Мари-Од Мюрай - Мисс Черити
Он подал руку, и мы снова двинулись к стоянке фиакров.
Я
По крайней мере, мистер Эшли, позаботьтесь, чтобы ребенок не простудился на ступеньках церкви, до того как его подберет какая-нибудь добрая душа…
Он коротко рассмеялся в ответ на мое наставление.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Расстанемся здесь. Вы меня боитесь, мисс Тиддлер?
Я
Конечно же, нет, мистер Эшли.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Тогда дайте руку.
Я протянула руку, и он ее пожал.
На следующий день Глэдис ускользнула из дома так, что никто не заметил ее отсутствия. Вернувшись, она сообщила, что в ближайшее воскресенье поедет к «повитухе в деревню».
ГЛЭДИС
Может, и не вернусь в понедельник. Тогда скажете хозяйке, что старуха моя померла, и я поехала ее хоронить.
Все это казалось мне загадочным и тревожным. Но Глэдис выглядела веселой и с нетерпением ждала воскресенья. В понедельник она и впрямь не вернулась. Я сказала маме, что забегал какой-то мальчишка и велел кухарке предупредить хозяев, что Глэдис задержится на похоронах матери.
МАМА
Опять! Кто только у нее не умирал: отец, обе бабушки, оба дедушки, старший брат, младшая сестра…
ПАПА
Не везет бедняжке.
МАМА
Альберт, мне кажется, она уже во второй раз хоронит мать.
ПАПА
Чтобы наверняка.
Глэдис вернулась только в среду, и мама завела разговор о том, чтобы ее уволить. Я снова встала на ее защиту. Несчастная мертвенно-бледная Глэдис едва держалась на ногах. Но, как и прежде, выполняла все обязанности по дому.
Шли дни, за ними недели. Я отпраздновала свой двадцать четвертый день рождения. Никакого ребенка на паперти никто так и не оставил, а Глэдис никогда больше не упоминала Джека, Джима и Джона. В остальном она ничуть не изменилась и осталась такой же ленивой, лукавой и жуликоватой.
30
Весной 1894 года все неприятности как будто остались позади, и мое здоровье поправилось. Я снова встречалась с Кингами, и Норман с Норбертом велели всем называть меня «тетушка Черри», чему я не противилась, лишь бы не заставляли вязать пинетки. Сьюзен и Элизабет хотели, чтобы я стала крестной их будущих детей, и я заранее согласилась. У Шмалей уже оба малыша звали меня «колёсная», а у Картеров я была «мисс Черити». От продажи авторских прав на последние две книги у меня появилось немного денег на подарки: я купила птицу в клетке для Эдмунда, черепашку для Розы, коробку с акварельными красками для Ноэля… Собственная жизнь казалась мне почти завершенным рисунком, где оставалось только стереть карандашные контуры; она заполнилась прилежной работой, нередко лишь в компании моих зверей, хотя время от времени мою жизнь яркими красками расцвечивали чьи-нибудь дети. Небо надо мной расчистилось, но издалека уже доносились новые раскаты грома, грозившие обрушиться на наш дом.
Из замка Таунтон приехала Лидия, чтобы с помощью доктора Пайпера произвести на свет малыша. Родился прелестный мальчик Эндрю, которому я тоже стала крестной. Сэр Хоуитт сразу отправил его в деревню, к дородной девонширской кормилице. Лидия вернулась к лондонской светской жизни и посещала балы, вечера и спектакли. Иногда я ездила с ней и вскоре пристрастилась к театру. Одним апрельским днем 1894 года я увидела в театре Авеню пьесу Бернарда Шоу, которого часто сравнивали с Оскаром Уайльдом. Комедия «Оружие и человек» показалась мне остроумной и романтичной – лучшей из всего, что я видела; мне подумалось, что однажды мистер Шоу мог бы написать роль для мистера Эшли.
Пока не подняли занавес, кузина разглядывала публику в бинокль и сплетничала.
ЛИДИЯ ХОУИТТ
Бриллиантовое колье у Евы Грин – две тысячи фунтов. Если, конечно, не фальшивое. А вы заметили старушку миссис Рейнберд? Разве можно оголять так свои мослы? А кружев-то на свою старческую кожу нацепила – фунтов на триста, не меньше. Отвратительно!
Мир вокруг Лидии сводился к фунтам-шиллингам-пенсам. В день свадьбы ее сердце перестало биться – оно превратилось в сейф. Во время представления ее супруг уснул, откинувшись головой на спинку кресла, с открытым ртом. Когда пьеса закончилась, миссис Картер («На указательном пальце – изумруд за две сотни фунтов, верно, фамильная драгоценность», – вполголоса заметила кузина) подошла к нам и с гордостью сообщила, что мистер Шоу приходится родственником ее мужу. Я выразила восхищение пьесой, и миссис Картер захотела непременно представить меня автору, который как раз находился за кулисами.
ЛИДИЯ ХОУИТТ
Не вздумайте, дорогая: ведь всем известно, мистер Шоу – социалист!
МИССИС КАРТЕР (воинственно)
Какое это имеет значение, он же художник! А художники всегда вытворяли Бог знает что. Вон, мистер Уайльд и вовсе мужеложец.
Сэр Хоуитт очнулся со словами: «Я пришел зря, зря?» – мне послышалось «кря, кря», и я тут же вспомнила про Куки.
Я
Сочту за честь поприветствовать мистера Шоу.
Что оказалось не так-то просто, поскольку его осаждали поклонники; зато мне представилась отличная возможность его рассмотреть. Он выглядел прямой противоположностью мистеру Уайльду: худое лицо с длинной бородой, мрачный взгляд, обращенный внутрь себя.
МИССИС КАРТЕР
Какой успех, любезный друг! Сегодня вам рукоплескал весь Лондон!
БЕРНАРД ШОУ
Э-э-э… Я снискал славу потому, что пару раз в неделю шевелю мозгами.
МИССИС КАРТЕР
Кажется, я у кого-то уже читала…
БЕРНАРД ШОУ
У меня. Я часто цитирую сам себя – это придает беседе пикантность.
МИССИС КАРТЕР
Позвольте представить вашу поклонницу, мисс Черити Тиддлер…
БЕРНАРД ШОУ
Мисс Черити Тиддлер? «Мисс Тютю идет под венец»? Мой племянник вас обожает, готов жизнь отдать за ваши творения. Пятилетнему ребенку никакая религия не заменит книгу.
Все уставились на меня в упор, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Мистер Шоу все прекрасно понял и, поклонившись, ушел, освободив меня от пристального внимания окружающих. По дороге домой, пока мы ехали в фиакре, кузина с кислой миной заметила, что со мной никуда нельзя выйти, не оказавшись в центре внимания. Тем не менее через несколько недель она снова позвала меня в Сент-Джеймс, где ставили «Идеального мужа» мистера Уайльда. Мистер Эшли играл роль безукоризненного денди, лорда Горинга, который любил говорить ни о чем, потому что это единственное, в чем он немного разбирался[19]. Как и предсказывал герр Шмаль, мистер Эшли играл главную роль; в антракте зрители говорили о его «ангельской красоте». Я ждала реакции Лидии, но она оставалась совершенно равнодушной, словно в ее жизни никогда не было Кеннета Эшли.
МИССИС КАРТЕР (по обыкновению сплетничает)
А говорят, будто мистер Уайльд и лорд Дуглас…
СЭР ХОУИТТ
Подобные вещи недопустимы. Это противоестественно и грешно.
МИСС ДИН
Совершенно согласна. Они должны сидеть в тюрьме. (Внезапно меняет тему разговора.) Поторопимся же занять места. Какая прелестная пьеса!
В тот вечер лорд Горинг удался на славу, и мистер Эшли выходил на поклоны с наигранной скромностью.
Приближалось лето, и наконец пришла новость, которой я так боялась. Дингли-Белл действительно выставили на продажу за две тысячи фунтов. Папа очень огорчился, но ни словом не обмолвился о покупке Дингли-Белл. Уже несколько месяцев папу что-то тревожило, и время от времени он неожиданно восклицал: «Давайте!», «Попробуем!» – чем, очевидно, заканчивал свой внутренний монолог. Я все-таки решилась постучаться к нему в кабинет, куда за всю жизнь зашла два-три раза, и то все эти разы бывала наказана.
Я
Папа? Можно с вами поговорить?
Как только речь зашла о Дингли-Белл, папа с сокрушенным видом замотал головой.
ПАПА
Я знаю, вам дорог этот дом…
Я
Там лучшие воспоминания моего детства.
ПАПА
Лучшие дни моей жизни тоже прошли там.
Я
Так что же?
ПАПА
У нас нет средств на его покупку… Ничего не осталось. Скажу откровенно, Черити, я последовал совету мужа вашей кузины Энн, который порекомендовал вложить деньги в Общество строительства Аргентинского канала…
Я
И… мы разорены?
Общество строительства Аргентинского канала оказалось грандиозной аферой, в которой были замешаны многие дельцы и высокопоставленные чиновники.
ПАПА
Не разорены, но тем не менее… Мистер Талкингорн, наш поверенный, к счастью, предостерег меня от чересчур больших вложений. Но все-таки мы вынуждены сократить расходы. Дингли-Белл нам не по карману.
Голос папы дрогнул.
Тут я заметила, что за последние несколько недель он сильно сдал, и возненавидела за это мужа кузины Энн. Прощай, Дингли-Белл, прощайте, леса, цветущие тропинки, кузнечики, грибы; прощайте, дети, со всех ног бегущие к моей тележке; прощайте, заядлый рыбак преподобный Браун!
ПАПА
Только не говорите ничего маме, Черити. Она этого не вынесет.
