Княжна Дубровина - Салиас-де-Турнемир Елизавета Васильевна
— Ну да, ну да, этотъ дядя и жена его, которая тоже, — генералъ добродушно разсмѣялся, — не приходится тебѣ теткой ни съ какой стороны, жили всегда въ глуши, въ провинціи… Будутъ ли они въ состояніи, въ возможности, хочу я сказать, стать въ то положеніе, въ которое ты поставлена и не будешь ли ты краснѣть за нихъ?..
— Я! воскликнула Анюта, — я, краснѣть! но она тотчасъ же сдѣлала усиліе надъ собою, успокоилась и прибавила съ улыбкой: — вы ихъ не знаете, Болѣе достойныхъ и почтенныхъ людей найдется не много.
— Я замѣчу, что Анна ихъ не видала съ тѣхъ поръ, какъ ребенкомъ еще ее увезли къ намъ, сказала съ ироніей Варвара Петровна обращаясь къ брату.
— Но я живо помню ихъ, продолжала Анюта.
— Оставимъ этотъ безцѣльный споръ, сказалъ генералъ. — Скажи мнѣ, ты желаешь выѣзжать въ свѣтъ?
— Конечно, сказала Анюта.
— Съ кѣмъ же, съ этимъ дядей изъ К**, или съ его женой ты думаешь появиться въ обществѣ?
— О нѣтъ, сказала Анюта, — мои родные люди простые, въ свѣтѣ не жили, его не знаютъ, они сами не захотятъ; я могу выѣзжать только съ тою, которая воспитала меня, съ тетушкой Варварой Петровной.
— Жить со мною не хочешь, а выѣзжать хочешь, сказала Варвара Петровна съ ироніей и досадой.
— Да, сказала Анюта вставая и подходя къ ней, — желаю и увѣрена, что вы мнѣ не откажете. Тетушка, не улыбайтесь такою недоброю улыбкой; да, вы не откажетесь руководить меня. Кто лучше васъ знаетъ свѣтъ и его требованія и условія, кто лучше васъ сумѣетъ поставить меня въ немъ на настоящую ногу? Неужели вы согласитесь, чтобъ я выѣзжала съ чужими. Я, конечно, люблю Бѣлорѣцкихъ, но онѣ мнѣ чужія. Княгиня охотно согласится вывозить меня, но я вѣрю только вашей опытности и поѣду на балъ только съ вами. И вы сдѣлаете это для той дѣвочки, которую воспитывали съ такою заботливостію.
— Вотъ и кончено, вопросъ рѣшенъ къ общему удовольствію, воскликнулъ генералъ добродушно и весело, — ты проведешь лѣто въ деревнѣ съ дядей и его семьей, а на зиму возвратишься къ теткамъ.
— Нѣтъ, сказала Анюта твердо, — я желаю жить въ Москвѣ въ своемъ домѣ, съ моимъ дядей и семьей моей.
— Анюта, Анюта, воскликнула Александра Петровна и въ голосѣ ея слышались слезы, — ты хочешь оставить насъ, меня! Ужели я мало тебя любила, мало баловала?
И Александра Петровна протянула къ Анютѣ руки свои и въ этомъ движеніи сказалась вся тревога ея добраго сердца.
Анюта стремительно вскочила со своего стула, холодное выраженіе сбѣжало съ лица ея — она стала на колѣна предъ больною теткой, взяла руки ея, покрыла ихъ поцѣлуями и заговорила нѣжнымъ, полнымъ чувства голосомъ:
— Никогда не забуду я любви вашей, ни вашихъ нѣжныхъ ласкъ. Никогда не оставлю васъ. Всякое утро или когда вамъ только будетъ угодно я буду пріѣзжать къ вамъ, постараюсь развлечь васъ, буду разсказывать, что видѣла, что дѣлала, гдѣ веселилась. Вамъ самимъ будетъ пріятнѣе и скука меньше будетъ томить васъ. Вѣдь я знаю, что вы скучаете. Я представлю вамъ моихъ сестрицъ, Митя говоритъ, что одна изъ нихъ красавица, а другая умница, и я научу ихъ любить васъ и забавлять васъ. Я знаю, что вы и Машу полюбите. Ее нельзя не полюбить. Всё это вышло изъ того, что вы ихъ не знаете и вообразили, что люди въ провинціи не такіе же люди какъ мы. Они лучше и сердечнѣе насъ…
Анюта говорила съ жаромъ. Генералъ обратился къ Варварѣ Петровнѣ и сказалъ вполголоса, но такъ что Анюта слышала:
— Mais elle est charmante! remplie de coeur et d'esprit. Elle vous fait honneur!
Это похвала Анютѣ отъ свѣтскаго и придворнаго человѣка польстила Варварѣ Петровнѣ. Лицо ея немного прояснилось. Александра Петровна обняла Анюту, которая сѣла на скамейку у ногъ ея.
— C'est un plaisir de vous vois ainsi, ma nièce. Vous faite un bien joli tableau, сказалъ генералъ, потомъ посмотрѣлъ на часы и прибавилъ: — Мнѣ пора. Я долженъ васъ оставить, поговорите, посовѣтуйтесь, сдѣлайте обоюдныя уступки. Завтра я пріѣду и мы окончательно всё устроимъ.
Онъ расцѣловалъ сестеръ, опять поцѣловалъ руку Анюты, и со словами: une vraie nymphe, une déesse! вышелъ поспѣшно изъ комнаты.
— Я не вижу причины заводить ссоры, сказалъ генералъ на другой день, кушая свой кофе въ диванной, окруженный всѣми сестрами. Старшая и меньшая глядѣли на него съ умиленіемъ и восторгомъ, Варвара Петровна была мрачна и задумчива. — Семейныя ссоры, сцены, продолжалъ онъ, — все это одно мѣщанство. Можно сдѣлать — дѣлай, нельзя, покорись любезно, de bonne grace, какъ говорятъ французы, вотъ правило благовоспитанныхъ и рожденныхъ людей, и это мое правило. Законъ за Анну. Мы не можемъ удержать ее силой, стало-быть надо любезно согласиться исполнить ея желаніе. Къ чему послужитъ нашъ отказъ, если она можетъ уѣхать, когда захочетъ, не спросясь ни у кого.
— Эти Долинскіе сманили ее, это вѣрно, воскликнула съ гнѣвомъ Варвара Петровна. — Имъ выгодно жить съ ней, на ея счетъ.
— Ахъ, ma soeur, сказала Александра Петровна, — зачѣмъ обижать людей, не зная навѣрное виноваты ли они? Я думаю, что Анюта съ самаго перваго дня и до сей минуты имѣла въ мысляхъ уѣхать отъ насъ къ Долинскимъ.
— Такъ пусть ее ѣдетъ куда хочетъ, воскликнула Варвара Петровна съ великимъ негодованіемъ, — но на меня ужь не разчитываетъ. Я ни за что выѣзжать съ ней не соглашусь.
— Совсѣмъ неблагоразумно, сказалъ ей братъ съ важностію и недовольнымъ тономъ, — тебя же всѣ осудятъ. Она на виду, даже въ Петербургѣ знаютъ о ней, и что скажутъ о тебѣ, если воспитавъ ее, ты откажешься ввести ее въ свѣтъ. Mettre le monde dans la confidence d'une sotte affaire de famille, — jamais. Я не согласенъ на то, чтобы тебя осмѣяли, и прошу тебя не дѣлать такой глупости.
— Совершенно вѣрно, сказала Александра Петровна, — братъ правъ и ты, ma soeur, сама это знаешь и сказала не подумавъ.
Варвара Петровна молчала. Генералъ довольный молчаніемъ, какъ знакомь согласія, продолжалъ:
— Она рѣшилась уѣхать, пусть же она оставитъ домъ вашъ съ соблюденіемъ всѣхъ приличій и родственныхъ, лучшихъ отношеній. Не можно ли уговорить ее взять съ собою ея бывшую гувернантку, Англичанку. Вчера она показалась мнѣ очень представительною.
— Я ни во что не хочу вступаться, сказала Варвара Петровна, — когда ты, братъ, рѣшилъ, что виноваты мы, а Анна права.
— Mais soyez donc raisonnable, сказалъ нетерпѣливо генералъ. — Я стараюсь устроить все къ лучшему!.. Voilá encore une idée qui me vient: — я сдѣлаю еще попытку и постараюсь прельстить ее. Пошлите за ней.
— Анна, сказалъ генералъ, когда Анюта вошла въ комнату, — мнѣ пришла новая мысль въ голову, другая комбинація. Я увѣренъ, что съ твоимъ воспитаніемъ, лицомъ, станомъ (онъ не утерпѣлъ и повторилъ: taille de nymphe) ты произведешь большое впечатлѣніе и будешь имѣть громадный успѣхъ въ свѣтѣ. Москва, другъ мой, не больше какъ деревня большихъ размѣровъ, и весь вашъ здѣшній большой свѣтъ не болѣе вотъ этого наперстка. (Онъ игралъ наперсткомъ Лидіи и разсмѣялся.) Ты птица большаго полета, тебѣ надо просторъ, чтобы взмахнуть прелестными крылами и взлетѣть высоко. Проведи лѣто въ деревнѣ, съ дядей, а зимой пріѣзжай ко мнѣ въ Петербургъ. Если ты хочешь жить въ своемъ большомъ Петербургскомъ домѣ, мы можемъ устроить и это. Мы пользуемся милостями двора; моя жена съ радостію представитъ тебя ко двору и будетъ вывозить тебя. За успѣхъ я ручаюсь.
— Но, дядя, я не забочусь объ успѣхѣ. Благодарю васъ.
— Но о чемъ же ты заботишься?
— Я хочу жить въ семьѣ, съ моими.
— Однако ты желаешь выѣзжать въ свѣтъ! Какiе выѣзды въ Москвѣ? Здѣсь нѣтъ ни одного дома прилично и конфортабельно устроеннаго и ваши балы такъ ничтожны, танцовать не съ кѣмъ! Rien que des gamins!
— Я желаю выѣзжать, чтобы веселиться, а у меня есть близкіе знакомые съ дѣтства. Съ этими gamins я еще танцовать училась и всѣ они мнѣ близкіе знакомые. Я не хочу ѣхать въ Петербургъ, оставить всѣхъ, кого я люблю, и тетушекъ въ особенности.
