Дороти Эдвардс - Шалунья-cестричка
Но миссис Джоунз, конечно, не ушла. Она знала, что у Шалуньи высокая температура, и поэтому осталась сидеть в кресле. Спицы тихонько позвякивали в её руках. Потом одеяло слегка приподнялось — это Шалунья краем глаза хотела посмотреть, не обиделась ли на неё миссис Джоунз. Заметив это, миссис Джоунз сказала:
— Что я вспомнила! Есть у меня одна штука. Она наверняка тебя развеселит.
Одеяло сползло ниже, и показалась Шалуньина голова.
— Когда я была маленькой, — начала миссис Джоунз, — наша бабушка завела особую коробочку-«неболейку». Бабушка прятала в неё всякие занятные вещицы, и, если доктор укладывал кого-нибудь из внуков в постель, бабушка давала поиграть «неболейку». Эта коробочка сохранилась у меня.
Шалунья впервые услыхала про «неболейку». Она перестала сопеть и вся превратилась в слух.
— А что там лежало? — спросила Сестричка.
— Чего только не было!
— Расскажите, пожалуйста, — попросила Сестричка.
— Нет, нет, не стану, — покачала головой миссис Джоунз, — ты сама всё увидишь. Вот придёт с работы мистер Джоунз и достанет её из сундука. А завтра я принесу тебе её пораньше.
Наутро Шалунья выпила всё молоко до капли, не отворачивалась от ложки с лекарством и тихонько ждала, когда на дорожке послышатся шаги миссис Джоунз. Она пришла, как обещала.
— Держи, — сказала миссис Джоунз и протянула Сестричке большую красивую коробку, обклеенную цветными обоями, с каждой стороны — разными.
Сестричка так долго разглядывала коробку, что поначалу даже забыла её открыть. Когда она сняла наконец крышку, сверху лежал лоскуток, расшитый цветными стеклянными бусинками.
— Из такой ткани было сшито платье для волшебницы в театре, — объяснила миссис Джоунз.
А потом Сестричка увидела много маленьких коробочек с разными рисунками на крышках, и в каждой что-нибудь да спрятано, в одной — нитка с ракушками и камешки, в другой — бумажный веер. А в самой крошечной коробочке смеялся клоун, которого вырезали из картона и приклеили на дно. Нашлась и коричневая, будто лаком крытая, еловая шишка, и ещё — цветные стёклышки, через которые было занятно разглядывать всё вокруг. А под грудой этого богатства лежала тонкая книжица с картинками…
Сестричка доставала из «неболейки» эти чудесные вещи, оглядывала со всех сторон и снова аккуратно убирала. Потом она закрыла коробку и ещё долго рассматривала её разноцветные стенки.
— Вот-вот! — улыбнулась миссис Джоунз. — Так и я в детстве часами играла с «неболейкой».
Когда Сестричке разрешили снова выйти гулять, миссис Джоунз унесла коробку домой и всё-всё выложила из неё жариться на солнце, как много лет назад делала её бабушка.
И Сестричке почему-то было особенно приятно знать, что давным-давно так делала бабушка миссис Джоунз.
В театре
Однажды перед Новым годом мама повела нас с Сестричкой в театр.
Мы нашли свои места и сели. В зале было очень красиво, и Сестричка сидела тихо, как мышонок. Ведь она прежде никогда не ходила в театр. Она только смотрела и смотрела на сверкающие люстры, на красивые, нарядные кресла, на мальчиков и девочек, которые тоже пришли на спектакль.
Поначалу Сестричка даже не шевелилась. Она сидела на откидном кресле и не очень-то была в нём уверена. Мама купила нам по кулёчку ирисок. Сестричка любила эти конфеты. Но тогда она даже забыла про них, ириски лежали у неё на коленях.
Но вот в оркестре ударили цимбалы — дзин-н! дзин-н! Занавес раздвинулся, и Сестричка подалась вся вперёд. А ириски посыпались со стуком на пол. Пришлось их подбирать в темноте…
На сцене артисты танцевали, пели, кувыркались, и Сестричка не отрываясь смотрела на них. А когда зрители захлопали, Сестричка, казалось, била в ладоши громче всех. Больше других ей понравился на сцене толстяк, его звали Крепыш-Коротыш. Он был очень смешной. Каждый раз, выбегая на сцену, он кричал в зал: «Здравствуйте, ребята!» И зал громко отвечал: «Здравствуй, Крепыш-Коротыш!» Один раз Сестричка крикнула громче всех, и Крепыш услыхал её и помахал ей отдельно. Сестричка даже с кресла соскочила от радости.
Ещё Сестричке понравились феи. Они танцевали в блестящих платьях, а некоторые прямо летали по воздуху. И так это у них ловко получалось!
Крепыш тоже старался вспорхнуть, как фея, да только плюхнулся носом. Но потом он подкатился к краю сцены и спросил:
— Кто из вас, ребята, хочет танцевать со мной?
— Я хочу! — быстрее всех откликнулась Сестричка и побежала прямо к сцене. Мама ещё не успела понять, в чём дело.
За Сестричкой поспешили много ребят. В зале стали хлопать в ладоши, и большой хоровод закружился вокруг Крепыша.
Потом вышли две певицы и начали петь. Тут Крепыш отослал всех на свои места и сам ушёл со сцены. Мы смотрели во все глаза, а Шалуньи не было нигде.
Вдруг из-за кулис появляется Крепыш, а на плече у него — кто бы подумал! — сидит Шалунья. Крепыш спустился со сцены и направился к нашему ряду. Более довольных глаз, пожалуй, я никогда у Сестрички не видала. Куда-ж она запропастилась? Оказывается, пока все ребята кружились на сцене, Сестричка ускользнула за кулисы, уж очень ей хотелось повидать вблизи хоть одну фею. И она их всех нашла! Всех-всех до одной! Феи пили лимонад и даже угостили Сестричку. Лимонад оказался совсем не волшебный. Он шипел, когда его наливали, и от него чуть-чуть щекотало в носу.
Уже дома Сестричка рассказала нам с мамой по секрету, что феи совсем не настоящие: такие же девочки, как она сама, разве только немного постарше. И сестричка добавила:
— Вот я подрасту и тоже буду феей…
Молочный зуб
Когда я была маленькой девочкой, а моя Сестричка — очень маленькой, мы часто играли в нашем саду, где росла старая яблоня. Сестричка срывала яблоки и грызла их, хотя они были совсем кислыми.
Мама говорила:
— Нехорошо рвать яблоки, пока они растут. Пусть созреют, станут красными, тогда мы их снимем и спрячем на зиму. А если вам хочется яблока, — говорила она, — возьмите опадыши, принесите, и я вымою их для вас.
Вот так однажды Сестричка уселась с чистым яблоком на ступеньках крыльца.
Она разинула рот очень широко — яблоко у неё в руке было преогромное — и надкусила его как следует.
И вдруг во рту что-то хрустнуло. Сестричка от удивления чуть не свалилась со ступенек. Она сунула палец в рот и обнаружила, что один её маленький зуб стал качаться.
Она тут же подбежала к маме и закричала:
— У меня зуб болтается, что с ним делать?
— Не бойся, — успокоила мама. — Все твои маленькие зубы — их называют молочными — выпадут, а на их месте вырастут новые.
— Нет, посмотри, — настаивала Сестричка, — посмотри хорошенько!
Мама взглянула и сказала:
— Это как раз то, о чём я говорю. Вон уже новый зубик проглядывает.
С того дня Сестричка раскачивала и раскачивала пальцем молочный зуб.
Когда к нам зашёл сосед, Сестричка показала ему свой зуб. Она показала его молочнику и почтальону, а иногда залезала на стул и показывала его самой себе: она думала, что качающийся зуб — это что-то необыкновенное.
— Послушай, — сказала мама однажды, — твой зуб уже еле держится, давай я его вытащу.
Но Сестричке так нравилось это занятие, что она не согласилась.
— Ну хорошо, — сказала мама, — вытащи его сама.
Но глупышка Сестричка отвечала:
— Нет, мне нравится всё как есть.
Когда через несколько дней почтальон увидел Сестричку, он спросил её:
— Что твой зуб?
— Он ещё на месте, — похвасталась Сестричка и широко раскрыла рот, чтобы показать его почтальону.
— Отчего ты его не вырвешь, он и висит-то всего на одной ниточке? — спросил почтальон.
— Мне нравится его раскачивать и показывать всем, — отвечала Сестричка.
— Ты бы лучше показала его зубному врачу, — предложил почтальон на прощание.
Поэтому, когда мама спросила: «Как поживает твой зуб?» — сестричка ответила, что хочет пойти к зубному врачу.
— Право, ни к чему, — пожала плечами мама, — можно и самим этот зуб вытащить.
Сестричка захныкала:
— Хочу, хочу к зубному врачу.
— Очень хорошо, — согласилась мама.
В приёмной у врача было много народу. Сестричку это нисколько не смутило. Она стала всем рассказывать, зачем она здесь, и все люди говорили, какая она счастливая, что у неё во рту такой зуб!
Когда пришёл черёд Сестричке идти в кабинет врача, она уселась в его большое кресло и разинула широко рот.
— Что ж, очень милый зуб, — сказал доктор, — правильно, что вы хотите с ним расстаться.
— Нет, нет! — торопливо сказала Сестричка. — Он мне нужен, чтобы его шатать.
