Мальчишки в сорок первом - Виктор Борисович Дубровин
— Понял? — спросил Женька, кивая на обращение.
Не сговариваясь, мы тронулись в военкомат, потому что оттуда начиналась армия. Мы уже бывали в нашем райвоенкомате — провожали Люськиного старшего брата. С отцом я тоже ездил в военкомат — правда, наверх не поднимался. Ждал у входа. Теперь обязательно надо попасть к самому военкому. На трамвае мы доехали до площади Льва Толстого.
По Большому проспекту красноармейцы несли огромную сигару-аэростат. Они держали его за верёвки, а он всё рвался вверх, и солнце поблёскивало на его упругих серебристых боках.
— На ночь вы его поднимете в воздух? — спросил Женька красноармейца.
— Угу, поднимем, — ответил красноармеец и потрепал Женьку по плечу.
Когда мы уже подходили к военкомату, я спросил у Женьки:
— А что мы идём в военкомат, это не помешает разведотряду?
— Не, — ответил Женька. — Ничего. Если мы попадём в другой отряд — отец потом всё равно заберёт нас к себе.
Несколько минут мы шли молча. Потом Женька мечтательно сказал:
— Самое главное — скорее на фронт попасть...
...Шамшева улица. Большой серый дом военкомата. Рядом рынок. Дерябкинский. Деревянные павильоны с тёмными крышами. Под ними идёт торговля. Впрочем, и на улице народу полно. Женщина склонилась над ведром и набирает в стакан семечки. Обтрёпанный, хромой мужчина тычет людям в лицо сапоги и нахваливает: «Хромовые, отличные обутки...» Только кому теперь одежда нужна?.. Картошка или фрукты — другое дело.
У дверей военкомата кого только нет! И все хотят на фронт. Все пришли просить оружие.
С трудом протиснулись мы на лестницу.
— Это ещё что? — остановил нас высоченный, с очень жёсткими руками мужчина в военном кителе. На рукаве у него была красная повязка.
— Мы к начальнику, — сказал Женька.
— Небось воевать хотите? - спросил мужчина.
— Воевать, — признались мы.
Нас выпроводили на улицу.
У парадной Женька заметил дощечку со списком жильцов. В квартире номер три жил какой-то Кузнецов.
— Мы Кузнецовы — понял?.. — сказал Женька.
— Какие Кузнецовы? — спросил я.
_ Которые в этом доме живут, — ответил Женька, — у самого военкомата.
Мы снова протиснулись на лестницу. Нас опять хотели прогнать, но мы сказали, что живём в этом доме и фамилия наша Кузнецовы. Проверять никто не стал, а Женька, не моргнув глазом, соврал:
— Начальник военкомата — это вон его дядя родной, — и показал на меня.
Нас прямёхонько к самой комнате военкома протиснули.
— Ты, хлопчик, если что, замолви военкому словечко, — сказал усатый старик. — Я как раз на очереди...
У самой двери с надписью «Районный военный комиссар» мне стало не по себе. Я хотел улизнуть, но старик взял меня за плечо и подтолкнул вперёд.
Мы вошли в кабинет военкома. Командир с двумя шпалами сидел за столом и что-то читал. На столе лежали целые пачки бумаги и много папок.
— Садитесь, товарищ! — сказал военком, не поднимая головы, а когда поднял, то только лоб потёр.
— Ничего не понимаю, — сказал военком и снова потёр лоб. Потом он стал разглядывать нас, будто мы не ребята, а слоны из зоопарка. Я гак растерялся, что ноги у меня стали подрагивать, и я совсем даже забыл, зачем пришёл.
— Здравствуйте, товарищ военком! Бойцы Евгений Дмитриевич Орлов и Вовка Павлов прибыли за оружием! — вдруг прокричал Женька так, что не только я, но даже командир вздрогнул.
— Пошлите нас на фронт, товарищ военком, пожалуйста, — выдохнул я разом.
Военком рассмеялся, а потом похвалил Женьку, что он громко, как настоящий военный, отрапортовал.
— Я строевой устав учил и стрелять умею, — похвастал Женька и сразу вроде даже больше стал.
— Стрелять умеешь? — спросил военком у Женьки.
— Умею, — ответил Женька.
Военком открыл шкаф и достал оттуда винтовку.
— Посмотрим, хлопцы, можно вас на передовую послать или нет.
Военком лязгнул затвором и протянул мне винтовку.
— Держи!
Я взял винтовку двумя руками. Она была тяжёлая и большая. Так и тянула к полу. Но я и виду не подал, как тяжело, — красноармеец должен быть сильным.
— А теперь покажи, как стреляют из положения стоя, сказал военком и на часы посмотрел.
Я расставил ноги и стал винтовку поднимать. В кино я тысячу раз видел, как это делают. Р-раз!
И приклад у плеча. Потом затвором — р-раз! — и заряжена. Стреляй. Не промахнись только. И на школьных манёврах я сам всё делал. Пионервожатая даже хвалила. А тут... Я даже вспотел, пока выровнял винтовку. Только стал целиться, а дуло вниз уже ползёт. Сил никаких нет удержать его.
— Что это? -- нахмурился военком.
— Ты во! Во-во! Понял? — прыгал вокруг меня Женька и надувал щёки. — Крепче держи, шляпа... Двумя руками... — Двумя руками... Будто я одной... Я и так правую руку у затвора держу, а левой ствол удерживаю.
— Ясно, — сказал военком. — Теперь давай сам, товарищ...
— Орлов, — напомнил Женька. — Отец у меня лётчик, и у него тоже две шпалы.
— Смотри-ка, — рассмеялся военком. Взглянул на часы и насупился. — Давай быстренько, потомственный военный.
Женька надул щёки и разом рванул винтовку вверх.
— Осторожнее! Она хоть учебная, да винтовка, — одёрнул военком.
Красный как рак Женька кряхтел и дергался — всё старался выровнять винтовку, чтобы цель на мушку взять.
— Да... — протянул военком, — силёнок не лишку.
Я не совался с советами — стыдно было за себя и жутко обидно, что такая возможность про падает. Военкому, ясное дело, нужны настоящие бойцы, чтобы стреляли хорошо и врукопашную могли. А я...
— Я по-лётчицки, — сказал Женька. Выгнулся, как циркач, приспособил винтовку на стол, и стал водить ею, чтобы цель на мушку взять. И как только я не догадался об этом? Вот ведь болван.
— Во, товарищ военком! — спадал Женька. — Патрон дадите — под самое яблочко попаду...
- Находчив ты, приятель, — сказал военком. — Только на фронте столов тебе никто не поставит. Стрелять надо из любого понижения — и стоя, и на бегу, и с колена. А для этого силёнок надо набраться. Спортом нужно заниматься как следует, тренироваться. Без этого ничего не получится.
Военком снова посмотрел на часы и сказал:
— А
