Виктор Баныкин - Бедовый мальчишка
Коля ударил пяткой по торчавшему из песка обломку корня не то сосны, не то другого какого-то дерева, стоявшего когда-то на этом месте. Корень треснул и рассыпался золотистыми гнилушками, дымя мягкой полупрозрачной и тоже золотистой пылью.
— Нынче с острова обещали доставить в лабораторию образцы породы. Они здесь вот как нужны! — Коля помолчал. — А теперь жди, когда лед пройдет.
Митя кивнул головой.
— С неделю, как есть, пройдет!
— Неделю — самое меньшее, — согласился Коля, — а то, может, и дольше. А Ивана Петровича Москва торопит с анализами.
— Завидую тебе, Коль… Сам начальник геологической экспедиции живет у вас на квартире. А у нас… — Митя хмыкнул и махнул рукой.
— Ничего-то ты, Митька, не понимаешь! — вдруг загорячился Коля. — Слышал бы ты, как Иван Петрович про Ирину Васильевну говорит… про твою квартирантку. Не зря ее на Телячий остров послали… на такой ответственный участок. «Наша Ирина Васильевна — боевая девушка!» — так Иван Петрович про нее говорит.
— Тоже мне боевая, — протянул Митя, — а сама… стыдно даже сказать, чего боится!
— А чего же она боится?
— Раз вышла утром в сени да как завизжит! Я к двери, за мной мать. А она стоит посреди сеней и руками лицо закрывает. «Ой, — говорит, — никак в себя не приду! Из угла мышь сейчас выскочила…»
Митя посмотрел выразительно на приятеля.
— Ну и что же?.. Ну и подумаешь! — не глядя на Митю, проговорил Коля. — Может, она никогда в жизни мышей не видела?
— Сочиняй! — засмеялся Митя.
Внизу на прибрежной тропинке показались гуси. Впереди не спеша вышагивал большой старый гусак: длинная шея и спина его были белые, а бока — грязно-коричневые.
— Коль, видишь? Гаврилычев Нефтяник идет, — сказал Митя и запустил в гусака комочком сухой глины. — Эх, промахнулся!
Осенью и зимой всюду вокруг изыскатели бурили скважины. Одна буровая вышка появилась и на лесной поляне, рядом с домиком лесника Гаврилыча, недалеко от того места, где сидели ребята. Любопытный гусак часто подходил к вышке. Как-то раз он взобрался на край открытого железного бака с нефтью, поскользнулся и упал в нефть. Жена Гаврилыча долго мыла гусака теплой водой с мылом, но он так и остался грязно-коричневым. Деревенские мальчишки прозвали его Нефтяником.
— Купаться пришла гусиная гвардия, — добавил Митя и пошарил вокруг рукой: нет ли где еще камешка.
Гуси остановились у самой кромки сырого песка. Гусак оглянулся на гусынь, робко столпившихся вокруг него, видимо, приглашая их последовать за ним, и вошел в воду. В этом месте между льдинами образовалось голубое озеро. С обрыва видно было, как гусак поплыл, выпятив грудь и поводя под водой красными перепончатыми лапами.
— И куда поплыл, дуралей? — сказал Митя. — Льдины в ловушку его поймают. Правда, Коля?
Коля не ответил.
А льдины и на самом деле начали сближаться, и озерцо становилось все уже и уже. Гусыни на берегу заволновались, что-то лопоча на своем непонятном языке. Наконец и гусак, отплывший от берега метров на пять, заметил грозившую ему опасность и повернул обратно.
Но было уже поздно. Льдины, словно стараясь опередить друг друга, неслись прямо наперерез гусаку.
Митя сдернул с головы малахай и ударил им по голенищу сапога.
— Крышка теперь Нефтянику!
— А по-моему, нет, — возразил Коля.
В это время водяной коридор, по которому плыл гусак, настолько сузился, что плыть по нему стало уже невозможно.
На берегу поднялся переполох. Гусыни загоготали громко и тревожно. Они топтались на одном месте, не решаясь броситься на помощь гусаку. А он вдруг выпрыгнул на одну из льдин, отряхнулся и гордо поднял голову.
«Го-го-го!» — победно закричал он. Потом взмахнул крыльями и полетел к берегу.
Митя внезапно потерял всякий интерес к гусям. Он нахлобучил на голову малахай задом наперед и поглядел на ослепительно сверкавшую пеструю ото льда Воложку, вдали подернутую прозрачной золотистой дымкой.
Время близилось к вечеру, но на солнце было тепло, словно в мае, и уж как-то не верилось, что еще только вчера стояла пасмурная погода и дул сырой, холодный ветер и, казалось, ненастью не будет конца. А сегодня весь день сияло солнце, неистовое, молодое, и небо было необыкновенное — влажно-синеющее и такое бездонное, что смотреть на него долго не было сил, начинала кружиться голова.
Мухи, недавно совсем слабые и сонные, выползавшие погреться на солнце, которое на короткое время появилось из-за белых полупрозрачных облаков, теперь уже летали всюду. А серенькие миловидные трясогузки смело садились на самые маленькие льдинки, плывшие по Воложке, и покачивали хвостиками. Про трясогузок говорят, что это они разбивают лед на реках своими качающимися хвостиками.
Глядя на Воложку, Митя задумчиво сказал:
— Даже и не верится… Неужели скоро здесь никакой речки не будет?
— Осенью насыпями перегородят Воложку, — проговорил Коля, строгая перочинным ножом толстый кусок сосновой коры, подобранной им по дороге сюда. — А потом воду начнут откачивать. Нижний судоходный шлюз как раз тут будут строить.
— А с верхним шлюзом его каналы соединят? — спросил Митя, повертываясь к товарищу. — Ты чего это?
Коля щелкнул по коре ногтем.
— Стоящая попалась! Поплавков из нее уйму наделаю.
Он сунул кусок коры в портфель — портфель на солнце до того нагрелся, что от него запахло клеенкой, — и принялся ножом чертить на песке.
— Смотри, — сказал Коля. — Это вот нижний шлюз, а это вот верхний. А это канал, который их соединит. Понял? А плотина вот здесь протянется через Волгу.
— А где у тебя здание электростанции?
— А вот! Вот Жигулевские горы, а вот овраг…
Митя вскочил на ноги и глянул на Жигулевские горы, сизовато-лиловой грядой высоко поднимавшиеся над леском Телячьего острова.
— Вон там Отважинский овраг… Там сейчас экскаваторы полным ходом котлован роют!
Вдруг он присел, толкнул Колю в плечо.
— Глянь-ка на Воложку!
Коля, все еще что-то чертивший на песке, проворно оглянулся назад.
Большая льдина с зубчатыми зеленоватыми краями застряла между песчаной отмелью и берегом Телячьего острова, сразу перегородив половину речки. Масса льда устремилась в узкий проход у левого берега. И здесь тоже образовалась пробка. Теперь вся Воложка оказалась перехваченной ледяной плотиной.
Мальчики молчали, не сводя глаз с затора. А на белоснежную плотину уже лезли новые и новые льдины. Одни глыбы срывались и снова ухали в воду, раскалывались на мелкие сверкающие кусочки, другие дыбились, с шумом и урчаньем наползали на непрочное сооружение.
— Закончу школу и в геологический институт поступлю, — вдруг сказал Митя. — Мне таким хочется быть… таким, как твой квартирант Иван Петрович. Как ты думаешь, когда я кончу институт, у нас в стране еще останутся малоисследованные земли? Или все будет открыто?
Ответить ему Коля не успел. На противоположном берегу показался человек. Он минуту-другую постоял на обрывистом выступе, оглядывая Воложку, потом прыгнул вниз и подошел к ледяному затору. Тут он снова помешкал, точно раздумывая, как ему все-таки поступить, и вдруг шагнул на лед.
— Митька! — закричал Коля. — Он же утонет!
Митя побледнел. Он смотрел на Воложку не в силах вымолвить слова.
А человек уже не шел, он бежал по беспорядочно нагроможденным льдинам. Вот он поскользнулся и упал. Но тотчас вскочил и побежал опять. Наконец он достиг песчаной полоски, перелез через ледяную гору и снова побежал. Теперь уже можно было разглядеть на незнакомце и серую шапку-ушанку, и телогрейку, и ватные штаны, заправленные в кирзовые сапоги. Видимо, это был один из рабочих бригады, бурившей на Телячьем острове последнюю скважину. Но что за важное дело заставило его рисковать жизнью?
Плотина уже трещала, прогибалась и вот-вот должна была рухнуть.
До берега оставалось еще довольно далеко, когда бежавший по льду вдруг сразу куда-то исчез.
Митя еще не успел понять, что случилось, а Коля уже кубарем скатился под откос, сломал молодую осинку и бросился на лед.
В этот миг над льдиною показалась голова в серой ушанке. Человек пытался вылезти на лед, но все его усилия были напрасны. Стоило навалиться на тонкий ноздреватый лед грудью, как лед с хрустом обламывался, и человек по плечи погружался в воду.
— Держитесь за шест! — донесся до Мити голос, и в тот же миг грохот и гул потрясли воздух.
«Плотина рухнула», — пронеслось в голове у Мити, и он закрыл руками глаза.
Через минуту-другую Митя прыгнул вниз, упал, а когда поднялся на ноги, столкнулся лицом к лицу с человеком. Весь мокрый, человек сидел на корточках, а Коля развязывал у него за спиной вещевой мешок.
Митя вытаращил от удивления глаза. Перед ним была его квартирантка.
