Владимир Добряков - Приключения послушного Владика
— Прямо как-то даже совестно перед Ниной. Не сложилась у нее жизнь. И собой видная, не глупа, годы еще не большие — на пять лет моложе меня, а видишь, какое несчастье. Нет жизни. Боюсь: приедет она — только расстроится. Разве старый дом их с нашей квартирой сравнить? И мебель, наверно, все та же, допотопная… Виктор, подкладывай еще клубники. Сегодня весь базар красный от нее. Подешевела. Сметану бери, — Зинаида Аркадьевна пододвинула мужу голубой сервизный молочник, наполненный сметаной. — Вкусно, дети?
— Очень! — сказал Владик и отправил в рот большущую, как грецкий орех, ягоду.
Мать погладила его по голове.
— Ешь, ешь, сынок. — И посмотрела на мужа, разгладила пальцами морщинку на его рубашке. — Все у нас хорошо, Витя. Все как надо. Только бы Танюша в институт поступила. Ты все-таки расспроси о приемной комиссии.
Капитан
Такой трудной минуты, как эта, в небольшой и не очень богатой событиями жизни Владика, пожалуй, еще не было.
Он долго стоял на лестничной площадке второго этажа перед дверью с цифрой «6» на эмалевом ромбике. Была секунда — он уже протянул руку, ощупал пальцем выпуклость кнопки звонка, а нажать ее так и не решился. В последний миг подумал: а что сказать, если откроет Васята? Вдруг он все-таки дома? Правда, до того, как войти в подъезд, Владик минут пятнадцать сидел в беседке — наблюдал за окнами их квартиры. Несколько раз мелькнуло лицо его матери. А Васята не показывался. Но, может, у телевизора сидит?
«Надо еще посмотреть», — малодушно решил Владик и спустился во двор. Но только он занял место в беседке, как подбежала Оля с бантом.
— А Ленька-дурак крепость сломал. Сделаешь мне еще?
— Сделаю, — пообещал Владик.
— Когда сделаешь?
— Потом, потом. Цепи достану и сделаю…
«Цепи, — подумал Владик. — Это же как раз то, что надо! Правильно! Скажу: нет ли у тебя цепи?»
И Владик снова пошел к подъезду.
Он так настроил себя на встречу и разговор с Васятой, что удивился, когда в открывшейся двери увидел его мать.
— Тебе чего? — спросила она. — Васи дома нет.
Он чуть было не сделал шаг назад. Вовремя опомнился.
— Я за нашим биноклем пришел. С ремешком он. Полевой бинокль. Мне папа велел, — для большей убедительности сочинил Владик.
— Ты Прохорова сын? Отец твой в суде работает?
— Да. Я Васе дал на три дня. Он вернуть обещал…
— Цел бинокль. Видела. Сейчас отдам…
«А я-то, глупый, боялся!» — сбежав с лестницы и крепко прижимая бинокль к боку, радостно подумал Владик.
Дома он окончательно почувствовал себя в безопасности. Повесив бинокль на грудь и расхаживая по комнате, он, словно капитан на корабле, то с левого борта оглядывал даль, то, приставив окуляры к глазам, смотрел прямо по курсу корабля. И хотя из одного окна был виден угол пятиэтажного дома и двор с зелеными деревьями, а из другого — глинистый котлован со штабелями бетонных свай, но голубое небо над всем этим представлялось Владику неоглядным океанским простором.
— Право руля! Полный вперед! — подал капитан команду.
Однако, когда в следующую минуту в окулярах бинокля показался поблескивающий на солнце и быстро движущийся предмет, то Владик почему-то не посчитал его ни перископом подводной лодки, ни хищной акулой, плывущей рядом с бортом корабля. Поблескивающий предмет, многократно приближенный линзами, не оставлял сомнения: во дворе появился Васята. Вот он миновал беседку, затормозил и соскочил с седла. Черный кот на его спине сморщился.
Кот насмешил Владика. «Опоздал, усатый! Ой, как здорово, что я успел к Васькиной матери сходить! Еще бы полчаса и…» У Владика даже холодок по спине пробежал. В самом деле, может, завтра было бы уже поздно. Отнес бы Васята бинокль тем ребятам в Каменный Лог, и все — увели бы, как сказал Чиж. Хлопал бы потом ушами.
Владик протер носовым платком голубоватые линзы и положил бинокль на место — за раздвижное стекло книжной стенки. Подумал: «Вот удивится Васята, когда мать скажет, что я приходил!.. Удивится? Вряд ли. Скорей всего станет ругать. Как Гусика. Тоже всяких слов напридумывает. И пускай. Главное, что бинокль дома, что мамы не надо бояться и что каждую минуту могу взять его и, смотреть на двор, на облака или поиграть в капитана. В настоящего, бывалого морского волка, который избороздил все моря и океаны».
Владик снова достал бинокль, перекинул через шею ремешок, а на голову надел синий папин берет. Он постучал в дверь Таниной комнаты и низким, будто простуженным голосом сказал:
— Разрешите войти?
Сестра на этот крючок клюнула: с удивленным лицом распахнула дверь.
— Фу ты, напугал!
— Докладываю, товарищ адмирал. — Владик по-морскому — ладонь поперек — приложил руку к берету. — Корабль благополучно возвратился из плавания. Двести пятьдесят тракторов доставлены на Кубу.
— Счастливый ты, Владик, — опять садясь к столу с разложенными учебниками, вздохнула Таня. — Играешь.
— Давай вместе. Сделай переменку. Ты будешь капитаном танкера. Везешь горючее. А я — немецкая подлодка и хочу танкер потопить…
— Какой еще танкер! Погляди, сколько надо учить!
— Но ты же учила это недавно. Когда на аттестат сдавала. Столько готовилась, тряслась.
Сестра печально улыбнулась:
— В институт совсем другое дело. Конкурс. Так и будут стараться, чтобы завалить.
— Страшно? — спросил Владик.
— Еще бы! Видишь, с мамой что делается. Ее же удар может хватить. Или инфаркт.
— Ладно, учи, — сказал Владик, снимая капитанский берет.
— Погоди, — остановила его Таня. — Ты крови боишься?
— Я? Крови… — опасаясь какого-нибудь подвоха, принялся тянуть резину Владик. — Чьей крови? Своей? А зачем ты спрашиваешь?
— Шла сегодня сквером, вижу: возле лавочки капли крови. Большие, как пятаки. Красные.
— Кого-то убили?
— Ну, зачем. Может, вырвали зуб или носом кровь пошла. От жары. Я увидела — и не могу. Чуть не стошнило.
Подтрунивать над сестрой Владик не решился. Что уж тут приятного — кровавые пятаки! Он бы и сам поскорее ушел.
— Ну, играй, играй! — ободрила Таня примолкшего братишку. — Счастливого плавания!
Но подавать команды с капитанского мостика Владику расхотелось. Сидя на подоконнике, он теперь с любопытством наблюдал, как громоздкий, на широких гусеницах трактор с железным хоботом спускался пологой насыпью на дно котлована. Трактор глухо урчал, мачта тяжело покачивалась, и Владик боялся, что неуклюжий тихоход завалится набок. Однако трактор без всяких приключений сполз на дно, проехал с десяток метров и вдруг очень ловко, будто на одной ноге, развернулся и поехал поперек котлована.
«Опля-ля! — с одобрением подумал Владик. — Жонглер! А для чего хобот — знаю. Сваю подтянет, зажмет и станет в землю вбивать. Такая машина возле школы работала. Как начнет бухать — учительница форточку закрывала… Интересно, что будут строить? Дом? А вдруг — бассейн или Дворец спорта? С искусственным льдом. Вот красота бы! Летом на коньках кататься. Хоккей смотреть. Может, Таня знает?»
Владик соскочил с подоконника и открыл дверь. Сестра испуганно повернула голову. В руке она держала карандаш, а перед ней лежал раскрытый журнал с худенькими красотками в ярких одеждах и тетрадка.
— Ах, это ты… — с облегчением протянула она.
— А ты думала — мама? — коварно спросил Владик. — Рисуешь? — Он поглядел на стройную фигурку, нарисованную в тетрадке. — Здорово. Как в журнале. — А потом хитровато сощурил глаза: — Так готовишься к экзаменам? Вот мама скоро придет…
— Наябедничаешь?
Владик засмеялся:
— Давай выкуп.
— У, бессовестный вымогатель! — Таня открыла кошелек и подала две монетки. — По одиннадцать возьмешь. На сливочное, увы, не располагаю возможностями. — Она снова взяла карандаш и что-то подправила в рисунке. Откинула голову, спросила: — Нравится платье?
— Угу, — кивнул Владик. — А почему карман кривой?
— Не кривой, а косой. Специально… А, что тебе объяснять! — Сестра спрятала тетрадку и журнал в ящик стола. — Хоть немного отдохнула. Зубрю, зубрю, голова как чугунная. А завтра — к репетитору… Завалюсь я, Владик.
— А мама?
— Ну что заладил — мама, мама! Иди за мороженым!
Владик немного обиделся: кричит, будто он в чем-то виноват. Хмурясь, постоял у раскрытого окна. Дядя Леонтий из длинного, протянувшегося по асфальту голубого шланга поливал на своем газоне цветы. Пятеро девчонок, взявшись за руки, ходили кругом. А в беседке сидели ребята. Всех видно не было — мешали листья винограда, плети которого по натянутым проволокам дотянулись до крыши беседки. Может быть, и Васята там?
— Не дуйся, — сказала Таня, — прости, пожалуйста. Сама не понимаю, что со мной. Такая нервная стала.
— Я не дуюсь. Ты не знаешь, что за нашим домом хотят строить? Там машина приехала — сваи забивать.
