Лора Уайлдер Инглз - У Серебряного озера

— Сколько я ни старался, я не мог его уговорить поехать со мной. Но он зарегистрировал себе участок к югу от нас и сказал, что должен караулить его от захватчиков. Просил передать привет тебе, Каролина, а также Мэри и Лоре. Если б не он, не видать бы мне этого участка как своих ушей. Да, славную драку он там затеял!

— Они его побили? — испуганно спросила Мэри.

— Нет. Как только я ворвался в контору и стал регистрировать участок, он сразу же отошел в сторону, не успев получить ни единой царапины. Но толпа еще не скоро утихомирилась. Они…

— Все хорошо, что хорошо кончается, — вмешалась мама.

— Да, ты права, Каролина, — сказал папа. — И знаете что, девочки? Я побился об заклад с дядюшкой Сэмом и поставил свои четырнадцать долларов против его ста шестидесяти акров земли в том, что мы беремся прожить на этом участке пять лет подряд. Вы поможете мне выиграть у него пари?

— Конечно, папа! — Мэри произнесла эти слова радостно, Кэрри — восторженно, а Лора — очень серьезно.

— Мне не нравится, когда такую важную вещь превращают в азартную игру, — мягко заметила мама.

— В жизни всё более или менее игра, — возразил папа. — На свете нет ничего определенного, кроме смерти и налогов.

Строительная лихорадка

Для долгой беседы с папой времени больше не оставалось. По полу уже тянулись золотистые лучи солнца из западного окна, и мама сказала:

— Пора готовить ужин. Скоро придут мужчины.

— Какие мужчины? — удивился папа.

— Ой, мама! Пожалуйста, ничего не рассказывай папе! Я ему всё сама покажу. Это сюрприз! — С этими словами Лора помчалась в кладовую и вытащила из почти опустевшего мешка с бобами маленький мешочек денег. — Погляди, папа!

Папа в изумлении пощупал мешочек и посмотрел на улыбающиеся лица.

— Каролина! Что вы тут без меня придумали?

— Загляни внутрь! — нетерпеливо воскликнула Лора. — Пятнадцать долларов и двадцать пять центов!

— Провалиться мне на этом месте! — воскликнул папа.

Собирая ужин, мама с Лорой рассказывали папе, что происходило после его отъезда. Не успели они кончить свой рассказ, как к дому подъехал еще один фургон.

В этот вечер за ужином сидело семеро незнакомцев — еще один доллар семьдесят пять центов. Теперь, когда папа вернулся домой, путники снова могли спать на полу возле печки. Лора не думала ни о том, сколько тарелок ей приходится мыть, ни о том, как она устала и как ей хочется спать. Главное, что у папы с мамой будет много денег, а она помогает им эти деньги зарабатывать.

Всё утро она трудилась не покладая рук. Разговаривать было некогда — за столом сидело столько народу, что едва она успела вымыть посуду и подмести грязный пол, как надо было уже начинать чистить картошку на обед. Когда ей наконец удалось хоть одним глазком глянуть на холодный солнечный сине-бело-коричневый день, она увидела, как папа с грузом бревен направляется в сторону города.

— Зачем он туда едет? — спросила она у мамы.

— Он закладывает дом там, где будет город, — отвечала мама.

— Для кого?

— Для нас, — сказала мама, вытаскивая во двор груду одеял, чтобы их проветрить.

— А я думала, что мы переедем на участок.

— У нас есть еще полгода до того, как мы должны поселиться на нашем гомстеде. Участки в городе расхватывают очень быстро, и папа надеется заработать, если построит дом на одном из них. Он разобрал железнодорожный барак и из этих бревен построит лавку, которую хочет потом продать.

— Ой, мама, как хорошо, что мы можем заработать столько денег! — воскликнула Лора, усердно орудуя метлой, на что мама, вытаскивая из дома новую охапку одеял, заметила:

— Не размахивай так сильно метлой. Ты только пыль поднимаешь. Говоришь ты верно, но цыплят по осени считают.

За эту неделю дом наполнился постоянными жильцами, которые строили себе дома в городе или на своих гомстедах. С утра до вечера маме с Лорой некогда было перевести дух. Весь день за окнами грохотали колеса проезжавших мимо фургонов. Заказчики старались как можно скорее доставить из Брукинса строевой лес, и желтые скелеты домов росли как на дрожжах. Было уже видно, как вдоль железнодорожной насыпи вырастает Главная улица.

Каждую ночь на полу в большой комнате и в пристройке расстилали одеяла. Папа тоже спал на полу, чтобы девочки могли перебраться в спальню к маме, а на чердаке разместились бы новые постояльцы.

Все запасы кончились, и теперь маме приходилось покупать муку, соль, бобы, мясо и кукурузу, и поэтому она уже не зарабатывала столько денег. Она сказала, что здесь всё в три или четыре раза дороже, чем в Миннесоте, так как железная дорога и владельцы фургонов берут очень много за доставку. Дороги очень плохие, и фургоны нельзя перегружать. Но ей все-таки удается хоть немного заработать, а немного — лучше чем ничего.

Лоре очень хотелось посмотреть на дом, который строил папа, и поговорить с ним о стройке, но он завтракал вместе с постояльцами и торопливо уезжал вместе с ними. Времени на разговоры теперь не оставалось.

Неожиданно посреди побуревшей прерии, где раньше не было ровно ничего, вырос город. За какие-то две недели вдоль всей Главной улицы новые некрашеные строения выставили напоказ свои четырехугольные фальшивые двухэтажные фасады. За этими фальшивыми фасадами скрывались приземистые дома с покатыми деревянными крышами. В них жили какие-то незнакомые люди, из печных труб поднимался серый дым, оконные стекла блестели на солнце.

Однажды за столом Лора сквозь шум и говор услышала, как один из постояльцев сказал, что собирается строить гостиницу. Накануне вечером он привез из Брукинса бревна, а на следующем фургоне с бревнами приедет его жена.

— Через неделю мы уже откроем гостиницу, — сказал он.

— Очень рад это слышать, сэр, — сказал папа. — Чего в этом городе не хватает, так это именно гостиницы.

Суматоха в доме прекратилась так же внезапно, как и началась. В один прекрасный вечер папа, мама, Мэри, Лора, Кэрри и Грейс сели ужинать, и за столом больше никого не было. Дом снова принадлежал им одним. Кругом царила восхитительная тишина — мирная и прохладная, как после метели или как монотонный стук дождя после долгой засухи.

— Только теперь чувствую, как я устала! — с облегчением вздохнула мама.

— Я рад, что вы с девочками больше не будете работать на чужих, — сказал папа.

Много разговаривать никому не хотелось. Было так славно снова сидеть за столом только своей семьей.

— Мы с Лорой подсчитали, что заработали больше сорока долларов, — сказала мама.

— Сорок два доллара пятьдесят центов, — подтвердила Лора.

— Мы их отложим и постараемся не тратить, — сказал папа, а Лора подумала, что эти деньги будут подспорьем для того, чтобы отправить Мэри в колледж.

Землемеры вот-вот вернутся. Я жду их со дня на день, — продолжал папа. — Надо готовиться к переезду. Пока я не продам свое строение, мы сможем жить в городе.

— Прекрасно, Чарльз. Завтра мы выстираем одеяла и начнем укладывать вещи, — сказала мама.

Утром Лора помогла маме со стиркой. Она с удовольствием выносила корзину с чистыми одеялами и подстилками и развешивала их на веревке под теплым мартовским солнцем.

По грязной разъезженной дороге медленно тащились на Запад фургоны с переселенцами. На берегах Серебряного озера и в мертвой болотной траве осталась только узенькая кромка льда. Вода в озере была синяя, как небо. Далеко на юге в дрожащей дымке показалась стрела из крохотных черных точек и еле слышно донесся протяжный печальный крик диких гусей.

Папа запыхавшись прибежал домой.

— Первая весенняя стая! Как вы насчет жареного гуся на обед? — сказал он и умчался на озеро с ружьем.

— Чудесно! Жареный гусь с начинкой из шалфея. Хочешь, Лора? — спросила Мэри.

— Не хочу, и ты прекрасно это знаешь. Я терпеть не могу шалфей. Мы сделаем начинку из лука, — возразила Лора.

— Но я не люблю лук! Я хочу шалфей! — рассердилась Мэри.

Лора перестала скрести грязный пол, присела на корточки и заявила:

— Мне все равно, хочешь ты шалфей или нет. У нас его не будет! Надеюсь, я хоть иногда могу поесть то, чего мне хочется.

— Что с вами, девочки? Зачем вы ссоритесь? — удивилась мама.

— Я хочу шалфей! — твердила Мэри.

— А я хочу лук! — кричала Лора.

— Девочки, девочки, — в недоумении повторяла мама. — Не понимаю, какая муха вас укусила. Я еще в жизни таких глупостей не слыхивала! Вы же отлично знаете, что у нас нет ни лука, ни шалфея.

Тут дверь отворилась и в комнату вошел папа. Водворив на место ружье, он грустно сказал:

— Ни одного гуся подстрелить мне не удалось. Вся стая спустилась к озеру, но тут же снова поднялась и полетела дальше на север. Гуси, наверно, увидели новые дома и услышали шум. Боюсь, что хорошей охоты здесь уже больше не будет.