Галина Ширяева - Гюрги-Дюрги-Дюк
Где-то наверху открылась дверь чьей-то квартиры, и сердитый женский голос крикнул в пролет лестницы:
- Прекратите безобразничать! И когда это кончится?
Юлька подождала, когда успокоится голос, захлопнется дверь наверху, и, придерживая ладонью разбитый в кровь локоть, поднялась к себе.
Глупо! Смешно и глупо! Ее уже давно не били мальчишки. Наоборот, теперь они все были такими хорошими, иногда даже подлизывались... Какие-то ненормальные, бешеные мальчишки жили в этом городе!
Она смыла кровь с локтя, потом рассмотрела свое лицо в зеркальце. Узкая розовая полоска тянулась через лоб от виска к виску - как яркая царапина. Теперь, наверно, надолго...
Целый час просидела она перед зеркалом, прикладывая ко лбу влажный носовой платок, но полоса не исчезла, боль не ушла, а обида не кончилась и даже осталась с ней на всю ночь.
4. Ночная гостья
Юлькин сон был тревожным, даже страшным, и среди ночи Юлька проснулась. Ей показалось, что кто-то пронзительно и тревожно закричал над ее ухом: "А-а-а-а!" Сон разлетелся сразу!
На полу лежали два квадрата слабого света - от окон. Их было недостаточно, чтобы разглядеть те, дальние и темные, углы комнаты. Напуганная до смерти Юлька забыла спросонья, на какой стене выключатель, и заметалась по комнате, натыкаясь то на жесткий неуклюжий рояль, то на стол, то на свои тапочки, которые тут же улетели от ее ноги под диван... И наконец услышала - в прихожей отчаянно и пронзительно, как тревожный крик "а-а-а", заливался звонок. "Телеграмма! С мамой что-то случилось!" Она набросила халат, не угодив в рукава... Вспомнив про настольную лампу, включила ее уже на бегу... Ворвавшись в прихожую, дрожащими руками нащупала язычок задвижки и распахнула дверь настежь.
В светлом проеме двери стояла растрепанная соседка-караульщица без платочка и без очков, а рядом с ней - незнакомая девчонка ростом чуть повыше Юльки, в спортивной куртке, в бриджах, с большой аэрофлотной сумкой на длинном ремне. За спиной девчонки, на лестничной площадке, горела лампочка, и девчонкины волосы светились так, словно в них были запрятаны золотые фонарики из вчерашнего Юлькиного сна. Юльке даже послышался звон золотой цепочки. Она отчаянно тряхнула головой.
- Вот она! - воскликнула соседка, указывая на Юльку. - Сама назвалась! И чемодан с ней был!
- Здорово спишь! - сказала девчонка с фонариками. - Ты кто?
Ее лица не было видно, полуодетой же, еще не опомнившейся со сна Юльке лампочка с площадки светила прямо в лицо, и от этого Юлька чувствовала себя беспомощной и жалкой со своей царапиной на лбу.
- Я - Юля. Витанович.
- А! - выдохнула, словно вскрикнула, девчонка и шагнула в прихожую, сразу погасив фонарики в волосах.
- Может, милицию звать? - деловито спросила соседка. - У меня в квартире телефон.
- Извините! - бросила ей через плечо девчонка с погасшими фонариками. - Не беспокойтесь. Я ее знаю.
- Да я-то никого не знаю! Я сама-то всего на неделю приехала! запричитала соседка, но девчонка, круто повернувшись, захлопнула дверь.
Они прошли в комнату, и девчонка, подойдя к столу и высоко, как свечу в подсвечнике, подняв настольную лампу, внимательно и бесцеремонно оглядела Юльку с ног до головы. На этот раз свет упал и на ее лицо, поэтому Юлька, окончательно отогнавшая от себя сон, не побоялась ответить ей таким же бесцеремонным и долгим взглядом. У незнакомки были резкие, как у сердитого мальчишки, губы, глубокие темно-серые глаза в коротких, густых и, наверно, очень жестких ресницах и совсем светлые пушистые волосы.
- А почему ты такая исцарапанная?
- Исцарапалась. А что? - спокойно, пожалуй, даже нагловато спросила Юлька - ее разозлила эта бесцеремонность незнакомой девчонки.
- Значит, ты - Юля?
- Юля. А что?
Девчонка осторожно поставила лампу на стол, бросила сумку на рояль, который сейчас же отозвался жалобным звоном, и с холодным, непонятным любопытством спросила:
- И что же означает это имя?
Такого глупейшего вопроса при знакомстве Юльке еще ни разу в жизни не задавали.
- Как - что означает? Ничего не означает.
Юлькино имя, в отличие от других имен, действительно ничего не означало и не переводилось никак. Просто в Древнем Риме так называли женщин из славного рода Юлиев.
- Ничего?
- Ничего.
- Почему в больнице не была?
- Н-не успела.
- Позавчера приехала и не успела?
Разница в их возрасте составляла определенно не больше года, однако девчонка разговаривала с Юлькой так, словно была старше ее лет на десять.
- А откуда мне знать, в какой больнице он лежит? - стараясь быть спокойной, чтобы не заикаться, ответила Юлька. - Он передал, что во второй, а у вас в городе сорок штук этих вторых. Попробуй поищи!
- Я нашла, - сухо отчеканила девчонка.
Она молча достала из сумки платье и ушла в ванную переодеваться, а Юльке сразу стало ужасно неуютно в этой чужой комнате. И надо же было ей сюда заехать! И зачем приглашать, зачем клянчить "приезжайте, приезжайте", если тут ему не так уж и одиноко?
Девчонка вернулась быстро, Юлька успела только найти выключатель и рукава халата, а за тапочками под диван слазить не успела.
Теперь, при ярком верхнем свете, можно было хорошо рассмотреть гостью. Она показалась Юльке уже не такой резкой и по-мальчишески грубоватой, какой казалась раньше, даже черты лица у нее стали мягче. В первую очередь следовало выяснить, кто она, почему так бесцеремонно ворвалась в квартиру и какое, собственно говоря, отношение имеет к Юлькиному деду.
- Ты его родственница, что ли?
Девчонка молча наклонила голову.
- Это очень дорогой инструмент, - промолвила Юлька, по-хозяйски кивнув на рояль и тем самым подчеркивая свое неоспоримое право распоряжаться дедовыми вещами. - Нельзя вот так швырять на него что попало.
- А, да, - кивнула головой девчонка и убрала сумку с рояля.
- А тебя как зовут?
- У меня трудное имя, - ответила девчонка таким издевательским тоном, словно ее имя действительно было недосягаемо для Юлькиного языка. Значит, все-таки Юлька себя выдала, и девчонка заметила, что она заикается.
- У нас в классе одну девчонку дразнят Фтататитой из какой-то пьесы, - сказала Юлька. - И ничего, справляемся. Ты тоже Ф-ф-тататита?
- Нет.
- А кто же?
- Я - Дюк.
- К-кто?
- Дюк.
- Может быть, Дюка? - попыталась уточнить Юлька.
- Дюк.
- Глупость одна, а не имя!
- Есть хочешь? - очень спокойно спросила девчонка.
- Не хочу!
Девчонка со странным именем по-хозяйски, словно жила в этой квартире тысячу лет, принесла откуда-то из прихожей простыни и подушку, швырнула их Юльке - "кто же спит на голом диване!". Потом она принесла раскладушку. Что такое? Для себя?.. Она собирается спать здесь, не спросив разрешения у Юльки? Кто же здесь хозяин - Юлька, родная и единственная внучка своего деда, или эта Дюка?..
- Ты что, была у моего деда? - сухо спросила Юлька, первый раз в жизни называя деда так подчеркнуто по-родственному - "мой".
- Была.
- Когда?
- Сейчас.
- Ночью?
- Ночью.
- П-почему ночью?
- Потому что была далеко от дома. Сегодня вернулась и узнала, что он в больнице.
- А где твой дом?
- Недалеко.
- А ты с кем живешь?
- А ты?
Удивительно все-таки, до чего нагло вела себя эта Дюк!
- Ну и как его здоровье? - спросила Юлька ледяным голосом.
- Все-таки ему семьдесят четыре, - помолчав, вместо ответа сказала Дюк таким тоном, словно это она, Юлька, была виновата в том, что ему уже семьдесят четыре!
- Значит, ничего?
- Есть хочешь?
- Нет!
- Тогда спи.
Ничего себе!
Дюк ушла на кухню и принялась там возиться с кастрюлями - совсем как мать вечерами, когда Юлька укладывалась спать. Вот еще! Надо все-таки в конце концов выяснить, кем приходится она Юлькиному деду! В конце концов, Юльке доверили ключ от квартиры и она отвечает за ее сохранность! В конце концов, здесь стоит дорогой инструмент и вообще, наверно, есть ценные вещи. И Юлькин чемодан!..
- Значит, ты его родственница? - сердито крикнула она в распахнутую дверь кухни.
- Родственница, - отозвалась Дюк.
Надо же! Неужто она и Юльке родственница? Подумать только! Раньше это совершенно не приходило Юльке в голову. Она просто не допускала никогда мысли о том, что родственники деда могут оказаться и ее, Юлькиными, родственниками... Дюк вернулась в комнату, погасила свет, разделась, легла на свою скрипучую раскладушку.
- Одеяло дать?
- Не надо, - ответила Юлька.
- Тогда спи.
Неужто же эта Дюк думает, что Юлька вот так спокойно уснет, не выяснив своих родственных отношений с ней? В конце концов, надо было просто поставить ее на место, эту Дюк! Кем бы ни приходилась она Юлькиному деду, ближе Юльки у него все равно никого не было. Так чего же задаваться.
