Владимир Добряков - Приключения послушного Владика
— Я не дуюсь. Ты не знаешь, что за нашим домом хотят строить? Там машина приехала — сваи забивать.
— Еще, наверное, дом.
— Тань, если ты устала, надо переменку сделать. Только настоящую. У нас из класса всех в коридор выгоняют. Маргарита Денисовна так и говорит: «Бегайте, бегайте! Пусть голова отдыхает». Тань, сходи сама за мороженым. Голова и отдохнет. — Владик положил на стол монетки. — А я из того окна посмотрю пока на трактор. Может, это вовсе и не дом строят. Не похоже. Столько свай привезли…
Трактор больше не тарахтел. Из кабины вылез водитель в темной спецовке, спрыгнул на землю и пошел к зеленой будке с окошечками, похожей на вагон.
«Ну и что, — подумал Владик, — ведь не будет Васята меня бить. Я же свой бинокль взял. Не его, а свой. Дал на три дня ему. А он пять продержал. Так и этого мало. Дай еще на неделю! Ишь чего захотел! И я ведь не сказал, что согласен на неделю. Те парни стали смеяться, он и укатил. И больше мы не говорили. Я не обещал. А ругать будет — пускай ругает…»
Стоя у окна, Владик все ожидал, что Таня выйдет из своей комнаты и пойдет за мороженым. Но сестра не выходила.
«И без мороженого проживу, — сказал себе Владик. — Подумаешь! Было бы сливочное, а то молочное, по одиннадцать копеек».
Прыжок
На другой день Владик до самого вечера не выпускал из рук книгу. «Дети капитана Гранта». 671 страница! Никогда он таких толстенных книг не читал. Лег после завтрака на тахту, подпер руками круглый подбородок с ямочкой и принялся читать. До того увлекся, что и во время обеда не мог оторваться. Отец в газету смотрит, Владик в книгу. Ну и Таня не отстает. Пристроила за тарелкой учебник.
Зинаида Аркадьевна, уважавшая строгий порядок, на этот раз проявила малодушие. Лишь головой покачала:
— Публичная библиотека! И слова молвить не с кем.
В восьмом часу, когда сели к телевизору смотреть новый фильм, Владик почти половину книги осилил. А утром снова — на тахту. Читал, читал — даже зеленые круги перед глазами поплыли. Надо бы погулять — за окном так призывно светило солнце, но Владик посмотрел во двор, посмотрел на увитую диким виноградом беседку и… гулять не пошел. Сказал себе: «Дочитаю. Немного осталось…»
— Вот, доченька, как надо заниматься, — поставила его в пример Зинаида Аркадьевна.
— Роман бы и я читала. Хоть ночью, — вздохнула Таня.
— Сдашь экзамены, и читай себе в удовольствие.
Все же на следующее утро мама потребовала, чтобы Владик вышел во двор: куда это годится — два дня без воздуха!
И Владик отправился «дышать воздухом». Во дворе, где росли молодые деревья и кусты, где поигрывала листвой береза, воздух ему отчего-то не понравился, а вот за домом, возле глинистого котлована, где, поднимая пыль, сновали пропахшие бензином самосвалы и громыхал приземистый трактор, таща над землей бетонную сваю, — здесь воздух был что надо.
Встреча с Васятой, которой он третий день так упорно избегал, произошла именно здесь, у котлована. Подложив дощечку, Владик сидел на штабеле свай и смотрел, как коричневая от загара девушка в майке и широкополой соломенной шляпе, глядя в бумажку, туда и сюда прикладывала блестящий, гибкий метр, а нескладный, сутулый парень в местах, где она указывала, вбивал молотком в рыжую глину железные прутья. Тогда и услышал Владик голос, заставивший его сжаться.
— Загляделся? — К штабелю подошел Васята и, не залезая наверх, показал на сутулого парня. — Это и я мог бы так деньги заколачивать. А в школе только и долдонят: «Учитесь, учитесь!» Посиживаешь, значит, загораешь?
Владик растерялся и не знал, что сказать. И нужно ли говорить?
— Видал? — Васята достал из кармана сверкнувшую, как зеркало, зажигалку. — Хоп! Горит! Моя теперь. Гусь — человек! Гусь — не ты, жадина-говядина! Закурить хочешь?
Владик оторопело уставился на Васяту.
— Ха-хо-хи! Забыл: ты же паинька. Тогда квасом угощу. Слезай.
— Я не хочу квасу. — Владик хотел по привычке добавить «спасибо», но не добавил. Опять на смех поднимет.
— Не хочешь, не надо. — Васята сбил в котлован ком глины и, подкидывая на ладони зажигалку, пошел своей дорогой.
До самого угла дома радостным и удивленным взглядом проводил Владик черного, смешного кота на Васятиной майке.
«Вот и все. Ничего и не сделал. Даже не заругал по-настоящему. А что мог сделать? Я же не украл бинокль. Надо смелее мне быть. А то всегда боюсь, боюсь».
Владик посмотрел вниз. Взять, например, и спрыгнуть отсюда. А сколько здесь? Высоко. Может, и два метра будет. Да, это не в физкультурном зале, когда через коня перемахивал. Там и учитель подстраховывает, и толстый мат лежит. А здесь — твердая земля. И пусть! Владик набрал воздуха, словно собираясь нырнуть, и прыгнул. Только и всего? Ничуть и не страшно. Владик засмеялся и побежал играть в футбол.
За обедом, когда мама вышла на кухню, Владик похвастал отцу:
— Папа, а я с самой верхотуры спрыгнул! Слышишь, пап?
— Это откуда же? — не отрывая глаз от газеты, спросил Виктор Викторович. — Полагаю, не с крыши?
— С крыши разве можно! С крыши и обезьяна не сиганет. Там сваи сложены, на стройке. Я оттуда прыгнул. Но все равно высоко.
— На «слабо» прыгал? — поинтересовалась Таня.
— Не на «слабо». Сам просто. Захотел — и прыгнул.
— И не испугался?
— Чего это испугался? — Зинаида Аркадьевна внесла кастрюлю с борщом. — Кто испугался? Ты, Владик? А чего испугался?..
Уже через минуту матери стали известны все подробности «героического» прыжка сына.
— Ну что за глупости, Владик! — всплеснула она руками. — Никак не ожидала от тебя! Это же стройка, запрещенная зона. Все должны огородить забором. Разве долго там покалечиться? Хочешь, как дядя Ваня, на всю жизнь инвалидом стать? Ты у меня всегда был таким послушным…
Владик очень пожалел, что не удержался — расхвастался перед отцом. Пришлось пообещать маме, что к стройке он и близко теперь не подойдет. Лишь после этого Зинаида Аркадьевна успокоилась, и разговор снова перешел на дочь, на ее уже недалекие вступительные экзамены.
В Каменном Логу
Владик решил, что теперь со стороны Васяты никакие неприятности ему не грозят. Говорил Васята, в общем, мирно, даже квасом собирался угостить. Потому Владик без особых опасений и занял «плацкартное место» на тряской раме велосипеда.
— Вокруг домов покатаю, — улыбаясь, сказал Васята. — Втулки сейчас смазал. Колеса сами катятся.
И они поехали. Васята и правда почти не работала педалями. Покрутит два-три раза и сидит, как мотоцикле. А машина себе идет. Да так ходко! От, встречного ветерка волосы уши щекочут.
Сделали широкий круг между домами и выехали на просторный тротуар, что ведет к улице.
— Снова квас пить? — спросил Владик.
— Можно. — Васята обогнал женщину с коляской и свернул налево, в проулок.
— А квас?
— У гастронома не продают. Еще до обеда кончился.
— Куда же мы едем?
— На Семашко. Там-то уж напьемся. Точняк!
«Разве торгуют там квасом? — подумал Владик. — Что-то не помню…» Так и есть: вон продовольственный магазин на углу, и ни цистерны, ни очереди не видно. А дальше улица Семашко тянется совсем уже узкая, дома там маленькие, частные и никаких магазинов нет.
— Поворачивай, — сказал Владик. — Тут никогда и не торговали квасом. Напутал ты.
Но поворачивать, по всему было видно, Васята не собирался. Дыша Владику в затылок, он с усилием жал на педали. Владик забеспокоился:
— Куда ты меня везешь?
— Увидишь.
В его тоне Владику почудилась угроза.
— Я не хочу. Остановись!
Васята не ответил. Пальцы его стискивали резиновые утолщения руля, и Владик, крепко зажатый по бокам его руками, был словно в капкане.
— Я закричу! — Владик глотал слезы.
— По морде заработаешь! И руль не тяни! Чего дергаешь? Видишь: машина. Под колеса захотел?
Владик обмяк. Когда мучитель его снова круто повернул руль и велосипед, подпрыгивая на выбитой тропке, покатил под уклон, к зеленевшим кустам тальника, он вспомнил о словах Сережки Чижа и понял: Васята едет к ребятам Кольки Гвоздя. Их улицы где-то здесь — Каменный Лог называется.
Проехав, еще с полсотни метров, Васята сунул в рот два пальца и оглушительно, в самое ухо своего несчастного пленника, свистнул. Владик резко шатнулся, и Васята не смог удержать равновесие. Оба повалились на траву.
Владик вскочил на ноги, хотел бежать, но в это время из ближних кустов показалось трое ребят и, смеясь, пошли к ним. Васята поднял велосипед, свирепо повел глазами:
— По морде за это стоит!
— Сам виноват, — продолжая смеяться, сказал невысокий белокурый мальчишка с неровной, будто изломанной бровью. — Так и медведя напугать можно… Это и есть — Владик?
— Вот привез, — буркнул Васята. — На расправу. Бинокль пожалел! И облапошил. Договорились, что даст на неделю, а сам к матери моей заявился. Без меня пришел. Она сдуру и отдала.
