Лидия Чарская - Том 7. Приключения Таси
Леночка пела ту песенку, которой недавно ее научила мать. Дети разом притихли, очарованные и красивым мотивом, и прелестным голосом певицы.
Тихо дремлет ночь немая,
Месяц свет лучистый льет,
А русалка молодая
Косы чешет и поет:
"Мы живем на дне, глубоко
Под студеною волной,
И выходим из потока
Поздно, поздно в час ночной!
Там, где лилии сверкают
Изумрудом их стеблей,
Там русалки выплывают
В пляске радостной своей.
Тихо, тихо плещут воды,
Всюду сон, покой и тишь…
Мы заводим хороводы
Там, где шепчется камыш…
Там, где…"
Песня вдруг разом оборвалась, и отчаянный вопль пронесся над прудом. Леночка подняла руку и указывала на что-то.
Все повернули головы в ту сторону.
У берега, в том месте, где плакучая ива купала в пруду свои ветви, раздвинулись кусты осоки, и появилась небольшая белая фигура с распущенными волосами, очень похожая на русалку, как изображают их на картинках.
— Русалка! — закричали дети.
И вдруг раздался новый крик. Леночка, до сих пор стоявшая посреди лодки, зашаталась и без чувств упала за борт, прямо в черную, холодную воду.
Вмиг «русалка» сорвала с себя покрывавшую ее белую одежду, и все увидели девочку в коротеньком платье, кричавшую во весь голос:
— Леночка утонула! Леночка утонула! Спасите Леночку, — это Тася с плачем металась по берегу.
* * *Тася видела, как зашаталась Леночка, как упала в воду. Этого Тася никак не ожидала. Леночка за всю свою коротенькую жизнь никогда ни с кем не ссорилась и всячески старалась выгораживать Тасю перед старшими. Она, Тася, хотела только напугать Тарочку, Викторика и этих неженок-сестриц, но отнюдь не бедную Леночку. Но все вышло не так, пострадала Леночка. Бедная, милая Леночка. И Тася металась по берегу:
— Спасите Леночку! Спасите! Спасите!
Марья Васильевна успела вовремя выхватить багор из рук Алеши и зацепить им платье упавшей девочки. Скоро на поверхности воды появилось сначала платье, потом и белокурая головка Леночки.
Мисс Мабель быстро перекинулась за борт и вытащила из воды девочку.
Теперь следовало скорее плыть к берегу. Дети налегли на весла. Бесчувственную Леночку завернули в большую пелерину мисс Мабель, и лодка быстро заскользила по направлению к пристани. Лишь только она причалила к берегу, Тася первая бросилась к мосткам.
— Что с Леночкой, ради Бога, что с нею? — сквозь слезы спрашивала она.
Но дети старались не смотреть на нее, отворачивались от Таси. Они справедливо считали ее виновницей несчастья.
Только Марья Васильевна сказала:
— Полюбуйтесь, что вы наделали. Вы убили вашу сестру.
Тася вскрикнула и закрыла лицо руками, когда же она открыла его снова, то ни Леночки, ни детей, ни гувернанток уже не было на пристани.
Тася с опущенной головой и сильно бьющимся сердцем пошла к дому. Она видела, как выбежала на террасу мама, как она спрыгнула с крыльца и подбежала к Марье Васильевне. Она взяла из ее рук девочку и понесла ее в дом. В один миг появились простыни. Мама свернула одну из них наподобие валика, положила на него животом вниз Леночку и при помощи гувернанток стала качать ее.
— Это чтобы воду изнутри выгнать у нее, голубушки, — пояснила появившаяся на шум няня.
Старушка вся дрожала от страха за свою питомицу, и крупные слезы текли по ее морщинистым щекам.
Тася видела из своего угла, как сосредоточены были лица у взрослых, как испуганы у детей, сбившихся в кучку, точно стадо испуганных барашков.
Вдруг послышался слабый звук, и тотчас же целая струя воды хлынула из носа и горла Леночки. Мертвенно-бледные щечки ее зажглись чуть заметным румянцем, и Леночка открыла глаза.
— Жива! Слава Тебе, Господи! — вскрикнула радостно Нина Владимировна. — Теперь доктора, доктора скорее!
— Дитя вне опасности! — подтвердила мисс Мабель и помогла Марье Васильевне и хозяйке дома перенести Леночку в спальню.
Тася пошла за ними и незаметно приютилась в ногах сестры.
Когда мисс Мабель вышла снова к детям, она велела им собираться как можно скорее домой, потому что Леночке был необходим полный покой. Дети Извольцевы бесшумно оделись и сели в экипаж; Раевы последовали их примеру. С ними вместе уехал и Павлик, посланный вместе с конюхом Андроном верхами за ближайшим врачом.
Леночка по-прежнему неподвижно лежала на маминой постели, похожая на какой-то хрупкий нежный цветок.
Марья Васильевна вышла на кухню приготовлять горячее питье для больной, и мама теперь осталась одна у постели девочки.
Тася только и ждала, казалось, этой минуты. Она быстро подошла к матери и, с трудом сдерживая слезы, сказала:
— Мамочка, прости… Прости, мамочка! Я не хотела. Ей-богу не хотела… Я думала напугать Тарочку. Я пошутила только, и вдруг Лена — бух! Ах, Господи! Никогда не буду! Если б я знала. Я дурная, гадкая… Я Виктору нос разбила… Я Алешу побить хотела… Я землянику съела… Все я, я, я!.. Только Леночку я не хотела! Право! Я русалкой нарядилась не для нее… А вышло, что она из-за меня чуть не утонула…
Тася захлебывалась слезами. Сначала она говорила тихо, потом все громче и громче.
Леночка испуганно заметалась в постели.
— Русалка! Русалка! — в ужасе повторяла она.
Мама бросилась к ней, обвила руками ее белокурую головку и стала нашептывать ей на ушко:
— Успокойся, мое золото, успокойся, моя радость. С тобой твоя мама! Ленушечка моя!
И как только девочка стихла, Нина Владимировна сухо взглянула на Тасю и произнесла таким строгим, холодным тоном, каким еще никогда не говорила с ней:
— Уйди. Я не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не исправишься. Твоя злая выходка чуть не стоила жизни сестре. Ступай. Я не хочу тебя видеть, недобрая, нехорошая девочка! Марья Васильевна была права — тебя надо отдать в строгие руки, пока ты окончательно не испортилась дома.
Тася взглянула на маму, как бы спрашивая, не шутит ли она? Но нет. Такой она никогда ее не видела.
Что же это? Или она разлюбила Тасю?
Девочка, однако, не смела ослушаться и тихо поплелась из маминой спальни.
* * *Доктор только что уехал. Из своего любимого уголка — небольшой беседки из дикого винограда, находившейся в дальнем конце цветника, — Тася видела, как ему подали тройку и мама проводила его до крыльца.
Вот уже три недели, как Лена серьезно больна. После ее злополучного падения в пруд у нее сделалась нервная горячка, и она была на волоске от смерти. Тася все это время проводила одна. Все были заняты больною. Только по утрам Марья Васильевна давала уроки девочке и, окончив их, спешила в спальню — помогать Нине Владимировне ухаживать за больной.
Сегодня третий день, как Лене стало лучше. Она уже разумно отвечает на вопросы и вчера выпила целую чашку бульона. Няня сказала об этом Тасе и не удержалась, чтобы не прибавить:
— Вот что ты наделала, сударыня, и не стыдно тебе!
Тася высунула язык няньке в знак того, что ей не стыдно, и, подпрыгивая, побежала в сад.
Теперь, когда опасность миновала и врач сказал, что Леночка через неделю, другую поправится, Тася сразу успокоилась и даже как бы почувствовала себя обиженной.
"Лена выздоровеет, — говорила мысленно девочка, — все прошло — и страхи, и волнения. Почему же все недовольны мною, не разговаривают со мною и почти не смотрят на меня? Ну, пусть эта гадкая Маришка (так называла Тася Марью Васильевну), пусть эта выжившая из ума нянька и задира Павлик, ну, а мама? Неужели же мама все еще сердится на Тасю? Или разлюбила Тасю? За что? Или Тасю никто никогда не любил, — продолжала размышлять девочка, — и если бы утонула Тася, никто бы не ухаживал за ней, никто бы не сидел у ее постельки? И Тася умерла бы одна в своей комнате, позабытая всеми… Бедная Тася! Бедная Тася!"
Тася упала на мягкий дерн, устилавший пол беседки, и залилась горькими слезами. Она считала себя несчастной жертвой, обиженной всеми, совершенно забыв о том, как постоянно мучила и обижала других.
Наплакавшись вволю, она подняла голову и вдруг увидела высокого, худощавого господина в модном пальто и шляпе, опиравшегося на трость с дорогим набалдашником.
— Здравствуйте, милая барышня! — произнес незнакомец с любезной улыбкой.
— Зачем вы здесь и что вам надо? — грубо спросила девочка.
— О, мне надо весьма немного! — так же любезно и ничуть не обижаясь, произнес высокий господин. — Я пришел познакомиться с одной маленькой барышней, Тасей Стогунцевой. Надеюсь, я не ошибся: Тася — это вы?
