Василий Клёпов - Мыс Доброй Надежды
— Вот какая хитрая! — сощурившись, улыбнулся Юра.
— Это зорянка, — сообщил Валя.
— Ребята, давайте знаете, что? — заговорила Лара. — Давайте возьмём шефство над мысом. Будем кормить птиц, ухаживать за ними, тогда, может, и останутся зяблики жить в нашем птичьем городке.
— Эх ты! — засмеялся Валя. — Да где ж они здесь жить будут? Тут самое большое три гнезда зябликов разместить можно…
— Три гнезда? — не поверила Лара.
— Не больше! Они такие драчуны, что ни какого другого зяблика около себя не потерпят. Как начнут драться, так пух летит, хоть руками их бери. Вот увидишь, что все зяблик разлетятся, как бы ты за ними ни ухаживала.
— Подумаешь, нашёлся мне тоже знаток птиц! — глянула на него прищуренными глазами Лара. — Ты помалкивай, Моргунок, а то вот обсудим твоё поведение на сборе отряда.
— Что? — заморгал глазами Валя. — Чем же это тебе моё поведение не понравилось?;.
— А тем и не понравилось, что ты разоряешь птичьи гнёзда.
Валя хотел что-то сказать, но махнул рукой и побежал домой. Потом он остановился и позвал Юру. Так вдвоём они и направились к посёлку.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Первые жители птичьего городка. Кибиточка под туей. Силок. Что узнал Петя у Звездиных. Кто украл яйца?
В один из солнечных апрельских дней братья Улыбины услышали птичьи крики В них было столько радости и ликования, что ребята, задрав головы, стали искать виновников этого торжества. Но в сверкающем небе не было никого, и они поняли, что крики иду с мыса.
Братья спустились к реке и пошли тропкой вдоль берега. Утро было чудесным. Отблески от воды плясали на кустах. На выступающих ветках сидели зимородки и терпеливо ждали добычу. Когда ребята приближались к ним, они срывались и быстро улетали над водой, оставляя за собой светящийся синий след.
Братья прошли под мостом, и перед ними открылся вид на мыс. До чего же хорошо! Весь мыс оделся в зелёное. На той стороне реки могучие дубы, стоявшие всю зиму, как неживые, гордо раскинули зелёные кроны. Вавилонские ивы мели землю космами. Алыча прикрывала мелкими листьями уже заметную завязь плодов. Даже акации и те, наконец, покрылись резной бледно-зелёной листвой и зацвели белыми пахучими серёжками. И над всем этим царствовали катальпы: их, как снег, покрывали большие белые шапки цветов.
Ребята присвистнули и помчались между деревьев. Они бежали до тех пор, пока у них из-под нот не выскочила небольшая жёлто-зеленая птичка. Раскрыв крылья, она кувыркалась, словно не могла лететь. Братья погнались за птичкой, а она через несколько шагов взвилась и полетела, как ни в чём не бывало.
— Это что же она? — улыбнулся Петя. — То лететь не может, а то полетела…
— У неё, наверно, здесь гнездо… — сказал Юра и, нагнувшись, поискал в траве.
Солнце поднялось. Тень, которая всё время шла перед Юрой, стала короткой. На цветах летали нарядные шмели.
— А как поют-то? — сказал Петя, прислушиваясь к разноголосому пению птиц.
— Это они утром только так, — сказал Юра. — А потом замолчат до вечера.
Петя не видел птиц, а Юра замечал их на каждом дереве. Маленькие и большие, серые и яркие с остренькими носиками и огромными толстыми клювами, птицы кричали, ссорились, переговаривались, болтали о чём-то своём.
— Смотри, Петя, недаром мы построили птичий городок.
— А ты думал… — улыбнулся довольный Петя.
Снова у них из-под ног выскочила та самая птичка, за которой гонялся Петя. Она так же волочила крыло, так же кувыркалась. Петя устремился за ней, а Юра стал обыскивать под туей каждый сантиметр. Скоро он нашёл гнездо. Оно было сделано в небольшом углублении и сверху прикрыто прошлогодней травой. Как кибиточка. Сбоку в домик вёл крохотный вход, через который Юра увидел пять белых яичек с красноватыми пятнышками на тупых концах.
— Петя, смотри! Ты за ней погнался, а она нарочно тебя от гнезда уводит.
На другой стороне реки, из кустов, показался Валя. Он шёл один и, задрав голову, смотрел на деревья.
— Моргунок, иди сюда! — крикнул Петя.
Валя перебежал через мост и спустился к ним. Ребята показали ему гнездо. Валя сказал, что это пеночка, но какая, весничка или трещотка, он не знает, надо посмотреть на хозяйку гнезда.
Они отошли немного в сторону и уселись на траве, глядя на место, где ютился маленький птичий домик.
— Это пеночка-трещотка, — прошептал Валя. — Зелёная и над глазом жёлтая бровь. Потому её и называют ещё пеночкой-желтобровкой.
На цыпочках, так чтобы не потревожить больше желтобровку, они поднялись с земли и направились дальше.
— А это кто? — спросил Петя, уже забыв про ссору из-за вороньих яиц и признавая превосходство Вали в знании птиц, — Смотри сюда, Моргунок! — он показал на небольшую птичку, которая сидела на оголённой ветке и заливалась громкой песней.
— Ты что, не узнал? — засмеялся Юра. — Это же зорянка? Помнишь, она была с зябликами?
Зорянка перелетела на другое дерево, повернулась к солнцу и, приподняв хвост и опустив крылья, снова самозабвенно запела свою серебристую песенку.
Вдруг Валя остановился и начал рассматривать что-то на кусте акации.
— Ты что, Моргунок? — спросил Юра.
— Я? — словно опомнился Валя. — Ничего… Интересно, как расцвела акация…
Слова Вали показались подозрительными Пете. Подумаешь, акация расцвела! Нет, тут что-то не то. Петя вернулся к акации. С неё сорвалась и упала в траву птица. Петя увидел на кусте гнездо, протянул к нему руку и нащупал в тёплом гнёздышке четыре яйца. Он махнул ребятам, и они тотчас же подбежали к нему.
— Четыре яйца, — громко прошептал он.
— Неужели четыре? — спросил Валя и полез на куст. — Да, четыре. Это, знаете, кто? Коноплянка или реполов. Очень интересная птичка! Весёлая, весёлая! А поёт так, что заслушаешься. У меня была одна, весной ловил на клей. И даже запела она, но потом почему-то сдохла.
— Эх ты, сдохла! — проговорил Юра. — А ты бы её выпустил. Мы с Петей перепёлок и то выпустили.
— Ты смотри, Моргунок! — пригрозил Петя. — Если только сунешься сюда за яйцами, да! Тебе такое будет, что не обрадуешься.
— Больно они мне нужны… Если надо будет, я яйцо реполова где хочешь найду.
— Смотри, я тебя предупредил!
— А я вижу ещё гнездо! — пропел Юра и бросился к катальпе. Он забрался на дерево и остолбенел: на ветвях лежала какая-то дощечка, а на ней — мёртвая зорянка. Он взял птичку, но вместе с ней к нему потянулась и дощечка.
— Это что такое? — пробормотал он, разглядывая птичку, которая была задушена тонкой волосяной петлёй. — Ребята, смотрите!
У него в руках был силок, или оселок. Это дощечка, в которой деревянными клинышками держатся волосяные петли. На силок насыпается пшено или семечки конопли, и птицы летят и запутываются в петлях.
Разглядывая простой и жестокий снаряд, Петя сказал:
— Силок поставили! Кто же это? Не ты, Моргунок?
— Нет, что ты!
— Так кто же душит здесь птиц? — Юра изумлённо посмотрел на Петю: у него в голосе звучали слёзы. И тут Петя вспомнил про Николая Звездина. Схватив силок, он побежал к посёлку.
— Петя, куда ты? — закричал Юра.
— Я сейчас…
Петя бежал и думал, как он придёт сейчас к Николаю и скажет: «Ты долго ещё будешь душить птиц?» Не доходя до Звездиных, он увидел на калитке Григорьевых такой же плакат, какой они вывешивали с Юрой. Остановившись, он прочитал:
Через один двор от вас живёт известный тунеядец
Николай Звездин.
Позор тунеядцам!
Улыбка всё шире расползалась по Петиному лицу. Кто же это вместе с ними начал преследовать тунеядца? Он прошёл ещё несколько шагов и снова увидел плакат:
Рядом с вами живёт известный тунеядец
Николай Звездин.
Петя решительно толкнул калитку к Звездиным. В саду было чисто и уютно. Вдоль дорожки тянулись кустики роз и пионов. Нину он нашёл в маленькой баньке. Одетая в какой-то старый халатик и прикрывшая голову платком, она сейчас совсем не походила на ту чопорную девчонку, какой была в школе.
— Николай вот такими силками пользуется или нет? — спросил Петя.
Нина взяла силок, посмотрела, перевернула обратной стороной и сказала:
— Должно быть, его. Он и силками ловит, и сетями, и на клей, — всем, чем угодно. Со стыда сгореть можно…
Петя открыл дверь бани и замер: она была полна птиц. Они сидели в клетках, летали по полкам, и Петя никак не мог их сосчитать.
— Это что такое?
— Я же тебе говорю, Николай наловил. А я вот теперь должна за ними ухаживать.
— А ты не ухаживай.
— Скажешь тоже! — возразила Нина. — А Николай возьмёт да надерёт уши, вот тогда и узнаешь!
— Эх ты! Да я на твоём месте давно бы отучил его от ловли птиц.
— Как? — подняла на него красивые глаза Нина.
