Алексей Мусатов - Дом на горе
Витя поёжился. Зря он, пожалуй, сказал о пятой спице! Надо бы помолчать…
Он нагнал Алёшу у школьного крыльца. Буран встретил мальчиков крепким штормовым ударом, перехватил дыхание. Со всех сторон швыряло колючим снегом, шуршало, посвистывало, завывало. Ребята подняли воротники полушубков и, пригнувшись, начали пробираться к теплице. Тропку замело, идти пришлось по целине, глубоко увязая в сугробах.
Мальчики долго месили снег, забирая в поисках теплицы то вправо, то влево, а теплицы всё не было. Алёша подумал, что это как на Крайнем Севере: пошёл человек во время бурана к соседу в гости — и заблудился… Наконец сквозь непогоду вырисовался силуэт старого тополя, росшего недалеко от теплицы. Под напором ветра тополь содрогался, скрипел, точно жаловался, как трудно ему переносить такую лютую непогоду.
Алёша с Витей добрались до теплицы. Её завалило снегом почти до самой крыши, двери не было видно, но стеклянная крыша была цела, и через неё с сухим шорохом перекатывались снежные волны.
— Занесёт вашу теплицу, — сказал Витя. — Потом и не найдёте.
— Ничего, откопаем, — заверил Алёша. — Главное, что стёкла целы!
Он совсем успокоился. Пусть метель злится себе, посевам проса это никак не повредит… А пока они могут вернуться в школу.
Держась одной рукой за Витино плечо, Алёша стянул с ноги валенок и принялся вытряхивать из него снег.
Неожиданно сильный порыв ветра пошатнул ребят и обдал их ледяным, пронизывающим дыханием. Раздался треск.
Витя оглянулся и обмер.
— Тополь!.. Ложись! — не помня себя выкрикнул он, со всей силой толкнул Алёшу вперёд, ринулся за ним следом, сбил его с ног и сам упал лицом в снег.
Вновь послышался треск, щёлканье, и в тот же миг старый тополь, распластав ветви и взвихрив густое облако снежной пыли, с тяжёлым уханьем обрушился недалеко от ребят. И хотя буран не унимался, но ребятам почудилось, что кругом стало очень тихо. Они долго лежали молча, потом осторожно поднялись.
— Ну и грохнуло! Как фугас! — сказал Алёша, ощупывая грудь и плечи. — Да нет… Будто не задело. А ты как?
Витя перевёл дыхание:
— Легко отделались… Я ведь думал: дерево на нас падает.
— С дуплом был тополь, вот и не выдержал.
Алёша посмотрел на могучий шершавый ствол дерева и вдруг метнулся к теплице, заглянул на крышу.
— Так и есть!.. — испуганно закричал он. — Натворило беды!
Ствол тополя упал мимо теплицы, но верхние его сучья задели край крыши и разбили стёкла. Сейчас через отверстия на зелёные посевы посыпался снег.
— Витька, что делать-то? Теперь же всё наше просо замёрзнет. Весь опыт насмарку пойдёт!
Алёша заметался, схватил приятеля за руку, потащил к школе:
— Надо немедля позвать Фёдора Семёновича!
— Нет его дома, — сказал Витя. — Они с Клавдией Львовной в клуб утром ушли. Я сам видел.
— Тогда в колхоз побежали! Ребят поднимем, Марину…
— Стой, не крутись! — Витя сердито встряхнул Алёшу за плечи. — Пока бегаем, сколько в теплицу снега навалит! Думать надо, товарищ дежурный!
Поёживаясь от холода, ребята посматривали на разбитую крышу. Витя представил себе, как бы поступили в эту минуту Костя Ручьёв, Варя или Митя. Они то уж обязательно что-нибудь бы нашли, придумали и сейчас действовали — только бы спасти посевы! А вот они с Алёшей всё ещё стоят около теплицы, препираются друг с другом и ничего не могут поделать…
Витя подумал, что хорошо бы закрыть разбитую крышу соломой. Но её поблизости не было. Или сеном…
Мальчик вдруг решительно потянул Алёшу к школьному сарайчику, где лежало сено, заготовленное Фёдором Семёновичем для козы.
— Ты в уме? — растерялся Алёша. — Чтобы нам попало потом… А кто отвечать будет?
— Ладно, отвечу… — махнул рукой Витя. — Давай таскать!
Ребята набрали по большой охапке хрустящего сена и понесли его к теплице. Буран, словно радуясь, что ему нашлось чем позабавиться, с новой силой налетел на мальчишек. Он вырывал у них из рук клочья сена и уносил его в крутящийся снежный водоворот.
Когда Витя с Алёшей, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, добрались до теплицы, сена почти не осталось.
— Это как воду решетом носить! — пожаловался Алёша и вспомнил, что в сарайчике должны быть пустые мешки.
Теперь дело пошло лучше. Принесенным в мешках сеном ребята заложили часть разбитой крыши, а сверху, чтобы не разнесло ветром, сено придавили сучьями упавшего дерева. Затем они вновь направились к сарайчику, набили мешки сеном и только было окунулись в буран, как столкнулись с заснеженной фигурой в башлыке и шубе.
— Тятька! — закричал Витя, сбрасывая с плеч мешок. — Ты как сюда попал?
— Ах ты, горе-беда! — обрадовался Никита Кузьмич. — Хорошо, что отыскался! Я уж думал, ты в поле плутаешь. Пропадёшь в такую заваруху… — И он скомандовал ребятам: — Ну-ка, марш в школу! Чего морозитесь!
— Что ты! — закричал Витя. — Тут же беда! Крышу у теплицы разбило. Мы её сеном закрываем.
— Из взрослых кто-нибудь есть? — встревожился отец.
— Никого, одни мы… — сказал Алёша. — Помогите нам, дядя Никита!
— А ну, показывай, куда нести! — Никита Кузьмич поднял Алёшин и Витин мешки.
Теперь сено таскали уже втроём: Никита Кузьмич — в мешках, ребята — в большой плетёной корзине, которую они нашли в сарайчике.
Витя старался изо всех сил. Он устал, его пробирал мороз, валенки были полны снега, но перед глазами стояли лица школьных товарищей. Разве бы они отступились от своего, пусть хоть буран и мороз были во сто крат злее и свирепее?.. Значит, и он может сделать так же, как они… В душе уже не было ни сожаления о потерянном дне, ни досады на Прахова. Думалось только об одном: как бы поскорее заложить сеном разбитую крышу.
Буран начал утихать. На улице посветлело, снег улегся, и повсюду можно было увидеть высокие сугробы нетронутой белизны и причудливой формы.
К теплице подбежали запыхавшиеся Марина, Паша, Варя и Митя. Потом подошли Фёдор Семёнович и Галина Никитична.
Увидев упавшее дерево и надёжно укрытую сеном крышу теплицы, они поняли, что произошло.
Все принялись копать в снегу траншею. Вскоре удалось открыть дверь.
В теплице было прохладно. Галина Никитична осмотрела просо и сказала, что страшного ничего нет — посевы помёрзнуть не успели, надо только ещё раз истопить в теплице печь и сегодня же вставить стёкла.
Ребята облегчённо вздохнули.
Марина обернулась к Вите и Алёше:
— Молодцы! Вовремя крышу заделали. Хвалю за смекалку!
— Смекалки хоть отбавляй, — сказал Фёдор Семёнович. — Даже сено в ход пустили. И кто вам позволил мою козу обижать?
— Это я придумал, Фёдор Семёнович! Моя вина, — покраснев, сознался Витя.
— Ну и правильно придумал! — засмеялся учитель. — Главное, что не растерялся, товарищей выручил… — Он покосился на Никиту Кузьмича, который сидел на корточках перед опытной делянкой и задумчиво смотрел на зелёные посевы: — А неплохое просо ребята выращивают? Не так ли, Никита Кузьмич?
Тот неопределённо пожал плечами:
— Худого будто не скажешь…
Члены школьной бригады о чём-то пошептались. Потом Митя подошёл к Витиному отцу и, вытянувшись, громко отбарабанил:
— От имени школьной бригады за спасение опытного проса объявляем вам благодарность!
— Чего, чего? — поднялся Никита Кузьмич.
— Ну, словом, спасибо вам, дядя Никита! Здорово вы ребят поддержали!
— Моё тут дело сторона… — сконфуженно забормотал Никита Кузьмич и вдруг заметил, что дочь и Марина переглянулись между собой. — Да, да! И нечего тут улыбаться… Тоже мне хозяйки, руководители! Завели теплицу, а щитов крышу прикрыть на случай беды не заготовили. Разве так можно!
Витя лукаво посмотрел на отца:
— А говоришь: «Моё дело сторона»…
— Ты тоже хорош! — обрушился на него Никита Кузьмич. — Продрог весь! Заболеешь теперь, сляжешь в постель, а отец с матерью ходи за тобой…
С трудом сдерживая улыбку, Витя отвёл глаза в сторону. На него смотрели ребята. Глаза их тоже улыбались.
— Не заболею, — сказал Витя.
Глава 29. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Прошли зимние каникулы, и вновь школа загудела, как пчелиный улей.
В зале сняли бумажные флажки и гирлянды, маски зверей и птиц спрятали в шкаф до следующего Нового года, ёлку вытащили во двор и разрубили на дрова.
А Костя всё ещё лежал в больнице.
Паша Кивачёв высказал мысль, что там, наверное, скупятся на лекарства и плохо лечат их приятеля.
— А может, у Петра Силыча лекарств, каких нужно, недостаёт? — заметил Алёша.
— Очень возможно, — согласился Паша. — Надо будет выяснить.
На другой день, побывав в больнице, смущённый Паша передал ребятам записку.
«Прошу вас по-дружески и приказываю как бригадир: горячку не порите! — писал Костя. — Лечат меня как надо. Двадцать первого буду в школе, тогда поговорю с вами. И особо с Праховым…»
