Алексей Кирносов - Далеко и обратно
— Это ещё цветочки, — ответил папа.
И это только похоже на бурю
Волны колотили в широкие стёкла каюты.
«Тр-рах!» — и посыпались на Наташу с полки тяжёлые папины книги.
«Тр-рах!» — и сорвалась с гвоздика ваза для цветов.
«Тр-рах!» — и Наташу перебросило на другой диван, встряхнуло и бабахнуло головой о шкафчик.
— Ох! — совсем по-человечески сказал Мартын из-под дивана.
— Плохая буря, — всхлипнула Наташа.
Она ползком выбралась из каюты, уцепилась за папин плащ и сумела подняться на ноги. Дул невиданный ветер. В лицо хлестала вода. Волны, высокие как горы, швыряли бедного «Бегемота» как хотели. В сумраке светилась пена на их верхушках. Папа убрал одну руку со штурвала и прижал Наташу к себе.
— Вон впереди остров, — сказал он. — Подойдём к берегу, высадимся и заночуем. А там и погодка утихнет.
Наташа смотрела во мглу, пытаясь увидеть остров, но тяжёлые капли больно хлестали по глазам, они всё время закрывались, и никакого острова она не увидела. Только спятившие с ума горы бесновались впереди. Катер взбирался на них и падал в ложбины, кряхтя и скрипя.
— Кончится буря, и всё будет хорошо, — проговорила Наташа.
— Какая же это буря? — удивился папа. — Это только похоже.
Небеса и воды бушевали всё пуще. Уже не брызги, а потоки воды обрушивались на Наташу, одежда промокла, и холод пробрал до самых дальних косточек. Она терпела и старалась не дрожать. «Я должна быть стойкой и храброй, — убеждала себя Наташа, — я же папина дочка, а папа ничего не страшится, он совсем мокрый, ему холодно хуже меня, потому что я за стенкой прячусь. Но скоро будет остров, и мы все трое спасёмся… А если… Если не будет острова?» — вдруг подумала она тоскливо. Вокруг вздымались волны. Подобно им забились, заклокотали, перебивая одна другую, небывалые мысли…
— Пап, а куда я денусь, когда умру? — спросила Наташа.
— Всё равно, — ответил папа, — я там уже буду тебя ждать.
Все страшные мысли пропали, когда прямо перед носом появился остров.
Папа подвёл к нему катер с той стороны, где послабее дул ветер, и бросил якорь с кормы. Волны чавкали и шипели, накатываясь на близкий берег. Папа спрыгнул за борт, и воды ему было по грудь. Отчаянно кинулся в воду Мартын, поплыл, выскочил на сушу и скрылся в тёмных зарослях. Наташа дрожала под ветром.
— Садись на плечи, — сказал папа.
Он вынес Наташу на берег, и ей стало хорошо и спокойно на твёрдой земле, которая никуда не едет и не валит с ног. Прошла боль в голове, и перестало мутить в странном месте между животом и грудью, которого раньше у неё не было.
Папа притащил канат и привязал его к огромному камню. Потом он принёс брезент и расстелил его на траве.
— Пап, тебе же холодно! — сказала Наташа.
Папа засмеялся, постукивая зубами:
— Какой может быть холод в июле?
— Это не июль, а целый октябрь, — высказалась Наташа, дрожа от пронизывающего ветра.
Папа ещё два раза сходил на катер, принёс сухую одежду, одеяла и еду. Он оделся и вынул из кармана часы:
— Режим мы соблюдаем. Двенадцатый час. Стели постель, малыш.
Они легли вместе на брезенте, тепло одетые, папа обнял её, и только когда совсем прошли холод и страх, Наташа высунула нос из-под одеяла. Высоко в небе мерцала, качалась и подмигивала маленькая звёздочка. Наташа посмотрела на папу. Он спал, и во сне у него было сердитое, похудевшее лицо.
Она засмеялась, юркнула под одеяло с головой, прижалась к папе и спросила шёпотом:
— А где звёздочки живут днём?
Папа ничего не ответил. Он спал мёртвым сном.
Нужен кран или шесть человеческих сил
Они проснулись вместе и прежде всего посмотрели на катер.
Он стоял перекосившись, и весь нос его был на суше.
— Это уже катастрофа, — сказал папа.
Он подошёл к катеру, упёрся и попробовал его толкать.
— Никакого шевеления, — вздохнул папа. — Здесь нужен кран.
— А если позвать много людей? — предложила Наташа.
— Людей?.. — папа присвистнул. — На карте этот остров обозначен как необитаемый. Но другого выхода нет. Пойду поищу людей.
— А много весит «Бегемотик?» — спросила Наташа.
— Тонны полторы, — грустно сказал папа и ушёл, насвистывая.
…Наташа уже успела заскучать и проголодаться, когда на поляну вышел папа — и с ним пять человек в резиновых сапогах и чёрных куртках.
Папа показал:
— Вот куда его выбросило.
— «Бег», — прочитал название один. — Добегался.
— Был катер, стала дача, — сказал другой. — Живите, наслаждайтесь природой. Чем плохо?
— Магазин далеко, — возразил папа. — Придётся эту дачу обратно в катер трансформировать. Думаю, вшестером мы его стащим.
Из зарослей вышел Мартын и вкусно облизался.
— Вот и седьмой! — обрадовались люди в сапогах.
Они зашли в воду, взялись за борта, поднатужились — и катер обнадёживающе шевельнулся.
— И-и-и… р-раз! — крикнул папа.
Все рванули — и под катером заскрежетали камни.
— Ещ-щ-ще-е-е… р-р-раз! — рявкнул папа.
Лица у людей багровели, и катер, скрежеща, пятился в озеро.
— Йиещ-ще-е-е-е… — хрипло выкрикнул папа.
— Гав! — сказал Мартын.
Люди рванули, и «Бегемот» поплыл прочь от берега. Папа схватил канат и остановил его.
— Спасибо, друзья! — сказал он. — Что я вам должен?
Люди нахмурились:
— Сам говоришь — друзья. Какие долги? Плыви себе счастливо.
И они ушли, громко разговаривая.
А «Бегемот» поплыл дальше, покачиваясь на волнах успокоившегося Ладожского озера. Папа смотрел на компас и на карту. Наташа смотрела вперёд, и вдруг увидела чёрную лодку.
— В ней люди, и они машут руками, — сказала она. — Поверни руль!
В лодке было три человека. Папа подвёл катер совсем близко.
— Эй, на боте! Что за авария? — спросил он.
— Мотор сломался, будь он сто раз неладен! — крикнули с лодки. — Сутки уже болтаемся. Вся рыбалка сорвалась!
Папа перекинул им пачку сигарет, и все трое жадно закурили.
— А вёсла где же? — спросил папа.
— Волной смыло!
— Вы и в бурю болтались на вашей скорлупке? — изумилась Наташа.
— Все кишки вымотало!.. Ты куда путь держишь, капитан?
— В Неву, — ответил папа.
— Дотянешь до Петрокрепости?
— Да уж не покину, — сказал папа. — Кидай канат!
С лодки кинули канат, папа закрепил его на корме, вернулся к штурвалу и дал ход. Мотор зарычал сильнее и басовитее. Наташа смотрела, как задрался нос лодки, и от него шли по воде два уса пены.
«Как хорошо, что люди добрые и помогают друг другу, — думала она. — Иначе было бы много неприятностей на свете. Мы с Мартыном сидели бы на острове, а эти бедные рыбаки болтались бы по волнам с поломанным мотором и вымотанными кишками…»
Вдали показалась крепость. А потом город. Над землёй выросли шпили и крыши домов. По всей широкой реке стояли баржи.
— Я узнала! — закричала Наташа. — Это Нева!
— Родные края, — отозвался папа, но головы не поднял.
Наташа тоже посмотрела под ноги.
Из-под палубного настила выступила вода.
Самая лучшая помпа — это ведро
Лодку они отвели к пристани, а сами стали у леса под правым берегом Невы. Папа откачивал воду ручной помпой, приговаривая:
— Течём… Здорово течём… Эк-кая неприятность большая.
— Я не жалею, что пошли коротким путём через озеро, — сказала Наташа.
— Язвишь, дочка? — нахмурился папа.
— Почему же? Было очень интересно, — улыбнулась Наташа.
Но улыбалась она напрасно.
Когда утром она вышла наверх, папа опять качал воду. Позавтракав, они поймали собаку и пошли дальше.
Папа снял палубный настил и смотрел вниз, как прибывает вода.
— Малыш, стань-ка на руль, — сказал он.
Наташа обрадовалась, схватилась за рукоятки штурвала, но опять у неё некоторое время ничего не получалось. Потом снова пришло такое ощущение, будто она душой приросла к этому колесу с рукоятками и совсем не надо думать, куда его вертеть, — смотришь вперёд и видишь, куда надо идти, и просто немножко поворачиваешь это колесо.
Убедившись, что дочка не подведёт, папа начал работать помпой.
Потом каждый час папа ставил её на десять минут к штурвалу и выкачивал прибывающую воду.
Он говорил:
— Спасибо, малыш. Что бы я без тебя делал? Так бы и утонул!
Вода стала прибывать так быстро, что помпа уже не успевала её выкачивать. Папа схватил ведро, стал зачерпывать воду ведром и выливать за борт. Дело пошло успешнее.
— Самая лучшая помпа — это ведро! — приговаривал вспотевший папа, а Наташа управляла катером.
