Антипка дарит журавлиное яйцо - Валериан Яковлевич Баталов

Бабушка Матрёна, плюнув на пальцы, быстро подхватила их и ловко забросила обратно в печь. Но Серёжа разглядел на полу возле печки чёрные пятнышки. Видно, не всегда бабушка успевает вовремя подхватить выпавший из печки горящий уголёк, вон как они половицы прожгли, будто клякс наставили.

— Проснулся, милок? А то поспал бы ещё, понежился. Тебе, чай, не на работу спешить, у тебя отпуск, — ласково улыбнулась бабушка, выдвигая сковородником из печки на шесток сковороду. — А я тебя, милок, надумала тут угостить оладками да шанежками.

— Я, бабушка, уже выспался, — не отводя глаз от огня, ответил Серёжа. — Сейчас сбегаю на ручей, умоюсь.

Он надел тапочки, набросил на плечо полотенце и вышел во двор.

Солнце поднялось над лесом ещё невысоко и не палило, как днём, а ласково пригревало. В овраге у ручья было прохладно. Сюда не попадали солнечные лучи. Длинные тени от домов и деревьев дотягивались до противоположного склона. В траве поблёскивали капельки росы. За мостом, в низине, над лужайкой, стоял лохматый туман, словно там паслось стадо серых барашков.

Поёживаясь от свежей прохлады, Серёжа быстро умылся и бегом взбежал вверх по склону оврага к дому.

Он поел оладьев с маслом и, взяв книжку, залез на крышу сарая.

Отсюда сквозь прозрачные ветви берёзы было видно Каравай-поле и на той стороне оврага, за молодым ельничком, длинное-длинное деревянное здание птицефермы, совсем такое, как на плакате.

Доски, которыми была покрыта крыша, уже просохли от ночной росы и нагрелись. Серёжа смахнул вниз прошлогодние сухие листья и лёг на спину, заложив руки за голову.

Над ним голубело небо, медленно покачивались тонкие и прозрачные веточки берёзы.

Вдруг он заметил высоко в небе чёрную точку.

«Жаворонок? — подумал Серёжа. — Да нет — слишком уж высоко. Может быть, кто змея запустил?»

Серёжа не сводил глаз с чёрной точки. Она приближалась, увеличивалась. Вот он уже стал различать крылья птицы.

Птица опускалась. Широко раскинув крылья, она парила, как планёр. Птица описала круг над деревней и вдруг камнем стремительно упала возле птицефермы. Серёжа увидел, как бросились врассыпную белые куры, и тут понял: ястреб!

Он вскочил на ноги, шагнул к краю крыши, на мгновение остановился, потом махнул рукой, присел и прыгнул вниз.

— Ты чего не смотришь, куда прыгаешь? — услышал он Антипкин голос. — Чуть не зашиб.

— Ястреб на птицеферму полетел!

— Ястреб? Точно?

— Сам видел. Он вниз, а куры от него в разные стороны.

— Поймал?

— Не знаю, не видел. Может, и поймал.

— Бежим туда!

Поравнявшись с Фимкиным домом, Антипка громко крикнул:

— Фимка-а, айда скорей с нами!

Фимка выскочил из ворот, но, увидев Серёжу, остановился.

— Что случилось? — спросил он.

— Бежим! — бросил на ходу Антипка. — Ястреб на птицеферме! Его Серёжа сейчас засек. Может, поспеем.

Ребята со всех ног припустились вниз по оврагу, с разбегу перескочили ручей и тропинкой, через ельник, побежали к птицеферме.

— Здесь где-то, в лесочке, — сказал, задыхаясь от бега, Серёжа. — Он сюда спустился.

Мальчики с тропинки ринулись в лес, раздвигая колючие ветки.

— Здесь он, здесь где-то, — бормотал Серёжа. — Я видел…

Вдруг прямо перед ним из-под куста, лениво взмахивая большими тёмно-коричневыми крыльями, медленно вылетела большая птица. Серёжа вздрогнул от неожиданности: он не думал, что ястреб такой большой и такой страшный. Он был от него так близко, что Серёжа ясно разглядел его жилистые лохматые лапы с загнутыми большими когтями и хищный крючковатый клюв.

И только когда ястреб, выбравшись на полянку, стал подниматься вверх, мальчик опомнился и закричал во весь голос:

— Ребята, сюда! Он здесь!

— Где? Где?

Послышался треск веток, из-за ёлок выскочили Антипка и Фимка.

— Вон он… Всего метрах в двух от меня был, — с волнением говорил Серёжа. — Э-эх, хоть бы палку!

— Или рогатку, — подхватил Антипка.

— Нет, из рогатки не подобьёшь, — с сомнением сказал Серёжа. — Крылья у него во-от какие!

Фимка заглянул под куст, откуда вылетел ястреб, и поманил ребят:

— Смотрите, что он тут делал…

В кустах лежала окровавленная белая курица. Вокруг неё на земле и на ветках белели разбросанные перья и клочки пуха с яркими капельками крови на них.

— Эх, немного не поспели, — вздохнул Фимка, поднимая курицу. — Ну что ж, надо её тёте Глафире отнести…

Поднявшись ещё немного по склону, ребята вылезли из оврага и пошли к птицеферме напрямик через ёлочки и низкие пышные кусты можжевельника. Ёлочки и можжевельник подходили к ферме почти вплотную.

Впереди, за острыми вершинками ёлок, показалась длинная крыша фермы. Между кустами бродили, белые куры.

— Куть-куть-куть! Куть-куть-куть! — позвал Антипка, и несколько кур наперегонки подбежали к ребятам.

Серёжа поймал одну курицу и, прижав её к груди, запел:

— Ко-ко-ко да ко-ко-ко,

Ко-ко-ко да ко-ко-ко…

Фимка неодобрительно посмотрел на него:

— Сам, что ли, сочинил песню-то?

— Нет. У нас такая пластинка есть. Это сербская песенка. «Курица» называется.

Серёжа снова запел, покачивая в такт головой:

— Ко-ко-ко да ко-ко-ко…

Но Фимка перебил его:

— Брось тут самодеятельность устраивать. Ещё увидит кто, смеяться будет. Да отпусти курицу. Кур, что ли, не видел…

— Она хорошая, смирная, — погладил Серёжа курицу по спине.

— Я их тоже люблю, — сказал Антипка и ласково провёл пальцем по красному гребешку. Но курица повернула голову и клюнула Антипку в палец.

— Ай-яй-яй! — вскрикнул Антипка, и Серёжа поспешно бросил курицу.

Курица, громко кудахча, бросилась в кусты.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Фимка. — Вот вам и смирная, и хорошая. Маленькая, а такого большого обидела.

На шум выбежала тётя Глафира — заведующая птицефермой.

— Это вы, ребята, — сказала она. — А я-то подумала, может, опять этот разбойник кур моих гоняет…

Но тут она увидела в руках у Фимки убитую ястребом курицу, всплеснула руками и хлопнула себя по бокам.

— Батюшки, да что же это получается? Каждый день по курице губит. Что же мне с ним, проклятым, делать — ума не приложу!

Ребята молчали, опустив смущённо головы, как будто они были виноваты в том, что ястреб таскает с птицефермы кур. А тётя Глафира, взяв у Фимки курицу, горестно причитала:

— Что за напасть такая! Не успеешь зайти на ферму, чтобы зерна́ вынести, он уж тут как тут. Целыми днями караулю его, а он меня караулит. Вон на той ёлке каждое утро сидит.

Мальчики повернули головы в ту сторону, в которую показывала тётя Глафира.

— Да вон он, ворюга! — закричала тётя Глафира. — Опять прилетел!

На голой сухой ёлке, возвышающейся