Рассказы - Юрий Вячеславович Сотник
Всё это Лодя уже знал. Знал он также, что Берендей не подпускает к себе ни одного из работников фермы и что ладит с ним лишь колхозный зоотехник, который и привёз Берендея откуда-то из-под Ярославля.
Берендей перестал щипать траву, приподнял голову и, стоя боком к ребятам, следил за ними блестящим немигающим глазом.
— Идём, — сказала Маша. — Он чего-то смотрит на нас…
Лодя побаивался коров. Именно поэтому он не двинулся с места.
— Лодя, идём! Видишь, он смотрит на нас.
— Не бойся. Не с такими дело имел.
Какое он имел дело с быками, Лодя ещё не придумал, но Маша его и не спрашивала. Она только смотрела то на щуплого Лодю в широких и длинных, не по росту, трусах, то на здоровенного быка, у которого чёрная лоснящаяся шкура туго обтягивала каждый мускул.
Бык, по-видимому, был надёжно привязан к берёзе. Лоде очень хотелось удивить Машу своей храбростью. Он озабоченно сдвинул брови и важно сказал:
— Похоже, что верёвка возле рогов перетёрлась.
— Ой!.. Лодька, правда?
— Да. Я сейчас проверю. Отойди подальше на всякий случай.
— Лодька, вернись! Нет, это прямо сумасшедший какой-то! — закричала Маша, пятясь назад по дороге.
Лодя не обратил на этот крик никакого внимания. Размеренной поступью он приближался к быку. Берендей повернулся рогами к Лоде и с шумом выдохнул воздух: «Хух!»
От этого «хух» у Лоди сразу ослабели ноги. Он уголком глаза посмотрел на Машу. Та стояла уже возле самого леса и кричала:
— Лодя, не надо! Лодя, что ты делаешь?!
Это подбодрило Лодю. Он сделал ещё несколько, на этот раз очень неровных, шагов и остановился в полутора метрах от быка.
Берендей опустил рога, сильно ударил себя хвостом по боку, и снова послышалось: «Хух!»
— Но-но у меня!.. Ты не очень-то! — слабеньким голоском сказал Лодя и сделал бочком ещё один шаг.
Берендей крутнул головой, словно желая стряхнуть верёвку, двойной восьмёркой оплетавшую рога, и двинулся к Лоде. Однако верёвка натянулась и вывернула ему голову так, что один глаз стал смотреть в землю, а другой — в небо. Бык замычал протяжно и раскатисто. Маша завизжала. У Лоди что-то сжалось в животе. Он было собрался удрать, но увидел, что бык стоит в прежнем положении и верёвка крепко держит его.
«Дотронусь до морды и уйду!»
Лодя снова бочком приблизился к Берендею, сильно вытянул левую руку приговаривая: «Быченька, быченька…», ткнул «быченьку» указательным пальцем в мягкий тёплый нос. Берендей не шевельнулся. Лодя разом осмелел.
— Но-но! Не на того напал, — сказал он громко, чтобы Маша могла услышать, и снова ткнул быка в нос, на этот раз кулаком.
Берендей неуклюже попятился. Теперь можно было с достоинством уйти. Лодя повернулся и направился к Маше, стараясь не спешить и не оглядываться назад. Не оглядываться было очень трудно, потому что сзади слышалась какая-то тяжёлая возня. Однако Лодя не повернул головы. Он даже изобразил на своём лице улыбку. Так он прошёл примерно половину пути. И вдруг он увидел, как Машино лицо перекосилось, услышал, как она взвизгнула не своим голосом, увидел, как её словно ветром сдуло и понесло по дороге к лагерю. Лодина голова сама собой повернулась.
Берендей, опустив рога, ровной рысцой бежал к нему.
«Человек без нервов» не пискнул, не издал ни звука. В голове его мелькнуло: «Бежать!», а ноги уже пронесли его метров десять по направлению к лесу… Потом он подумал: «Спрятаться!», а сам уже секунду лежал под ветками огромной разлапистой ели, растущими почти у самой земли. Больше Лодя ни о чём не думал, а только ждал, что бык сейчас доберётся до него и забодает…
Но Берендей не появлялся. Долго, очень долго Лодя лежал пластом на сухих еловых иглах, потом приподнял голову и прислушался. Кругом было тихо. Трудно сказать, сколько времени длилась эта тишина: то ли пять минут, то ли полчаса. Наконец где-то совсем близко прозвучал тихий, прерывающийся голос:
— Лодя!.. Лодя, где ты? Лодя!
«Человек без нервов» выполз из-под ели, с трудом продрался сквозь густые заросли молодняка, которых он не заметил, спасаясь от Берендея, и очутился на дороге.
Маша стояла в трёх шагах от него. Круглое лицо её раскраснелось, ресницы слиплись от слёз, от гладкой причёски отделилось множество тонких прядок, которые слегка шевелились и поблёскивали золотыми искорками. Лодя, наоборот, был бледен. Через нос и правую щеку его тянулась большая ссадина. Трусы, рубашка и растрёпанные волосы были унизаны еловыми иглами.
Маша долго рассматривала его, потом глубоко вздохнула:
— Я уж думала, ты погиб.
Лодя постарался улыбнуться.
— 3-занятное приключение! — выдавил он, чуть заикаясь.
Оба помолчали, рассеянно оглядываясь по сторонам. Ни на дороге, ни в деревне, ни на лугу не было видно ни души.
Вдруг на лице у Маши снова появилось испуганное выражение:
— Лодька! А Берендей! Где Берендей?
Лодя равнодушно махнул рукой в сторону леса:
— Там где-то.
Маша подошла поближе и посмотрела ему в глаза.
— Лодька, ты понимаешь, что ты наделал? Понимаешь? — сказала она.
Лодя молчал.
— Он же в лес ушёл! Он же пропадёт! — почти крикнула Маша.
Только теперь Лодя увидел другую сторону всей этой истории. Из-за него сорвался с привязи племенной колхозный бык. Бык может уйти далеко в лес, может заблудиться, погибнуть… Плечи у Лоди опустились, лицо вытянулось.
— Вот что ты наделал!
Маша постояла в раздумье, зажав зубами кончик пионерского галстука, искоса, уже без всякого восхищения поглядывая на «человека без нервов». Потом она круто повернулась и скрылась среди молодых ёлочек. Лодя пошёл за ней.
Лес был неровный. Плотные заросли елей походили на материки и острова. Между ними бухтами и проливами зеленели лужайки с пушистыми шариками одуванчиков. Маша как будто забыла свой страх перед Берендеем, забыла и о том, что в этом лесу можно заблудиться. То ей слышался треск сухой ветки, и она бежала на этот звук. То ей казалось, что за деревьями что-то шевелится, и она шла в противоположном направлении, продираясь сквозь колючий ельник.
Лодя всюду следовал за ней и думал: что они будут делать с Берендеем,
