Герман Матвеев - Первая весна
— Стой! Ты куда? — удержала его Вера.
Девушка боялась в этой толчее потерять ребят.
— А вон милиционер! Надо спросить, куда ехать. Наверно, он знает.
Держась друг за друга, они направились к милиционеру, но лишь только сошли с приступка панели, как совсем близко раздался свисток. Оглянувшись, они увидели, как другой милиционер машет им рукой.
— Вы что, правил уличного движения не знаете?
— Не знаем, — сказал Ваня и посмотрел такими ясными, доверчивыми глазами, что у милиционера, помимо воли, губы растянулись в улыбке.
Ему не нужно было ничего объяснять. Он сразу увидел, что перед ним стояли гости. Милиционер подробно рассказал им, как попасть на Васильевский остров, проводил к остановке, где стояли новенькие „Победы“, открыл дверцу и строго сказал водителю:
— Это товарищи из колхоза. Доставьте по адресу.
Затем он снова приложил руку к козырьку и захлопнул дверцу.
Ваня сидел рядом с шофёром на мягком сиденье и не мог надивиться, как ловко тот правит. Машина быстро бежала по освещённым улицам.
Проехали мост, и машина свернула. Очень скоро такси остановилось у подъезда большого здания, а через несколько минут все они стояли в тёплой большой комнате Ваниного дяди. Илья Степанович Рябинин хлопал по плечу своего племянника.
— Ванюшка приехал! — говорил он, обращаясь к жене. — Да как же это ты? Вот молодчага! Ты смотри, Маша, как он вырос! Здоровый, загорелый! Вот что значит природа! А вы, значит, Зина Нестерова, дочка Николая Тимофеевича! Очень приятно!.. Вера Фомина… Ты смотри… Невеста уж! Давно ли под стол пешком ходила, не нагибаясь. Ай да ребята!..
Через полчаса пили чай с колхозными гостинцами и городскими булочками, а еще через час, утомлённые дорогой, волнениями, крепко спали: Зина — на диване, Вера — на составленных стульях, а Ваня — в кровати вместе с двоюродным братом Костей.
7. Учёный
Часы на углу площади показывали пятнадцать минут одиннадцатого, когда трое ребят и девушка остановились возле парадного подъезда большого каменного дома. На огромных дверях, куда мог въехать грузовик, висела стеклянная дощечка с надписью: „Всесоюзная ордена Ленина Академия сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. Всесоюзный институт растениеводства. ВИР“.
— Как скоро нашли! — обрадовался Ваня.
— А что я не знаю, что ли… — сказал Костя, смело открывая дверь. — Со мной не заблудитесь.
Костя чувствовал себя человеком бывалым, знающим и охотно взялся провожать гостей, а если нужно, то и помогать им.
— Вы куда? — остановила их пожилая женщина, дежурившая на вешалке.
— Мы сюда, — сказал Костя. — Вот колхозные мичуринцы приехали по приглашению.
— А кого вам надо?
Чтобы не перепутать фамилию, Ваня достал из кармана письмо и прочитал вслух:
— Вадимов Степан Владимирович…
— Это отдел клубнеплодных. На четвёртом этаже, — пояснила женщина. — Там спросите.
— А что… он самый главный? — спросил Костя.
— Он научный сотрудник института.
— Он по картошке главный? Да? — снова спросил Костя, но женщина отошла к вешалке и не ответила.
В поисках отдела клубнеплодных долго бродили по длинному пустому коридору, пока не встретили девушку, которая и проводила их до двери с надписью: „Отдел клубнеплодных“.
В комнате, куда они вошли, никого не было, но за второй дверью раздавались женские голоса.
— Надо позвать, — предложил Костя.
— Не кричи ты… Подождём, — шёпотом остановил его Ваня.
Всё время, пока они искали отдел, Ваня старался ходить и говорить как можно тише. Ему казалось, что в каждой комнате, мимо которой они проходили, работают учёные и нехорошо им мешать, отрывать от важного дела.
Зина, а особенно Костя, этого совсем не чувствовали. Они громко разговаривали, стучали ногами и несколько раз порывались зайти в какую-нибудь комнату и спросить, где отдел клубнеплодных.
Скрипнула дверь, и вышла девушка в халате. Она с приветливой улыбкой посмотрела на пришедших.
— Вам что нужно?
— Мы приехали к товарищу Вадимову, — ответил Ваня.
— Его сейчас нет. Садитесь и подождите. Он скоро придёт.
Вера и ребята сели на стулья и огляделись. На стенах развешаны диаграммы, плакаты, карты. И всё о картофеле. На столах, под стеклянными колпаками и в коробочках, был разложен картофель различной формы с большими ростками.
— Смотри, Ваня, у той картошки розовые ростки, а у этой фиолетовые! — шёпотом заметила Зина.
— Потому что разные сорта.
Костя подошел к столу и хотел взять один из клубней, но Ваня резко его остановил.
— Не смей трогать! — зашипел он.
— Я ведь положу обратно. Только посмотреть!
— Не тронь! Перепутаешь или что-нибудь испортишь… Здесь наука!
Костя обиделся и вернулся на место.
Девушка в халате снова вошла, села к столу и начала что-то записывать, не обращая внимания на ребят.
— А скажите, скоро он придёт? Нам некогда! — спросил Костя.
Девушка оглянулась и с удивлением подняла брови.
— Я вас не задерживаю. Если вам некогда, можете идти.
Ваня сердито посмотрел на двоюродного брата. Чего он выдумал? Они специально приехали сюда, и вдруг — некогда.
Вошёл маленького роста пожилой мужчина в очках, с короткими седыми усами, с круглым лицом. Он молча взглянул на ребят и начал снимать пальто.
Костя вопросительно посмотрел на Ваню, но тот отрицательно покачал головой.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! — сказала девушка.
— Добрый день, Лена. Гибриды отобрали?
— Да. Всё привезла.
Ваня весь превратился во внимание. Кто из мичуринцев не знает слова „гибриды“? Это слово определяет все их надежды, радости и разочарования. Вопрос, очевидно, имел отношение к гибридам картофеля, и мальчик насторожился. Но, к сожалению, разговор на этом и кончился.
— Ну, а вы что? — спросил пришедший, останавливаясь перед ребятами и приглаживая волосы рукой.
Сейчас, без шапки и пальто, он казался ещё меньше ростом.
— Мы с письмом к товарищу Вадимову, — сказал Ваня, поднимаясь.
— Ага! Так… Ну, хорошо, хорошо. Садитесь.
Михаил Сергеевич ушёл в соседнюю комнату. Ребята переглянулись, а Костя обратился к девушке:
— Скажите, это не товарищ Вадимов?
— Нет. Это Баркасов Михаил Сергеевич, — ответила она, не поднимая головы от работы.
При этих словах Ваня от волнения заёрзал на стуле. В прошлом году для школьников устраивалась лекция, и приехавший из города лектор несколько раз упоминал фамилию Баркасова, крупного учёного по картофелю. Ваня посмотрел на Зину, но та сидела совершенно равнодушная. Он толкнул её локтем и спросил шёпотом:
— Помнишь?
Девочка пожала плечами: она не удержала в памяти этой фамилии. Ваня отвернулся к двери в надежде, что учёный выйдет и можно будет хорошенько его рассмотреть.
Снова скрипнула входная дверь. Ребята увидели и сразу узнали того, кого ждали. Широкая, густая с проседью борода, светлые пытливые глаза, крупные черты лица запоминались надолго. Он мельком взглянул на вставших при его появлении детей и стал снимать пальто.
— Михаил Сергеевич пришёл?
— Да. А это вас ждут, Степан Владимирович.
— Вижу, вижу… Помощников у нас теперь много. Давно ждёте?
— Нет! — торопливо сказал Ваня, боясь, что Костя опять что-нибудь брякнет.
Степан Владимирович разгладил бороду, подошёл и поздоровался.
— Давайте знакомиться. Вижу вас первый раз…
Ваня достал из кармана письмо и подал учёному.
— Вот это наш председатель колхоза велел вам передать.
При упоминании колхоза брови Степана Владимировича поднялись.
— А вы откуда?
— Мы из колхоза „Дружный труд“.
— Ах вот в чём дело!
Он разорвал конверт, достал письмо и пробежал его глазами.
— Ну, что ж! Очень хорошо! Лена, это юннаты из колхоза. Первая ласточка, так сказать. Было недавно совещание председателей колхозов, и я посоветовал им обратить внимание на ребят. А вы на самом деле мичуринцы или просто так, играете в мичуринцев? — спросил он ребят. — Вы что-нибудь делаете у себя?
— Делают. Они на школьном участке работают, — ответила за ребят Вера.
— Мало делаем, — сознался Ваня. — Одно название, что мичуринцы.
— А желание есть?
— Вот желание есть! — обрадовался мальчик. — Желания у всех сколько угодно!
— Ну, а это главное!
Степан Владимирович неторопливо сложил письмо и внимательно посмотрел на ребят. Ваня ему понравился. Взгляд мальчика был вдумчивый, серьёзный.
— Силёнка есть? Работы не боишься? — спросил Степан Владимирович, похлопав Ваню по плечу.
— А чего её бояться? Глаза боятся, а руки делают, — ответил Ваня любимой поговоркой деда.
