Василий Волков - Тимка-новосёл
Бабушка ушла. Тимка сидит на ступеньке и смотрит на степь. На дороге показалась машина. Распушив длинный хвост пыли и помахивая им, она быстро приближалась к вагончикам. Тимка видел в городе такие машины. Он даже придумал им название — «кузовички». Машина остановилась на поляне. Из кабины вышла женщина в белом халате. Увидев Тимку, внимательно посмотрела на него и спросила:
— Ты откуда здесь появился? Кто такой?
Наконец-то нашёлся человек, с которым можно поговорить. Тимка охотно ответил:
— Я с бабушкой приехал. Ты, тётя, нас будешь лечить? Ты врач? Да?
— Врач? — рассмеялась женщина. — Продавец я. Иди скажи бабушке, чтобы за хлебом шла.
Тимка не двинулся с места. Всё так интересно: прошло совсем мало времени, а кузовичок превратился в магазин с прилавком.
— А ну-ка, малец, посторонись! — прогудело над Тимкой.
Рядом стоял высокий мужчина в соломенной шляпе.
— Чего разглядываешь? Не узнал? — басил мужчина, — Эх ты! Неделю ехали в одном купе. Забывчив…
Действительно, Тимка не узнал усатого соседа-пассажира, которого бабушка звала Данилычем. Но как можно узнать, если у Данилыча и в помине нет усов, а огромная соломенная шляпа делает его похожим на подсолнух с толстой-толстой ножкой.
— На, старый знакомый, закусывай! — Данилыч протянул Тимке горбушку-довесок. — Кусай, кусай, хлеб мягкий. Зубов не сломаешь.
Тимка, разглядывая горбушку, не заметил, как к нему подошла женщина в кепке с самыми настоящими шофёрскими очками поверх козырька. Она дала Тимке кусок сахару.
— Знакомься, парень, не робей, — подбадривал Тимку Данилыч. — Это прицепщица. Её Тоней зовут.
Тимка знал, что брать хлеб и сахар от чужих — нехорошо, об этом часто говорила мама. Но разве можно утерпеть и не попробовать хлеба из магазина на колёсах!
У машины-ларька появилась бабушка. Тимка показал ей гостинцы.
— Спасибо-то людям сказал? — спросила бабушка.
— Я забыл, — смутился Тимка и отошёл от машины.
— Ишь ты, «забыл»! — покачала головой бабушка. — Хлеб, сахар взял, а спасибо «забыл»!
Тимка осмотрелся кругом. На глаза ему попался вагончик, в котором сидел беркутёнок. Теперь-то есть чем поделиться с птицей: ей можно покрошить хлеба и дать кусочек сахара.
Сняв с петли дверную накладку, Тимка вошёл в вагончик. Но где же беркутёнок?! Мальчик осмотрел все углы — птицы нет. Сломя голову Тимка побежал домой. Задыхаясь, он сообщил бабушке об исчезновении беркутёнка.
— Вот и хорошо! — обрадовалась бабушка. — Отец, наверно, увёз его в степь. На волю выпустит.
Отец выпустит беркутёнка?! Нет, бабушка что-то перепутала…
— Птица не папина, её пастух поймал! — запальчиво кричит Тимка. — Если папа выпустит беркутёнка, пастух сердиться будет!
— Поди, так уж и рассердится! Зачем пастуху птица-то? Давай-ка мой руки, да обедать будем. Никакого режиму в доме не стало!
Случай с беркутёнком взволновал Тимку. Неужели отец выпустил птицу? Зачем же он вчера предупреждал, чтобы не ходить в вагончик? Так жалко, что не удалось угостить беркутёнка.
Обедал Тимка вдвоём с бабушкой. В вагончике было жарко. Бабушка объяснила, что жар идёт от крыши она железная и её сильно накаляет солнце. Тимка жары не боится, он хочет, чтобы на земле всегда было жарко, тогда бабушка и мама будут каждый день разрешать купаться. Когда ехали на машине, отец говорил, что недалеко от полевого стана есть речка, но где она, он точно не сказал, а, махнув рукой в степь, проговорил: «Надо идти всё прямой прямо, в ту сторону, где садится солнце».
— Ложись-ка поспи после обеда, — уговаривает бабушка.
— Я не хочу спать! Я гулять пойду! — решительно заявляет Тимка и с вызовом смотрит на бабушку.
— Гулять?! А что мать-то наказывала?
— Я не хочу спать… — повторяет Тимка.
— Смотри-ка, выдумал: «Не хочу…» Ложись!
— Бабушка, — упрашивает Тимка, — разреши погулять! Ну так хочется погулять, пусти!
— Вот грех-то какой! Ладно, иди побегай! И то верно: зачем в такую жарынь-то валяться в постели. Маята одна…
Поцеловав бабушку, Тимка пулей вылетел из вагончика. Но чем заняться? Под ноги попалась длинная плитка песчаника. Если над ней потрудиться, то можно выточить нож, точно такой, какой был у доисторического мальчика! Тимка увлёкся работой и не заметил, как подошло время заката. Солнце, коснувшись земли, начало медленно зарываться в неё. Тимка узнал, в какую сторону нужно идти всё прямо и прямо, чтобы попасть на реку. Поход он назначил на завтра и решил позвать с собой бабушку. А если она откажется, он уйдёт один!
Глава пятая. А если идти всё прямо и прямо?
Утром Тимка ещё не успел подняться с раскладушки, а отец уже принялся ворчать на него за то, что он вчера ходил к беркутёнку.
— Упустил ведь птицу-то! Я же предупреждал тебя!
— Я упустил?! Я упустил? Да? Как бы не так! — возмущался Тимка. — Я её совсем не выпускал.
— Не выпускал… Не сама же дверь-то открылась? Достанется нам, брат, от пастуха!
По словам отца выходило, что беркутёнок исчез по вине Тимки.
— Вставай! Не гоняй лентяя-то! — прикрикнул на Тимку отец. — Рубашку надень. Прохладно!
В вагончике по утрам прохладно, прохладнее, чем в городской квартире. Тимка, желая согреться, принялся скакать на раскладушке.
— Ты у меня допрыгаешься! — напустился отец. — Одевайся, тебе говорят! Я на работу пошёл!
На этот раз Тимка одевался с неохотой. Придирки отца испортили настроение. И зачем он ворчит с утра? Мог бы подождать до вечера. Сам же говорил, что у человека день должен начинаться с ожидания радости. Хороша радость! Не успеешь проснуться и открыть глаза, начинают наговаривать и придираться. Увидев, что Тимка еле-еле поворачивается, бабушка тоже начала ворчать и сказала, что она напрасно согласилась ехать с ним в эту чёртову дыру, где не только радио, но порядочной воды и той нет.
Чёртова дыра?! Выходит, бабушка недовольна тем, что приехала в степь? Ну и пусть недовольна! А он доволен и ни за что не уедет отсюда. Сегодня он разыщет речку, будет загорать на солнце и долго-долго купаться! Застёгнута последняя пуговица, Тимка выбегает из вагончика. Утро! Хорошо утром в степи! Солнце ещё только-только приподнялось над далёким горным кряжем, а лучи его уже тёплые. Небо синее-синее, похожее на бумагу, которой мама застилала отцовский рабочий стол. И видно кругом далеко-далеко! Так далеко, что Тимка затруднился бы сказать, как далеко видно утром в степи. Не желая рассердить бабушку ещё больше, Тимка решил хорошенько умыться. Набрав полную пригоршню поды, он плеснул ею в лицо. Щёку, по которой саданул лапой беркутёнок, защипало.
Из-за вагончика неожиданно выскочила девочка. У неё были чёрные длинные косички и белые тонкие руки. Вытирая лицо полотенцем, Тимка спросил у нее:
— Тебя как зовут?
— Юлия… А тебя как?
— Ты не ври, — усмехнулся Тимка. — Юлька не такая. Да! Она сильнее тебя, у неё белые волосы.
— То, наверно, другая Юля, а я настоящая, — не растерялась девочка. — Ты так и зови меня. Мы живем в крайнем вагончике. Ночью приехали. Мама в поле ушла. Играть будем?
Тимка всегда готов играть. Но интересно, какие игры знает эта девчонка? Юлия назвала много игр, но Тимка предложил сыграть в «Кони, кони» или в «Рыбки, рыбки».
— Я не умею в «Кони, кони» и в «Рыбки, рыбки» не умею, — разочарованно ответила девочка.
Из вагончика выглянула бабушка и позвала ребят:
— А ну, за стол! Поешьте, потом об играх будете договариваться.
Юлия отрицательно мотнула головой и на одной ноге поскакала к своему вагончику. За столом бабушка наставляла:
— Смотри, Тимофей, не вздумай заобидить девчонку. Скажу отцу.
Тимка, захлебываясь, торопливо выпил молоко. Скорее бы покончить с едой и выбраться из вагончика. Можно будет позвать Юльку пойти в степь; она старше и, наверно, знает, где речка.
— На реку?! — удивилась Юлька, услышал приглашение Тимки. — Я не знаю, где река… Мама не разрешила мне одной уходить в степь.
— Одной?! Мы вместе пойдём! — начал уговаривать Тимка.
— А я не пойду. Мама не велела, — и не пойду!
Тимке пришлось выбирать — идти ли на реку одному или остаться играть с девочкой.
— Я знаю, где река! Да! — прихвастнул Тимка. — Мне папа говорил, что надо идти вон в ту сторону и всё прямо и прямо. Пойдём? Ты, Юлька, не бойся.
— Я не Юлька, а Юлия! — Девочка строго глянула на Тимку и предупредила: — Ты не зови меня Юлькой, я с тобой играть не буду.
Тимка смутился ещё никто из девчонок не требовал от него, чтобы он называл их не так, как ему хочется.
— Ты — Юлька! Юлька! Я тебя буду звать Юлькой! Да! — Мальчик в упор посмотрел на девочку.
— Вот и нехорошо! Я не зову тебя Тимкой? Не зову?
— Меня папа всегда зовёт Тимкой. Я люблю, когда он меня так зовёт.
