Жаклин Уилсон - Сахарная вата
– Лучше проследим за тем, чтобы в тон твоему платью были напитки и угощения, – сказал папа. – Эй! Подать сладости для моей принцессы Флосс!
Он повел меня к киоску, где продавалась сахарная вата. Стены ларька были расписаны розами, а с края тента свешивался огромный розовый плюшевый медвежонок в платьице с оборками.
– Мама никогда не покупает мне сахарную вату, потому что от нее портятся зубы, – сказала я.
– А мы лучше лишний раз почистим их на ночь, – ответил папа. Он кивнул крупной блондинке, торговавшей в киоске сахарной ватой, и сказал: – Две порции ваты, пожалуйста. Мне свои зубы беречь поздно.
– Ну, я бы так не сказала, – улыбнулась продавщица. – У вас очень приятная улыбка, сэр.
После этих слов папа улыбнулся во весь рот, и я тоже. Я люблю, когда мой папа кому-то нравится.
– Ты очень похожа на своего папу, голубка, – сказала продавщица. – И потрясающе выглядишь в этом чудесном розовом платье. Ты была подружкой невесты на свадьбе?
– Нет, сегодня у нее день рождения, и она моя принцесса-именинница, – сказал папа.
– Пап! – Я дернула его за рукав: чувствуя прилив бесшабашного веселья.
– О, это замечательно. Тогда сейчас приготовим особую именинную порцию.
Я зачарованно наблюдала за тем, как продавщица засыпала в металлический бак сахарный песок, потом щелкнула кнопкой, и бак закрутился. Словно по волшебству, внутри бака начали появляться нити, а затем и облачка сахарной ваты. Продавщица взяла длинную палочку и принялась наматывать на нее сахарную вату, наматывала до тех пор, пока не получилось насаженное на палочку огромное розовое облако невесомой сахарной ваты.
– Это тебе, душенька, – сказала продавщица, протягивая мне это чудо.
– Ой! – восторженно выдохнула я.
Благоговейно держа палочку в руке, я осторожно приблизила голову к сахарному облаку, все еще не решаясь откусить от него.
И тут кто-то бесцеремонно толкнул меня сзади, и я уткнулась в розовое облако носом. К моим щекам тут же прилипли волоконца сахарной ваты.
– Полегче, приятель! Ты толкнул мою малышку, – сказал папа, оборачиваясь.
«Приятель» был не один. Их было шестеро или семеро – огромных парней с банками пива в руках. Они расхаживали по ярмарке, громко несли всякую чушь и еще громче ругались. Самыми ужасными словами. Ни на папу, ни на его слова никто из них не обратил ни малейшего внимания.
– Дай-ка мне большой кулек орешков, – сказал самый здоровенный парень, обращаясь к продавщице сахарной ваты.
– Ага, и мне тоже. Перекусить захотелось, – сказал второй парень.
– А мне попкорн, большой стакан, – сказал третий.
– Подождите своей очереди, ребята, я обслуживаю этого джентльмена, – ответила продавщица.
– Некогда нам ждать. Сказано тебе обслужить нас, так обслуживай – дошло?
– Это мой киоск, и я не обязана никого обслуживать, так что можете проваливать – дошло?
Парни помолчали – наверное, ждали, пока до них дойдет.
– Кто ты такая, чтобы так со мной разговаривать? – спросил здоровенный парень и добавил в конце ужасно грубое слово, которое я не могу повторить.
– Не смей так говорить о женщине, – сказал папа. – Иди и вымой свой рот с мылом, сынок.
– А ты заткни свою пасть, жирный болван, – огрызнулся парень и, не раздумывая, ударил папу прямо по лицу.
Папа дал парню сдачи, но тут же в драку бросились остальные. Я взвизгнула, меня кто-то толкнул и повалил лицом в грязь. Какое-то время я так и лежала, приходя в себя и слыша крики и шум борьбы.
Наконец я сбросила оцепенение, подняла голову и громко закричала:
– На помощь! Они бьют моего папу!
– Все в порядке, душенька, теперь с твоим папой уже все в порядке. Ну-ка, давай я помогу тебе подняться, бедная ты моя. – Это была продавщица сахарной ваты. Она осторожно помогла мне сесть и принялась вытирать мое испачканное лицо. Рядом с нами в грязи валялась моя серебряная корона, смятая и разорванная.
Я в отчаянии осмотрелась вокруг, ища глазами папу. Вдали я увидела целую толпу – большие крепкие парни выгоняли пристававших к нам подвыпивших хулиганов прочь с ярмарки.
– Они же не выгонят вместе с ними и моего папу, правда? – спросила я.
– Нет, конечно нет. Твой папа здесь, рядом с моим киоском, видишь?
Папа действительно стоял возле киоска вместе с одним из ярмарочных парней, который как раз в это время протягивал ему свой носовой платок, чтобы промокнуть разбитую губу.
– Эй, Саул, не давай ему эту старую грязную тряпку! – крикнула продавщица сахарной ваты. – Слушай, побудь в киоске минут десять, пока я схожу возьму пару чистых платков в своем фургоне.
Она помогла мне подняться на ноги, сочувственно охая и рассматривая мое платье.
– Ничего, ничего, моя милая. Платье только испачкалось, но не порвалось – хотела бы я сказать то же самое о джинсах твоего бедного папочки! А грязь с твоего платья смоется довольно легко, я уверена. Скажи, милая, эти идиоты не ушибли тебя?
– Не думаю, – сказала я, все еще не понимая толком, что произошло. Вроде бы только что хулиганы навалились на моего папу, а потом сразу бац! – и их уже прогоняют прочь крепкие парни с ярмарки.
– Папа! Пап! – воскликнула я, ковыляя к киоску. – Ты побил всех плохих парней, да?
Папа рассмеялся, но тут же поморщился из-за своей разбитой губы:
– Я? В драке я полный ноль, Флосс.
– Вот уж нет, – возразила продавщица. – Вы были просто великолепны, когда заступились за меня.
– Папа и за меня заступился тоже, – сказала я.
– Да, он очень вежливый и смелый, твой папа, – кивнула продавщица. – А теперь пойдемте все ко мне, я приведу вас в порядок.
– А почему же тогда те парни перестали драться? – спросила я, пока мы шли вслед за продавщицей мимо киосков и трейлеров к выстроившимся в круг фургонам.
– За порядком на ярмарке наблюдают наши ребята, – сказала продавщица сахарной ваты. – Чуть что – сразу сбегаются, а они у нас крутые.
– Это точно, – кивнул папа. – Особенно один, светловолосый, с кольцами в ушах. Тот самый, что предлагал мне свой платок. Он повалил троих мерзавцев одним ударом!
– Его зовут Саул. Это мой сын, – с гордостью сказала продавщица. – Вообще-то он растяпа, особенно с девушками, зато тому, кто с ним схватится, не позавидуешь.
– Я чертовски рад, что он был на моей стороне, – сказал папа.
– Ну, вот и мой фургон, – сказала продавщица.
Фургон был чудесный, ярко-розовый, с аккуратно нарисованными над дверью красными розами.
– Я люблю розы, – сказал папа.
– А меня зовут Роза, – сказала продавщица. – Мою маму тоже так звали, и бабушку тоже. Они утверждали, что мы родственницы знаменитой гадалки Цыганки Розы. Они тоже гадали по руке, предсказывали будущее, глядя в стеклянный шар, и все такое прочее.
– А вы умеете предсказывать будущее? – с замиранием сердца спросила я.
– Во всяком случае, гадать на чайной заварке могу не хуже их, – улыбнулась Роза. – Заходите, поднимайтесь на крыльцо.
Мы поднялись по чистеньким, выкрашенным золотой краской ступенькам и вошли в розовую дверь.
– О-о-о! – восторженно выдохнула я.
Еще никогда в жизни я не видела такой удивительной, волшебной, странной комнаты. Изнутри ее стены тоже были окрашены в розовый цвет, и на них висели картины. На картинах были нарисованы цветы, деревенские домики, маленькие дети в ночных пижамках. Еще на стенах висели большие стеклянные зеркала, все предметы в них двоились, троились, и трудно было понять, где настоящий предмет, а где лишь его отражение. В комнате был большой красный бархатный диван, на нем лежали вышитые вручную подушки, а еще стоял полированный столик, накрытый кружевной скатертью, а в углу – застекленный шкафчик, заставленный фарфоровыми фигурками (в основном это были леди в платьях с кринолинами). На серванте тикали часы в позолоченном корпусе, а рядом с ними, слева и справа, сидели две большие фарфоровые собаки.
– Как красиво! – сказала я.
– Рада, что тебе нравится, душенька, – улыбнулась Роза. Она прошла на крошечную кухню и стала наливать воду в красный тазик.
– У вас есть водопровод? – удивился папа.
– Да, мы к нему подключаемся сразу же, как только приезжаем на новое место.
– А путешествуете по всей стране?
– Не совсем, только по юго-востоку. Труднее всего летом, когда нужно перебираться с места на место каждую неделю. – Роза намочила тряпку и принялась вытирать мне лицо и руки. Она терла очень осторожно, особенно возле глаз, носа и рта, а не тяп-ляп, как это делают многие взрослые. Затем Роза начала оттирать грязные пятна на моем платье.
Пока она этим занималась, я с удовольствием еще раз осмотрела комнату.
