Анна Саксе - Сказки о цветах
Вначале в музыке слышалась непонятная тоска, щемящая мольба, печаль отречения, но вот мелодия перешла в страстный шепот, она манила, звала и, все нарастая, кричала о счастье.
Рядом с Ирисом страстно вздыхала Ветрогонка.
Ее дыхание опьяняло, как вино. Ирис хмелел и терял рассудок.
Образ Фиалки перевоплотился в звуки, а Ветрогонка льнула к нему всем телом, целовала его, нашептывала нежные слова, и Ирису начало казаться, что Ветрогонка — его счастье.
Может быть, Ирис на другое утро опомнился бы, пожалел бы о мимолетном увлечении, но не успела еще сойти роса, как Ветрогонка раззвонила всем подружкам о своей предстоящей свадьбе.
Жениха и невесту, как водится, поздравляли, желали им счастья, согласной жизни, богатой потомством.
Ветрогонка самодовольно вертелась — только красная юбка развевалась, а Ирис стоял неподвижный и безучастный, словно это и не он женился на Ветрогонке.
После свадебного пира должны были начаться танцы, и Фиалке предстояло играть вальсы и польки.
Гости построились парами, и посаженый отец Тюльпан сделал знак скрипачке, но наступила неловкая тишина.
В свадебной сутолоке никто не заметил, как Фиалка исчезла. Только теперь Ирис сообразил, что это она, уходя, сказала:
— Будь счастлив! Спасибо тебе за то, что встретился мне! Мои страдания родят новые песни, которые принесут счастье другим.
МАК
Ирис еще никак не мог прийти в себя после опрометчивой женитьбы на сестрице хвастливого Мака — Ветрогонке. Он стоял, немой и неподвижный, и все спрашивал себя:
«Как же это случилось? Ведь я любил Фиалку, и Фиалка любила меня, а женился я на другой. Как же это?»
А жена его прямо сияла от счастья, гордая, что ей удалось выйти за такого видного парня.
— Ах, какой у меня муженек, какой миленок… — трещала она подружкам и, о чем бы ни заходил разговор, всегда норовила ввернуть словечко о своем муженьке, пытаясь поддеть подружек, еще не удостоившихся стать замужними женщинами.
Но как-то приятельница Фиалки Незабудка с невинным видом при всех спросила жену Ириса:
— Но отчего твой муженек всегда такой кислый? Стоит, словно аршин проглотил.
Жена Ириса покраснела от злости и, сделав вид, что приняла намек за шутку, рассмеялась:
— Ничего, пройдет медовый месяц, так выучу его по-своему.
И принялась учить мужа.
— Чего губу свесил! — кричала она, когда Ирис притворялся, что не слышит приказа жены затянуть ей корсет.
Ирис поджимал губы и нехотя, стараясь не касаться жены, выполнял приказание.
Вместо благодарности жена давала ему пощечину, приговаривая при этом:
— Следующий раз будешь расторопнее.
Ирис никак не мог угодить жене. То он вилку неправильно держит, то с ножом не так обращается. Не раз он вставал из-за стола голодный, потому что под косыми взглядами жены кусок в горло не шел.
Если бы все это происходило между ними наедине, то Ирис, может быть, и терпел бы выходки жены, но ей хотелось похвастать своей властью перед другими женщинами. Только зайдет подружка, как жена Ириса начинает командовать:
— Ирис, сюда! Ирис, туда! Подай то! Положи это! А ну-ка, ручку мне поцелуй! Спинку почеши!
Со временем Ирис понял, что больше всего жена бесится, когда он просто не замечает ее брани и наставлений. Однажды, когда жена опять начала попрекать его за то, что не умеет держать вилку, Ирис швырнул вилку на пол и стал есть пальцами. Как-то жена пыталась втолковать ему, как надо вести себя дома и как в гостях. Ирис позволил жене наговориться до потери сознания, а когда та спросила, понял ли он, что ему сказано, Ирис зевая, с удивлением посмотрел на жену и невинно спросил:
— А разве ты мне что-нибудь говорила?
Жена прямо сгорала от вожделения, но, когда она вечером звала мужа к себе, тот отговаривался, что ему на луг идти надо, лошадь привязать, а как уйдет, пропадает до самого утра.
Наконец жена не выдержала и пожаловалась на свою судьбу Белене, о которой поговаривали, что она умеет привораживать мужей.
— Милая! — воскликнула Белена. — Чего же раньше не пришла? Моим зельем таких разинь вмиг распалить можно.
Белена налила в бутылку зеленоватого пойла и наказала:
— Ты надень юбку поярче, а муженьку дай выпить этого зелья, потом повертись перед ним, и он уже не отстанет от тебя.
Возможно, Ирис и выпил бы зелье Белены, и все произошло бы именно так, как предсказывала ворожея, но разве Ветрогонка-Мак могла утерпеть и не похвастать перед подружками, что наконец-то муж запляшет под ее дудку. А стоит женщине поделиться с кем-нибудь своими семейными делами, как через пять минут об этом узнает ее муж.
Так и на этот раз.
У Ириса было достаточно времени, чтобы подумать, выпить ему зелье Белены или остаться верным памяти Фиалки.
Жена, не сомневаясь в силе напитка ворожеи, вырядилась в самую яркую юбку, налила в стакан зелья Белены и поднесла Ирису.
— Выпей, муженек, вижу, утомился ты.
Ирис ласково посмотрел на жену, взял стакан и, обняв ее за талию, сказал:
— Выпей сперва, женушка, глоток за мое здоровье, а уж потом я выпью за твое.
Жена, счастливо улыбнувшись, закинула голову — пускай муженек вольет ей глоточек в рот. А Ирис — что он сделал? Влил жене в рот все зелье Белены, и когда жена, сгорая от желания, кинулась ему на шею, Ирис схватил заранее приготовленную розгу, уложил жену к себе на колени и, задрав яркую юбку, принялся учить уму-разуму.
— Вот тебе за это, вот тебе за то, а это тебе за ворожбу!
О господи, как визжала и барахталась жена, пока не догадалась выскользнуть из юбки и шмыгнуть в кусты. Ирис швырнул ей юбку в след, но та зацепилась за кол и так на нем и повисла. Кто юбку эту приворожил к колу — Белена или же сама жена, в конце концов значения не имеет, но юбка так и осталась висеть, и при виде ее люди вспоминают жену Ириса — Ветрогонку-Мак.
ЛИСОХВОСТ
Семье землероек привалила великая радость и вместе с ней — забота. Радостью было то, что меньшая дочка домашних мышей Куцехвостка согласилась стать женой старшего сына землероек Долгохвоста. А заботы начались с того, что старая мышь поставила условие, без которого Куцехвостку ни за что замуж не отдаст.
Условие было очень тяжелым. В день свадьбы Долгохвост должен был разукрасить кусты вокруг своего жилья кошачьими хвостами. Это будет очень красиво и докажет отвагу жениха и что он в недобрый час сумеет защитить свою семью от самого лютого врага всех мышей, известного разбойника — Черного Кота.
Семья землероек жила над канавой, в крапивном кусте, вдали от человеческого жилья. И не раз по вечерам землеройки судили о том, каковы собою эти кошки, — слухи об их злодеяниях передавались из поколения в поколение, но видеть собственными глазами живую кошку никому, даже старым землеройкам, никогда не доводилось.
И вот тебе! В самый канун свадьбы ищи каких-то кошек, доставай какие-то хвосты. Бедные землеройки и не догадывались, что отъевшиеся домашние мыши презирали простых землероек и тайно собирались расстроить свадьбу. А те думали: поймает Долгохвоста кошка, никакой свадьбы не будет.
Но Долгохвост так любил Куцехвостку, что уже приготовил меч и собрался отправиться на поиски кошек, чтобы отрубить им хвосты. Только какой меч из жухлого листа рогоза! А Долгохвост, который никогда в жизни не видел кошки, полагал таким мечом рубить кошачьи хвосты.
Так бы и отправился Долгохвост на кошек охотиться, если бы мать со слезами на глазах не упросила его хоть денек подождать, пока она что-нибудь да придумает.
Мамаша землероек вылезла из крапивного куста и, задрав голову, задумалась, и так она напряженно думала, что у нее задергалась мордочка и задрожали усы. Если долго так думать, то непременно что-нибудь придумаешь. Она решила сходить к Лисе, к этой пышнохвостой умнице, позвать ее на свадьбу и попросить, чтобы в день свадьбы та, вместо подарка, вывесила на крапивном кусте свой хвост.
Лиса, услышав про женитьбу Долгохвоста на дочке домашней мыши, облизнулась. Землероек она не трогала — уж очень они невкусные. Но домашние мыши — объедение!..
Лиса спросила землеройку, много ли соберется невестиной родни и нельзя ли и детей с собой захватить, они тоже свои хвосты на крапиве развесят.
Сказано — сделано. Лиса и лисята явились вовремя, развесили на ветвях свои хвосты, а сами попрятались — кто за камнями, кто забрался в канаву: вздремнуть, мол, охота.
Когда наступили сумерки, трава над канавой зашелестела — это шла толпой невестина родня.
Землеройки вышли встретить гостей, справиться у новых родственников, довольны ли они украшением.
— Какие пышные, — покачала головой мамаша Куцехвостки, — но таких хвостов я что-то у кошек не видела.
— Это хвосты лесных кошек, — объяснила мамаша Долгохвоста. — Лесные кошки — те куда злее домашних. Это только мой сыночек может с такими чудовищами управиться.
