Княжна Дубровина - Салиас-де-Турнемир Елизавета Васильевна

Княжна Дубровина. Повѣсть в трехъ частяхъ

Посвящается внучкѣ моей Варенькѣ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава I

Помолвка гусарскаго офицера Богуславова съ молоденькою княжной Дубровиной удивила всё высшее петербургское общество; благоразумнымъ и пожилымъ людямъ въ особенности показалось, что это дѣло не прочное и не обѣщающее счастія. Она была очень молода, неопытна, только-что вышла изъ своей классной, только что появилась въ свѣтъ, лицомъ миловидная, нравомъ кроткая, богатая и знатная.

Онъ принадлежалъ къ старому и богатому роду столбовыхъ дворянъ, но велъ жизнь шумную, разсѣянную и уже порядочно запасся долгами, проживъ большую часть родоваго имѣнія. Своею красотой, остроуміемъ, веселостію и ловкостію онъ увлекъ семнадцатилѣтнюю княжну. Она была одна дочь у отца, имѣла одного только брата и потеряла мать свою въ дѣтствѣ. Послѣ многихъ возраженій и колебаній, уступая ея просьбамъ и слезамъ, согласился отецъ на бракъ ея съ Богуславовымъ. Свадьбу пышно, но безо всякой радости отпраздновали и весь городъ присутствовалъ на ней, былъ данъ и парадный обѣдъ, и роскошные вечера у родныхъ, а черезъ четыре года всё состояніе молодой было промотано, сама она была несчастлива, занемогла и умерла, оставивъ сироткой единственнаго сына Сергѣя, которому не было и двухъ лѣтъ.

Богуславовъ, мужъ ея, женился вторично, а сына, лишь только ему минуло девять лѣтъ, отдалъ въ корпусъ. Онъ росъ одиноко. Мачиха его не любила, отецъ не пускалъ его къ роднымъ съ материнской стороны, потому что перессорился съ ними, и даже съ собственными родными, которые не одобряли ни его образа жизни, ни его вторичной женитьбы на женщинѣ не заслуживающей похвалы и уваженія. Такимъ образомъ съ раннихъ лѣтъ бѣдному мальчику негдѣ было пріютиться. Когда онъ юношей вышелъ изъ корпуса, мачиха силилась ссорить его съ отцемъ и достигла цѣли. Желая избѣгнуть семейныхъ непріятностей, Сергѣй Богуславовъ рѣшился уѣхать служить на Кавказъ. Князь Дубровинъ, братъ его матери, предлагалъ ему вступить въ гвардію и обѣщалъ содержать его на свой счетъ, но отецъ Сергѣя, узнавъ объ этомъ, принялъ это предложеніе за личное оскорбленіе и приказалъ Сергѣю отказать дядѣ.

Сергѣй повиновался и сдѣлалъ это рѣзко, ибо отчасти раздѣлялъ мнѣніе своего отца и любилъ его, вопреки всему и всего. Узнавъ объ его отъѣздѣ на Кавказъ всѣ его родные вознегодовали, тѣмъ болѣе, что не знавши ихъ съ дѣтства онъ уѣхалъ не простившись ни съ кѣмъ. На Кавказѣ Сергѣй не могъ снести вѣчно и вездѣ преслѣдовавшаго его одиночества и еще не достигши двадцати двухъ лѣтъ женился на бѣдной дѣвушкѣ изъ незнатнаго дворянскаго рода, пріѣхавшей съ родными на Кавказскія минеральныя воды. Жили они дружно, и счастіе ихъ удвоилось рожденіемъ дочери, которую назвали Анной. Денегъ было у нихъ мало, но они жили скромно и хотя съ трудомъ. но сводили концы съ концами. Маленькой Анютѣ минуло два года, когда отца ея перевели изъ Тифлиса въ крѣпость Грозную, нѣчто въ родѣ гнѣзда посреди враждебныхъ и воинственныхъ Черкесовъ, которые при всякомъ удобномъ случаѣ нападали и убивали всякаго, кого могли застичь въ расплохъ. Въ это гнѣздо за мужемъ не могла слѣдовать жена съ маленькою дочерью, но не долго пришлось ей пожить въ городѣ, мучась мыслію о столькихъ опасностяхъ которымъ подвергался ея дорогой мужъ. Однажды онъ былъ посланъ по дѣламъ службы въ другую сосѣднюю крѣпость и пропалъ безъ вѣсти. Долго его разыскивали и наконецъ начальство достовѣрно узнало, что онъ былъ убитъ въ ущельѣ и тѣло его брошено въ пропасть. Несчастная жена узнавъ внезапно о его смерти впала въ страшное отчаяніе и въ тяжкую болѣзнь. Она не береглась, зимой расхворалась еще болѣе и злая чахотка, по отзыву врачей, неизлѣчимая. сводила ее быстро въ могилу.

Однажды полковникъ Василій Ѳедоровичъ Завадскій, командиръ того полка, въ которомъ служилъ Сергѣй Богуславовъ, воротился домой очень сумрачный. Къ нему вышла на встрѣчу еще молодая, красивая жена его и радостно его привѣтствовала, но мрачное лицо и нахмуренныя брови полковника ее озадачила и остановили.

— Что съ тобою, другъ мой, спросила она у него тревожно.

— Не хорошія вѣсти, отвѣчалъ полковникъ.

— Какія? Изъ дому? Отъ моихъ? Изъ Москвы? воскликнула съ испугомъ Наталья Дмитріевна Завадская.

— Ужь и изъ Москвы, сказалъ полковникъ съ досадой, — тотчасъ пугаешься! Успокойся, не изъ Москвы, а съ сосѣдней улицы — случилось несчастіе, которое впрочемъ до насъ лично не касается, а жаль, по человѣчеству жаль. Извѣстіе о Богуславовой.

— О Богуславовой? Что съ ней случилось? Я вчера сама заходила къ ней, ей было гораздо лучше и она мнѣ говорила, что уѣзжаетъ дня черезъ три во внутреннія губерніи, въ К* къ сестрѣ своей.

— Ну, она и уѣхала, только не въ К*, а на тотъ свѣтъ, сказалъ полковникъ рѣзко и мрачно.

— Какъ? Скончалась!

— Да, нынче ночью скоропостижно. Никто не ожидалъ этого исхода такъ скоро. Едва успѣли послать за священникомъ, который причастилъ ее… я всегда полагалъ, что она благополучно доѣдитъ до К* и умретъ въ домѣ сестры, которую такъ любила.

Жена полковника всплеснула руками.

— Боже мой! воскликнула она, — а дочь ея, дѣвочка, Анюта! Одна, на чужой сторонѣ, безъ отца и матери, безъ родныхъ…. На кого она ее оставила!

— На Бога, сказалъ полковникъ. — Богъ не оставитъ сироту.

Жена полковника молчала.

— Надо же, однако, подумать, сказала она наконецъ, — куда ее пристроить.

— Кого? спросилъ полковникъ разсѣянно.

— Да Анюту, что это, мой другъ, точно не слышишь — о чемъ ты думаешь?

— О томъ, гдѣ ее помѣстить, эту самую Анюту, сказалъ полковникъ. — Жена, возьми ее къ себѣ, заключилъ онъ рѣшительно.

— И рада бы душой, да куда же? Квартира наша маленькая, у насъ четверо дѣтей малъ-мала меньше, и взять еще Анюту, да ея няньку. Куда я ихъ помѣщу.

— Куда-нибудь, устройся; возьми именно потому что у насъ четверо дѣтей. Чѣмъ больше мы своихъ дѣтей любимъ, тѣмъ больше должны дѣлать для дѣтей оставленныхъ и несчастныхъ. Я не могу бросить сиротку и имѣя кровъ не пріютить ее. Притомъ же она дочь нашего офицера, убитаго на службѣ. Я считаю, что мы обязаны взять ее теперь къ себѣ, а потомъ увидимъ. Увидимъ, сказала Наталья Дмитріевна и отправилась въ квартиру умершей. Она возвратилась оттуда вся въ слезахъ.

— Не могу видѣть дѣвочку, говорила она своему мужу. — Она ничего не понимаетъ, играетъ въ игрушки, смѣется, а мать ея лежитъ въ гробу. Въ квартирѣ двери настежь, всякой кто хочетъ входитъ поглядѣть на покойницу, прислуга слоняется въ домѣ, въ столовой около гроба толпится всякій народъ, разспрашиваетъ о подробностяхъ няньку, а нянька тараторитъ. на всѣ стороны со всѣми приходящими, разсказываетъ о смерти Богуславовой и указываетъ на сиротку ея дочь. Мнѣ было даже жутко смотрѣть на все это.

— Обыкновенное дѣло, сказалъ полковникъ, — всегда такъ бываетъ, когда умираютъ безъ близкихъ.

— А нянька Анюты препротивная! Желая произвести впечатлѣніе на присутствующихъ, она хватаетъ Анюту за руки и восклицаетъ: плачь! да плачь же! ты сирота! А дѣвочка ничего не понимаетъ и улыбается. Даже сердце щемитъ, глядя на все это. Да, ты правъ. Я возьму ее къ себѣ, пока родные ея не выпишутъ. Потѣснимся.

— Вотъ и хорошо, сказалъ полковникъ.

Богуславову похоронили, а послѣ похоронъ полковникъ самъ принесъ Анюту на рукахъ въ домъ свой прямо въ дѣтскую. Жена полковника была женщина слабаго характера и потому не обошлось безъ споровъ. Няньки дѣтей роптали. Имъ пришлось потѣсниться чтобы помѣстить Анюту съ ея нянькой, которая изъ себя выходила, и тотчасъ перебранилась со всѣми. Черезъ недѣлю, вслѣдствіе постоянныхъ ссоръ, она, къ великому удовольствию Завадской, отказалась отъ должности, и бѣдная Анюта осталась совсѣмъ одна въ чужомъ домѣ, въ чужой семьѣ, съ совершенно незнакомыми ей лицами. Анюта горько плакала и звала неустанно маму и няню. Даже ночью просыпалась и жалобно кричала, повторяя: мама! няня! мама! няня!