Йорн Риэль - Мальчик, который хотел стать человеком
— Что же это за вещи? — полюбопытствовала Нуара.
— Золото, серебро, дорогая одежда и всякое такое.
— Что такое золото и серебро? — с интересом спросил Апулук.
— Ну, это такие металлы. Вроде железа, из которого сделан мой нож, только красивее и дороже.
— Наверное, он хотел сделать из них ножи?
Лейв засмеялся:
— Нет, они для этого не годятся. Из них делают украшения.
— Что такое украшения? — Наруа легла на бок и оперлась головой на руку.
— Украшения… это то, что вешают на шею или надевают на запястья, на пальцы.
— А зачем?
— Наверное потому, что это красиво.
— А это правда красиво? — не унималась Наруа.
Лейв помотал головой:
— Теперь я в этом уже не уверен. Однако ради всех этих вещей мой дядя Хельги ходил в походы и убивал людей.
— Твой дядя убивал людей? — потрясенный Апулук уставился на Лейва. — Чтобы достать металл, который можно надеть на палец?
— Да, теперь мне это тоже непонятно, — сказал Лейв. — А у вас здесь разве не убивают людей?
— Убивают, но только если это необходимо, — ответил Апулук. — Мы убиваем только тех, кто недостоин жить и одержим злыми духами.
Он откинул капюшон и продолжал:
— У нас в роду был один охотник, который не мог ужиться с Силлой.
— Что такое Силла?
— Это трудно объяснить. — Апулук, словно ища помощи, посмотрел на Наруа.
— Силла — это все. И Силла есть во всем. В горах, на небе, во льду, в скалах на берегу, во всех животных. Силла — это все. Понимаешь?
— Понимаю, Силла — это как бог. Или как все боги вместе взятые. А почему этот охотник не мог с ним ужиться?
— Кто знает, — ответил Апулук. — Но все выглядело так, будто Силла не желал его знать. Этому охотнику во всем не везло. Ни с охотой, ни с семьей, ни со льдом, ни с погодой. Все было против него. И тогда он рассердился на людей. И уже не мог удержаться, чтобы не убить человека только потому, что лишился поддержки Силлы.
— Он начал убивать людей без всякой причины?
— Нет, причина была, — ответил Апулук. — Он был очень несчастлив из-за своих отношений с Силлой. Но когда он убил уже трех хороших охотников, взрослые решили, что его необходимо остановить. Они убили его и просверлили у него во лбу маленькую дырку, чтобы из него мог выйти злой дух.
Лейв повернулся на другой бок и застонал от боли в ноге.
— Неужели вы правда никогда не воюете? — спросил он.
— Я не понимаю, что это означает, — ответил Апулук и повторил слово, которое Лейв произнес по-исландски. — Что значит «воюете»?
Лейв долго думал, прежде чем ответить.
— Исландцы воюют тогда, когда между ними нет мира, — сказал он наконец. — Если одни хотят получить то, что есть у других, возникает вражда. И люди убивают друг друга, пока не победит самый сильный.
Наруа легла на спину и смотрела вверх.
— У нас не бывает войны, — сказала она. — Может быть, потому, что у нас всего немного. У нас все общее, и нам не надо того, что есть у других.
— Я рад, что попал к вам, — пробормотал Лейв, уже засыпая. — У вас я научился жить, как живут люди.
— Спи. Завтра нам предстоит много пройти, — сонно сказал Апулук.
Медведица
На другой день трое друзей пошли в том направлении, в котором, по мнению Апулука, находилось их стойбище. Они перевалили через гору, обошли то место, где их льдину прибило к берегу, и снова вышли на припай. На этот раз они держались как можно ближе к берегу. Лейв одной рукой опирался на плечо Наруа, другой — на гарпун как на посох.
Они медленно двигались вперед. Было тепло, с ясного неба светило яркое солнце, и прошлогодний снег, покрывавший горы и лед, растаял и образовал небольшое озеро, которое им пришлось обойти кругом.
В тот день Апулук загарпунил тюленя, высунувшегося из полыньи. Друзья проголодались и, прежде чем срезать длинные полоски мяса, съели сырой еще теплую тюленью печень.
Апулук связал полоски мяса ремнем и, когда они пошли дальше, тащил эту связку за собой. Неожиданно он увидел следы медведя. Он опустился на колени и стал внимательно их разглядывать.
— Медведь прошел здесь совсем недавно, — сказал он. — Надеюсь, он нас не почует. Наше оружие не годится против медведя.
Чтобы убедиться, что зверя нет поблизости, брат и сестра вскарабкались на ледяные торосы[10] и оглядели окрестность. Следы вели к воде и исчезали в одном из длинных озер, образованных талой водой.
— Он пошел к кромке льда, — сказал Апулук, спустившись с тороса. — В это время года там бывает много тюленей.
Но медведь не пошел к воде. Это была старая медведица, она увидела детей и почуяла запах тюленьего мяса, связку которого Апулук тащил по снегу. Медведица притаилась за торосами льда и следила за детьми. Она была голодна. Ей было уже тяжело ловить тюленей. Хотя иногда и удавалось перехитрить молодого, неопытного зверя. Однако между этими обедами обычно проходило много времени. Медведица замерла в неподвижности и смотрела на приближающихся к ней людей. Когда они были всего в нескольких метрах от нее, она выскочила из своего укрытия и зарычала.
Друзья испуганно остановились.
— Бегите! — крикнул Лейв Наруа и Апулуку. — У меня нож! Я попытаюсь ее заколоть!
Апулук сбросил на лед снаряжение, которое нес, и схватил гарпун, служивший Лейву посохом. В мгновение ока он направил острие гарпуна на медведицу.
— Бежать бесполезно, — сказал он. — Она легко нас догонит.
— Брось ей тюленье мясо, — предложила Наруа.
— Стойте на месте! — крикнул им Апулук. — Я попробую всадить в нее гарпун, когда она бросится на нас.
Лейв кивнул. Он вытащил нож и стоял наготове.
Но медведица не спешила. Она не сомневалась, что добыча от нее не уйдет и медленно подходила к детям. Они уже слышали ее хриплое дыхание. Лейв раньше никогда не видел живых белых медведей. Охотники приносили в стойбище уже убитых, медвежьи туши никому не внушали страха и выглядели даже миролюбиво. Но эта медведица была ужасна. В распахнутой пасти желтели страшные клыки, из пасти текла слюна. Настороженные уши, налитые кровью глаза.
— Когда она приготовится к прыжку, я брошу гарпун, — шепнул Апулук.
Недалеко от детей медведица остановилась, выгнула спину и подобралась, готовясь к прыжку. В это мгновение Апулук со всей силы метнул в нее гарпун. Острие вонзилось ей в шею, древко отломилось и упало на лед.
Медведица раздраженно зарычала. Рана была неприятная, но не смертельная. Медведица ухватила лапами гарпун и попыталась выдернуть из шеи этот острый, причиняющий ей боль предмет. Как только она выдернула костяное острие, из раны хлынула кровь.
— По-моему, она разорвала себе жилу! — радостно крикнул Апулук. — Смотрите, как хлещет кровь!
Остервенело рыча, медведица неуклюже прыгнула на Апулука, который не успел отскочить достаточно далеко. Лейв с поднятым ножом бросился в объятия медведицы. Она обхватила его передними лапами и впилась зубами ему в плечо.
— Коли ее! — закричал Апулук, медведица придавила его, сев на него, и он не мог пошевелиться.
Однако Лейв не мог всадить нож в зверя, сжавшего его мертвой хваткой.
Окаменев от страха, Наруа следила за их борьбой. Но увидав Лейва в лапах медведицы, она забыла о страхе. Подхватив с земли древко гарпуна, она стала бить им медведицу по голове. Медведица с удивлением обернулась и замахнулась лапой на Наруа. Лейву только это и было нужно. Он изловчился и всадил нож по самую рукоятку туда, где, по его предположению, находилось сердце зверя.
Мгновение медведица качалась из стороны в сторону. Потом захрипела. Глаза у нее потухли, и со странным бульканьем в горле она повалилась навзничь, увлекая за собой Лейва. По ее телу пробежала судорога, и она затихла.
Далеко не сразу Лейву и Наруа удалось сбросить мертвую медведицу с Апулука. Когда они его освободили, он был без сознания. Наруа осмотрела брата, но не нашла ничего серьезного, кроме нескольких царапин. У Лейва из укушенного плеча текла кровь. Рана была глубокая и круглая, и Наруа перевязала ее полоской кожи. Пока она возилась с Лейвом, Апулук пришел в себя. Он перекатился на бок и закричал от боли.
— Нога! У меня что-то с ногой!
Наруа осторожно сняла с него камик и ножом Лейва разрезала на брате штанину. Нога была сломана. Очевидно, кость не выдержала веса медведицы, когда та всей своей тяжестью плюхнулась на Апулука. На перелом было страшно смотреть. Нижняя часть ноги была свернута в сторону, из-под колена торчал обломок кости.
— Надо поставить кость на место, — сказал Лейв, — а то ты никогда не сможешь ходить, как все люди.
