вы не знаете, а я знаю, — резко прервала девушку Галина Петровна. — Понтрягин!
Этот стоял потупившись и тоже молчал.
— Ну что, и ты не понял, чем отличаются условные рефлексы от безусловных?
— Не понял, — прошептал Понтрягин.
Вика с победоносным видом осматривала класс, охваченный возбуждающим духом веселого неповиновения.
— Может, хватит? — шепотом спросила Клава Горелова своего соседа, эдакого лохматого парня — «каланчу». — Противно, она же хорошая. — Клава кивнула на Лену.
— Я люблю, когда «хай», — беззаботно ответил сосед и тихонько замычал, так, чтобы поддержать общий шум и в то же время не выделиться из него. Потом он даже приоткрыл рот, как бы улыбаясь, но мычать продолжал.
— Громче, Понтрягин! — крикнула Галина Петровна. — Или тебе так стыдно, что ты принял участие в отвратительном сговоре, затеянном Сергеевой, что даже голос потерял?!
Это заставило класс примолкнуть.
Проницательность Галины Петровны произвела впечатление.
— А ведь иные думают, что таких деток, как вы, пряничками усмирить можно.
Эти слова Галины Петровны предназначались явно для Лены.
— Кто ответит на вопрос? — без паузы продолжала она.
Сразу взметнулись две руки: Милы Ходзицкой и Мити Красикова. Потом нерешительно подняли руки еще несколько бывших «камчатников».
— Красиков!
Митя встал, и тут Лена не выдержала, всхлипнула…
— Елена Федоровна, выйдите из класса! — непроизвольно вырвалось у завуча.
Класс притих.
— Я хотела сказать: подождите меня в учительской.
Лена медленно шла между стеклянными шкафами, и до нее доносился Митин голос:
— Условные рефлексы есть у животного и у человека не от рождения. Они приобретаются в течение жизни. Этим условные рефлексы отличаются от безусловных, которые передаются потомкам от родителей. Павлов…
