Кэтрин Патерсон - Странствие Парка
Рэнди еще дала Парку десятку банкнотами по одному доллару, но мальчик так боялся их потерять, что сложил и убрал вместе с обратным билетом во внутренний карман чемодана, и мама сдала его в багаж до Стратхавена.
Сейчас, высунувшись из окна пикапа, Парк думал, что умрет от жажды. Или от унижения. Или разочарования. Ветер трепал его волосы, которые он так старательно расчесывал перед маленьким грязным зеркалом в туалете автобуса, хотя его мотало из стороны в сторону.
Пикап притормозил. Мальчик обернулся, Фрэнк переключил передачу на нейтралку[25], включил аварийку[26] и выскочил, чтобы открыть металлические ворота. Затем вернулся за руль, заехал в ворота, снова выскочил и закрыл ворота.
«Он мог бы попросить меня это сделать, — подумал Парк. — Почему он не попросил? Может, думает, я ничего не могу?»
Тут мальчик поднял глаза и увидел дом.
5. Возвращение молодого хозяина
Огромный трехэтажный деревянный белый дом был опоясан верандой. Со стороны дороги стояла небольшая башня со стрельчатыми окнами, ее окружали высокие кусты калины. Дом напоминал замок, насколько это возможно в Вирджинии.
Под торжественные звуки фанфар со скрежетом опустился огромный подъемный мост.
Когда они вошли во внутренний двор, из множества арочных дверей выбежали слуги и выстроились в ряд по чину. Мужчины были одеты в зеленую с коричневым форму, женщины — в голубую с янтарным. Интересно, а какого цвета янтарь? Среди слуг послышались приглушенные голоса, похожие на шелест тополя:
— Молодой хозяин! Молодой хозяин вернулся.
Слуги поклонились, без подобострастия, но приветливо и с достоинством.
Фрэнк припарковал машину под вязом у забора.
— Добро пожаловать! — произнес он. Парк вылез из машины. Он хотел сам достать чемодан, чтобы дядя не подумал, будто он избалованный глупый мальчишка, но Фрэнк уже подхватил чемодан и открыл небольшие белые ворота. Ворота были сделаны так, что сами захлопнулись за ними. На веранду, радостно виляя хвостом, выскочила огромная лохматая собака и подставила Фрэнку голову. Она была черная с коричневыми подпалинами, из приоткрытой пасти набок свешивался язык.
— Это Джуп, — Фрэнк погладил пса и почесал за ошейником. Парк не знал, погладить ему собаку или нет, и решил, что не стоит. Джуп слишком явно был собакой Фрэнка. А вдруг мальчик будет стараться произвести хорошее впечатление, и тут глупый пес выхватит у него что-нибудь из рук. Джуп с любопытством взглянул на Парка, словно интересуясь, кто бы это мог быть, но не подошел к нему. Хорошо хоть псина не зарычала. Парк вообще-то любил собак, точнее, он думал, что любил бы их, живи они вместе с ним. Но единственной собакой, которую мальчик знал, был пудель мамы Грега Хеннинга. Пудель никому не позволял прикоснуться к своей особе, кроме хозяйки. Он не подпускал к себе даже ее нового мужа, чем ужасно того раздражал и веселил Грега.
Джуп отправился вместе с ними, держась рядом с Фрэнком, подальше от Парка. Когда они подошли к порогу, собака остановилась, словно у невидимой границы, и, виляя хвостом, благоговейно смотрела, как Фрэнк повел Парка в дом.
— Сада? — позвал Фрэнк, когда они вошли в прохладный полутемный коридор. Вышла женщина лет пятидесяти, полноватая, с вьющимися седыми волосами.
— Это юный Парк, — сказал Фрэнк.
Мальчику понравилось: звучит почти как юный господин, правда?
— Парк, это миссис Дейвенпорт. Она тут за всем следит.
Дейвенпорт подходит. Женщина была маленького роста, полная. На ней было свободное домашнее платье с большими желтыми и синими розами. Парк протянул руку.
Женщина, повернувшись в сторону Парка, улыбнулась.
— Так вот он, наш юный друг.
Парк резко опустил руку, но женщина как будто ничего не заметила.
— Наш больной сегодня не в настроении, — важно произнесла она.
Фрэнк кивнул.
— Я зайду к нему после того, как устрою мальчика. Где вы решили его поселить?
— Я приготовила правую переднюю комнату. Только вчера все там прибрала, а сегодня уже и не скажешь, — она вздохнула. — Ох уж эти старые дома, все бесполезно.
Она наклонилась к Парку, словно хотела открыть ему секрет:
— Пыль, — произнесла женщина. — Вечный бой! Я сражаюсь. Да, я сражаюсь, хотя никто этого…
Фрэнк изо всех сил старался сохранить вежливую улыбку, но за спиной миссис Дейвенпорт потихоньку отступал к лестнице. Парк шел следом.
— Так вы будете к ужину, мистер Фрэнк? — крикнула женщина, потому что тот уже обогнул лестницу и скрылся за углом.
Он не ответил, и, кажется, это было не важно. Миссис Дейвенпорт развернулась и ушла обратно на кухню. Парк поднялся за дядей по длинной лестнице в дальнем конце коридора. Наверху Фрэнк повернул направо, открыл дверь и кивком пригласил мальчика войти. Комната была огромна. Здесь уместилась бы почти вся их квартира. Потолки высотой двенадцать или пятнадцать футов[27], две двуспальные кровати и еще достаточно места, чтобы прокатиться на скейте[28]. Два окна, два больших окна выходили на верхнюю веранду. Камин был закрыт маленькой железной печкой, ее черная труба выходила в дымоход. Рядом с печкой был мраморный умывальный стол, на нем — белая фарфоровая чаша и высокий пузатый кувшин, тоже белый. Чаша была больше, чем раковина у мамы на кухне. В углу стоял огромный гардероб с зеркальными дверцами. Между ножками лежали хлопья пыли.
Фрэнк заметил удивление мальчика.
— Мы почти ничего не меняли в доме, здесь все так, как было в старину, — Парк не понял, то ли дядя извинялся, то ли гордился этим.
— Ванная вниз по лестнице в самом конце. Пойдем, я покажу тебе.
Мальчик спустился вслед за Фрэнком. Внизу справа от лестницы он увидел закрытую дверь. Вторая была слева в другом конце зала. Дядя открыл правую дверь. Она вела в маленький зал, в конце которого была просторная ванная комната. Внутри, на ножках в виде когтистых лап стояла ванна, раковина была поменьше, чем в его комнате, и туалет.
— Что ж, — сказал Фрэнк, — я тебя оставлю. Нужно идти работать. Миссис Дейвенпорт тут рядом, — он улыбнулся, словно извиняясь, — если тебе что-то понадобится.
После некоторого колебания Фрэнк прибавил:
— Я живу в маленьком доме рядом с садом, но ты… ты нас еще увидишь.
Парк хотел спросить, кого «нас», и в какой комнате дедушка, и живет ли в большом доме кто-то еще, кроме него и странной миссис Дейвенпорт, но испугался, что дядя сочтет его маленьким, раз он задает столько вопросов. Придется потерпеть. Фрэнк смущенно улыбался, пытаясь попрощаться.
— Спасибо, — поблагодарил Парк.
— Думаю, все будет хорошо, — сказал Фрэнк, словно боялся, что не будет.
Была середина дня. Парк вернулся в свою комнату и разложил вещи. За одну из зеркальных дверц гардероба он повесил одежду. В комнате не было ни стола, ни другого шкафа, но за второй дверцей гардероба были ящики. Некоторые были заняты одеялами и постельным бельем, оттуда сильно пахло нафталином.
Один освободили для Парка, и он убрал туда свои футболки, белье и носки и задумался, куда положить зубную щетку. Не будешь же чистить зубы над фарфоровой чашей. Неужели щетку придется носить с собой каждый раз, когда он пойдет чистить эти дурацкие зубы? Или лучше оставить ее внизу? О таких вещах даже не спрашивают. Нужно просто знать, как правильно. Ладно, с этим он разберется потом. Пока Парк убрал щетку обратно в чемодан и задвинул его под одну из кроватей.
Вещи разобраны. У Парка ушло на это — вместе с поисками и раздумьями — примерно десять минут. Была по-прежнему середина дня. Что дальше?
Мальчик подошел к окну и выглянул на улицу. Двор заканчивался забором, за ним начиналось огромное поле. Пшеница была почти с него ростом, а поле — больше парка рядом с библиотекой. Он высунулся из окна так далеко, как только мог: маленький белый домик слева, наверно, и есть дом Фрэнка. Интересно, почему он живет в крошечном, недавно построенном доме, когда здесь столько места? Как будто Фрэнк на самом деле был слугой и жил в доме для прислуги.
— Замок принадлежит тебе.
— Но дядя, пройдет еще столько лет, прежде чем…
— Неважно. Это твое наследство. Ты первый сын первого сына.
— Но ты столько трудился, чтобы земля стала такой, какая она есть.
— Для меня было делом чести хранить это все до твоего возвращения. Я знал, что ты вернешься.
Не подходит. Даже зная Фрэнка всего час, Парк не мог поверить, чтобы дядя с замиранием сердца ждал возвращения настоящего наследника. Может, на самом деле Фрэнк его ненавидит? В конце концов, не появись Парк, все принадлежало бы именно ему. А сейчас, даже если дяде не придется вернуть все первому сыну первого сына, разве по закону он не должен будет хотя бы поделиться? Мальчик вызвал в памяти загорелое лицо Фрэнка и постарался найти признаки неприязни, но ничего не было. Глаза дяди смотрели ласково.
