Осенние перелеты (сборник) - Радий Петрович Погодин
– Я – «Фиалка». Вас поняла. Конец. – Рая провела рукой по глазам, словно сняла с них усталость, глянула на часы и спросила, покосившись через плечо: – А вы тут зачем? Ваш радиосеанс через полтора часа.
– Ой, туфельки-то какие, Раиса! Мама такие Нине – невестке – купила. Легкие как пушинка – на ногах невесомые… Мы отца искать пришли.
– Вы не можете поискать его в другом месте? – спросила Рая и снова провела рукой по глазам.
– Сорт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Порт, прошу разрешения на посадку.
– Я – Порт. Посадку разрешаю, – ответил самолету аэродромный диспетчер.
Рая тут же от ребят отвернулась и закричала в микрофон, от нетерпения похлопывая рукой по столу:
– Я – «Фиалка». Вызываю борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Володя, Володя, я – Рая. Я сегодня дежурю.
– Привет, сестренка. – Радио засмеялось и чмокнуло.
– Может быть, «Кристалл» вертолетами снять?
– Вертолетам туда не добраться.
– Я – РУН-семьсот. Вызываю «Кристалл». Я – РУН-семьсот. Вызываю «Кристалл».
– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. РУН-семьсот, «Кристалл» расчищает новую полосу. Велели ждать вызова. Радист расчищает вместе с другими. Я в Порту. Вылечу сразу.
– Я – РУН-семьсот. Вас понял. Вызываю «Фиалку». «Фиалка», подтвердите прибытие мальчика Коли Чембарцева. Одесса просит подтверждения.
– Я – «Фиалка». Прибытие мальчика подтверждаю. Наташка толкнула Колю к вертящейся Раиной табуретке.
– Это и есть Коля Чембарцев.
И вдруг Коля шагнул к столу, поднялся на цыпочки и закричал в микрофон, как кричат несправедливо наказанные мальчишки, с гневным подвизгом и всхлипами:
– А чего он потерялся?! Чего я тут один буду?! Я один не хочу! – Он вцепился в радистку Раю, словно она во всем виновата. – Может, я ему и не нужен?! – И заплакал навзрыд, и уткнулся в Раины колени.
Рая испуганно выключила микрофон. Так же испуганно погладила Колю по голове. И сама всхлипнула. А радио требовало от нее ответа:
– Я – РУН-семьсот. «Фиалка», «Фиалка», кто потерялся? Почему мальчик один? Почему он плачет?
Рая вытерла нос шапкой, снятой с Колиной головы, посидела чуточку, закусив нижнюю губу, и ответила этому РУНу спокойно, как подобает полярной радистке первого класса:
– Я – «Фиалка». Гидролог Чембарцев встречать сына не приехал. На наши запросы не отвечает. Сам в эфир не выходит. С мальчиком все в порядке.
– Я – РУН-семьсот. Вас понял. Ищите Чембарцева. Держите нас в курсе. Если что, придется отправить мальчика обратно.
– Как же, – сказала Рая, прикрыв микрофон ладонью. – Отец его где? А вам быстро – отправить. – И уже прежним голосом ответила в микрофон: – Я – «Фиалка». Вас поняла… – Потом она повернулась к Коле, который в этот момент представил в своем заплаканном зрении строгого начальника РУН-700 в виде седого героя в золотых широких нашивках. Представил и присмирел. – Ты радиохулиган, – сказала ему Рая. Надела на него шапку и оттолкнула от себя. – Видеть тебя не хочу. Ты понимаешь, это Москва.
Коля вдруг высунулся из своей одежды, как птенец из скворечника, утер заплаканный нос и сказал:
– Ну и что – Москва? Мы в Москве с мамой были.
– Отправят тебя обратно в Одессу.
– И пусть отправляют. У меня там все остались: и Санька, и ребята, и воспитательница. А здесь никого.
Ленька стоял, в пол глядел. Наташка тоже глядела в пол, но тут она сделала быстрый шажок вперед и набросилась на Колю с кулаками.
– Как это у тебя тут нет никого? А мы? А мы тебе что – никто? Никто, да?
Рая сжала руками свою красиво причесанную голову.
– Я – «Тибет», я – «Тибет», ответьте, что делать с «Сахаром»? – спросило радио.
– Съешьте ваш сахар с чаем! – выкрикнула Рая в микрофон.
Радиостанция поперхнулась.
– «Фиалка», что с вами? Речь идет о живом человеке.
– «Тибет», замена «Сахару» будет. Извините. Тут у меня… Короче, завтра из отпуска прибывает радист Петров. – Сказав это, Рая встала, чтобы разделаться с ребятишками, и увидела капитана порта. Он стоял в дверях, соскребая сосульки с усов.
– Это еще что такое? – спросил капитан у Наташки. – Вам тут что, спортплощадка? Это радиорубка – святая святых – и извольте… – Он взял Наташку за шиворот и выставил ее за дверь.
Но и в таком висячем положении Наташка успела выкрикнуть:
– А ты, Раиса, сама плачешь, а еще радистка первого класса!
Выдворив Наташку, капитан повернулся к Леньке.
– Если на радиосеанс пришли, ведите себя как положено.
– Это Коля Чембарцев. Мы пришли об его отце узнавать, – с грустным спокойствием объяснил Ленька.
Капитан вопросительно посмотрел на Раю. Рая покачала головой и едва слышно вздохнула.
– Так, – сказал капитан. – Про отца узнаешь в свое время. Север есть Север. Все в свое время. Ну, гуляйте пока.
Когда дверь за ребятами закрылась, капитан порта тяжело сел на стул.
– Что с ним стряслось? Рая сказала:
– Не знаю. Он сына так ожидал. Обещал познакомить… Вам шифрованная радиограмма… Даже две…
* * *
Горит, переливается в вышине северное сияние, становится все ярче, все беспокойнее. Мечется в небе и полыхает. Словно тысяча скрипачей разом бросила на тугие струны тысячу тонких смычков. Словно тысяча трубачей разом поднесла к губам свои золоченые трубы. Словно тысяча арф качнулась в такт, и арфистки побежали пальцами по бесчисленным струнам. И ударили барабанщики в барабаны.
Горит, переливается северное сияние. Сверкает над всей полярной землей. Над поселком, над кораблями, вмерзшими в лед, над аэродромом, над зимовками, притаившимися по берегам полярного моря. Над снежной бескрайней тундрой.
– Капитанам судов «Амдерма», «Индигирка», «Ураллес» явиться к капитану порта.
– «Фиалка», «Фиалка», я – Дальняя. Командир вертолета Залесинский. Родилась девочка. Принимаем поздравления.
– Я – «Фиалка». Зимовку Дальнюю поздравляем с новорожденной. Командир Залесинский, вам приказ – немедленно вылетайте на гидропост Топорково. Гидролог Чембарцев не выходит на связь. Возможно, потребуется медицинская помощь.
– Я – Залесинский. Вас понял.
* * *
Горит, переливается в вышине северное сияние. Под расходившимся небом стоят ребята – Ленька, Наташка и Коля Чембарцев.
– Кто этот дядька, который нас выгнал? – спросил Коля без всякого к этому дядьке почтения. Ленька ответил:
– Капитан порта. Он у нас самый главный. Он молоток.
– А ты распустил нюни в микрофон, а еще говоришь – чувство юмора. – Это сказала Наташка.
Ленька как-то странно посмотрел на нее, потом подошел к Коле, шлепнул его по плечу.
– А ты молоток.
– Какой же он молоток, если плакал?
– Потому и
