Виталий Бианки - Фомка-разбойник (cборник)
Голод гнал его от лавки к лавке. Но до самого утра только и удалось ему пожевать сырую картофельную кожуру да сгрызть кусок вывалянного в грязи хлеба.
Две собаки из тех, что нападали на стриженую, видели, как он подобрал кусок, но не тронули его. Сам того не подозревая, он стал в эту ночь равноправным членом базарной стаи.
* * *Немного дней потребовалось щенку, чтобы привыкнуть к дневной толчее и сутолоке. Надо было только каждую минуту быть начеку, чтобы не попасть под ноги людям или лошадям.
Немного времени понадобилось ему, и чтобы понять законы стаи. У стаи беспризорных базарных псов всего-то и было три крепких закона.
Первый закон был: подчиняйся вожаку. Все собаки без сопротивления отдавали ему лучшие куски съестного, по первому его зову шли в драку с другими псами и не трогали тех из чужих, кого оставлял в покое вожак.
Вожаком стаи и был тот громадный черный пес, который так напугал стриженую. Торговцы и кучками сновавшие по базару мальчишки хорошо знали его историю. За его разбойный нрав они ему дали кличку Бандит.
Прежде у Бандита был хозяин. Он посадил пса на цепь еще щенком и часто спьяну ни за что ни про что жестоко бил его. Бандит смолоду стал злобен и пользовался каждым удобным случаем, чтобы на ком попало выместить незаслуженно достававшиеся ему побои. За четыре года жизни у хозяина он растерзал немало забегавших во двор собак и кошек. И вот раз, когда пьяный хозяин вздумал в шутку потрепать его по спине, Бандит разом отхватил ему три пальца на правой руке.
Выздоровев, хозяин решил жестоко отомстить псу. Он облил конуру керосином и поджег. Он не рассчитал только звериной силы пса.
Охваченный огнем, Бандит так рванул цепь, что железные звенья лопнули. Пес навзничь опрокинул хозяина и умчался на улицу.
Беглец поселился на базаре и благодаря своей силе и необычайной удаче в драках сразу стал ее вожаком. Хозяин не пытался его вернуть и скоро умер.
Короткий обрывок цепи так и остался у Бандита на шее. Бандит был угрюм и злобен, жил грабежом – отнимал добычу не только у чужих, но и у собак своей стаи. Он никогда не давал пощады тем, кто осмеливался вступать с ним в драку. Это хорошо знали прибегавшие из города собаки – и пускались наутек, едва издали заслышав лязг его цепи. Среди них были псы и посильней Бандита, но и они всегда оказывались побежденными.
Первый закон стаи – подчиняйся вожаку – ни разу не подумал нарушить ни один из базарных псов.
За соблюдением второго закона смотрели все собаки стаи вместе и каждая в отдельности. Второй закон стаи был: кто первый схватил кусок и утащил его к себе, тот его и съест, – конечно, если не отберет вожак.
Каждый базарный пес сам себе выбирал жилище, где ему нравилось. Одни устраивались под пустыми ящиками, другие в узких закоулках между лавочками, третьи, когда уходили люди, располагались на прилавках. Некоторые копали себе настоящие норы, а были и такие, что каждую ночь спали на новом месте.
С утра, однако, все кучками собирались у съестных лавок и ждали подачек. Как только с прилавка летел кусок, все сразу бросались на него и кусок доставался тому, кто посильней или половчей других. Тайкин щенок был сметлив и ловок, поэтому и бывал всегда сыт. Схватив кусок, он отбегал в сторону – и тут уж никто не отнимет у него добычи.
А третий закон стаи был: помогай своим против чужих.
Городские псы, не принадлежавшие к стае, часто появлялись на базаре: приходили с хозяевами-покупателями, или делали набеги на площадь, как стриженая. Базарная стая была велика, и ей только-только хватало отбросов. Базарные псы сражались с городскими, чтобы самим не помереть с голоду.
Не прошло и месяца, как щенок снова увидал знакомую стриженую собаку. В сумраке летней ночи она воровато пробиралась задами лавочек, как пробирались они вместе при первой встрече. Но в этот раз он сам первый на нее тявкнул: ведь теперь она была для него чужая собака, враг. И на его лай сейчас же со всех сторон сбежались тощие базарные псы и пришел Бандит – прогонять непрошеную гостью.
Бандит был первым бойцом в стае. Он брал себе лучшие куски, но и защищал свою стаю от набегов бродячих и дворовых собак.
Тайкиному щенку ладно жилось в стае. Собак своей стаи, – если не считать безжалостного Бандита, – он не боялся. Он быстро вырастал, и многим слабым псам уже мог дать хороший отпор. Псы посильней, бывало, трепали его в драке. Но он отлично понимал, что делают это они больше для острастки. Достаточно бывало ему выкинуть сигнал – сдаюсь! – то есть опрокинуться на спину и поднять кверху все четыре лапы, – чтобы самый сердитый пес, постояв над ним минутку, мирно от него отошел.
Другое дело – люди: они не признавали над собой никаких законов и не знали жалости. Чем больше сталкивался с ними щенок, тем непонятней они для него становились. То какой-нибудь прохожий ни с того ни с сего больно пнет его ногой, то мальчишки начнут швырять камнями.
Ни разу не встретил он Тайки, и образ ласковой маленькой хозяйки мало-помалу стал стираться в его памяти.
Он больше не доверял людям, стал бояться и ненавидеть их.
Глава III Схватка
Прошел год. У собак рождались щенки. Базарная стая росла. Вожаком ее по-прежнему оставался Бандит.
Городские псы все чаще делали набеги на базар, все дружней и лютей отбивала их нападения стая. Больше всех лютовал Бандит: если чужой пес не сразу пускался в бегство, Бандит опрокидывал его и загрызал насмерть.
Беспризорники, сновавшие по базару, видели эти драки. Бандит, ни разу не потерпевший поражения, стал у них героем. Не любил его один Садрейка, татарчонок. Когда затевалась драка, он всегда ставил против Бандита. И всегда проигрывал.
– Нечисто дело, – говорил он товарищам. – Бандит не силой берет, не ловкостью. Ему такой фарт, будто у него талисман.
И вправду, из города приходили бывало псы еще здоровей Бандита. Случалось даже, они опрокидывали базарного вожака на землю и уж хватали его за горло, чтобы совсем прикончить. Но каким-то чудом Бандит, весь израненный и окровавленный, вскакивал на ноги и так злобно накидывался на противника, что тот отступал.
Товарищи смеялись над Садрейкой.
– Талисманов нынче нет, – говорили они. – Бандит первый боец в городе. Любого пса уберет, хоть сам приведи ему на потеху.
– И приведу! – сердито отворачивался Садрейка.
Крепко, как заноза, застряла у него в голове мысль стравить с Бандитом такого пса, что справился бы с непобедимым вожаком. Зорко стал присматриваться Садрейка к встречным псам. В конце концов, его выбор пал на одного из молодых псов базарной стаи – серого волкодава[25].
Лучше трудно было найти противника Бандиту во всем городе. Кончики лохматых ушей пса свисали вниз, выдавая в нем породистую степную овчарку. Совсем еще молодой, он ростом уже не уступал Бандиту, а грудью был даже пошире. Его страшным клыкам мог бы позавидовать матерый волк.
Длинная шерсть, курчавясь на груди и боках, не скрывала буграми вздымавшихся под кожей мускулов.
У светло-серого волкодава голова была черна, как в саже вымазанная. За нее Садрейка и дал волкодаву прозвище Карабаш[26]. Только разве по этой голове, словно приставленной псу от другой собаки, Тайка и могла бы теперь признать своего дружка: так вырос когда-то вскормленный ею щенок-подкидыш.
Трудная задача встала перед Садрейкой: ведь Карабаш был пес из стаи и ему в голову не приходило ощерить клыки на своего вожака. Однако и страха большого молодой волкодав перед Бандитом не выказывал. Это давало Садрейке надежду.
Он стал прикармливать Карабаша: каждый день на площади делился с ним своим скудным завтраком маленького нищего. Подходили другие псы, Садрейка их отгонял.
И скоро Карабаш стал считать своим правом получать ежедневно в полдень кусок хлеба или мяса из рук мальчика.
Тогда Садрейка велел своим товарищам помоложе привести Бандита на площадь в назначенный час. Мальчишки нашли вожака и приманили его кусочками хлеба. Это было в полдень – Карабаш как раз ждал своего завтрака.
Садрейка кинул ему большой мосол на глазах у Бандита. Карабаш поймал подачку на лету и стал грызть. Бандит подошел, оттолкнул его и завладел куском.
Карабаш заворчал, но кинуться на вожака не посмел. На помощь ему пришли мальчишки.
– Вззы! Вззы! – науськивали они, показывая на Бандита.
Этот звук возбуждал Карабаша. Его рычанье становилось все громче, мускулы сами собой напряглись, шерсть на спине поднималась.
– Рррр! Вззы! – подзадоривали мальчишки, подражая клокотавшему в его горле рычанью.
– Айда! – громко вскрикнул вдруг Садрейка, и возглас этот хлестнул Карабаша как плетью. Пес прыгнул и вцепился в волосатый загривок вожака.
То было неслыханным нарушением закона стаи. Бандит мгновенно пришел в ярость, рванулся и стряхнул с себя Кара-баша.
