Альфред Бётхер - Поведение — двойка
Андреас отвечал то «да», то «нет» — как придется. Наконец он привел родителей в свою палату.
Они удобно устроились все втроем вокруг кровати Андреаса. Отец принялся убирать в тумбочке, а мама разбила сырое яйцо и стала растирать его с сахаром в стакане для полоскания зубов, пока оно не начало пениться. У Андреаса потекли слюнки.
Покуда он поглощал гоголь-моголь, в дверях появились три футболиста и разные другие Паули из соседних палат — они пришли познакомиться с родителями Андреаса и рассказать им о его похождениях. Потрепав Андреаса по косматой гриве, они говорили:
— С тех пор как он тут откалывает свои номера, мы все активно пошли на поправку!
Собралась веселая компания, все шутили и громко смеялись.
Никто не заметил, что появился новый посетитель.
Долговязый парень.
Белая нейлоновая рубашка, новенький темный галстук. Волосы начесаны на лоб. Резкие черты лица, а глаза голубые. В руках букет цветов и какой-то сверток. Так он и стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу и робея перед этой встречей. Он не прочь был ее немного оттянуть и сперва освоиться. Но в этой палате, оказывается, царило веселье.
Когда Андреас заметил посетителя, он притих и некоторое время глядел в его сторону. Андреасу хотелось броситься ему на шею… Но… разве допрыгнешь?.. Он был так смущен, что не мог даже подняться с места… Несмелыми шагами побрел он к двери, сопровождаемый удивленными взглядами родителей и Паулей из разных палат.
Андреас подал Томасу руку. Долговязый потянулся было к своей ледокольной шляпе, чтобы привычным жестом сдвинуть ее на лоб. Но ее на голове не оказалось, и он почесал в затылке.
Андреас повернулся ко всем присутствующим и сказал:
— Это Томас.
А надо сказать, что слава о героическом подвиге Томаса разнеслась по всей больнице. Андреас рассказывал о нем каждому, кто только соглашался его слушать. Паули были в полном курсе. Они глядели во все глаза на длинноногого водителя самосвала, держащего за руку Андреаса, и удивлялись, почему он не вкатил сюда на четвертой скорости, а стоит в дверях с таким видом, будто у него в моторе кончилось горючее.
Чтобы вновь привести его в движение, один из Паулей, указав на букет, сказал:
— Вот это уж лишнее! Надо было знак «Стоп!» принести! Очень подходящая для него игрушка!
Радостно кивая на ходу Томасу, Паули выходили теперь по одному из палаты.
Родители Андреаса тоже двинулись к двери, чтобы приветствовать Томаса. Они усадили его на стул и принялись благодарить за спасение сына. Ему ведь пришлось пойти на такой риск!
Но Томас только отмахивался. Он и слушать об этом не хотел.
— Вот шоссе проложим, тогда лафа, — сказал он, — на перекрестке — никакой давки.
— Тебе что-нибудь будет? — спросил Андреас.
— Прокололи права. Из-за лопаты. Дойдет ли до суда, неизвестно.
— До суда не дойдет, — сказал отец Андреаса. — Меня приглашали в автодорожную инспекцию. Спрашивали, настаиваю ли я на судебном разбирательстве. Я им заявил, что водитель самосвала не виноват. Так что вопрос исчерпан.
Томас кивнул.
— На этом перекрестке — теперь всё. Никакой давки. У Ромерберга уже заливают асфальтом.
— Приходи к нам домой, — попросил Андреас.
— Я — все, отчаливаю, — ответил Томас. — На той неделе отбываем. Теперь — на плотину.
— А это далеко? — спросил Андреас.
— Порядочно, — ответил Томас. — А то бы мы с тобой эх и рванули по новому шоссе!
— А самосвал твой починили? — спросил Андреас.
— Стрекочет вовсю. И ограда стоит как миленькая. Перекресток в порядке. Все как было. Только никаких происшествий. А закончат шоссе — и вовсе никакой давки.
— Как быстро теперь строят, — сказала мать Андреаса.
— Ясное дело. Техника. Через несколько дней закончат. Жалко, брат. Тут на вашей стройке мне здорово понравилось. Как нигде.
— Почему? — спросил отец Андреаса.
— Трудно сказать, шеф. Вдруг прикипишь к чему-нибудь, встретишь какого-нибудь человека… А потом и запоешь: «Обновляет землю май!..» Ну, не буду мешать. — Томас встал и огляделся по сторонам. — Где же моя шляпа?
— Ты пришел без нее, — сказал Андреас.
— Ну и дела! — удивился Томас. Он поглядел на Андреаса и рассмеялся. — Иногда я прямо как угорелый… Потом опомнюсь — тьфу ты, опять что-то позабыл! Вот сегодня эту дурацкую шляпу!.. — Он бросил цветы и сверток на кровать и прижал Андреаса к груди — к своей широкой груди водителя самосвала. — Помни про «Стоп!», ты, блоха! Хотя теперь-то уж на перекрестке ничего не случится. Никакой давки! Тьфу ты, я уже это сто раз говорил! Ну, привет, парень!..
Он хлопнул Андреаса по спине и пошел к двери. Два широких шага — и вот он уже в коридоре. Андреас и сам толком не знал, как ему отнестись к такому прощанию. Но родители заметили, что с ним творится что-то неладное.
Андреас все глядел и глядел в окно. Все говорил и говорил… По правде сказать, нес какую-то чепуху… Что он хотел бы купить себе галстук… И стать водителем самосвала… Он спрашивал, что такое плотина, хотя уже видел однажды плотину собственными глазами. И еще много чего болтал, пока взгляд его не упал на сверток… Тут он схватил сверток и хотел было броситься догонять Томаса. Надо ему отдать!
— Разверни его, — сказала мама. — Это он тебе подарил.
— Он ничего такого не сказал! — возразил Андреас.
— Он ничего не сказал, но это так.
Андреас развернул бумагу. В свертке оказалась книга «Макс и Мориц».
Когда на следующее утро Андреас выписался из больницы, он вышел на улицу с букетом в руках и с большой книгой под мышкой. Мать взяла на работе отпуск. Она привела Андреаса из больницы домой. Здесь она хотела было поставить цветы в вазу. Но Андреас заявил, что сделает это сам. Мама очень боялась, что он уронит вазу и она разобьется. Тогда Андреас разъяснил ей, сколько всяких стеклянных предметов он перетаскал за это время в больнице. И ни разу ничего не разбил!
— Каждый день я носил на кухню тысячу стаканов, а теперь ты из-за одной вазы…
Никогда еще Андреасу не разрешали самому наливать воду в вазу. А вот теперь разрешили. И он это сделал. Значит, все-таки он не стоит на одном месте, а все время движется вперед. Вот и еще немножко продвинулся! Он поставил вазу с цветами на тот самый стол, где с одного края стояли и лежали в ряд всякие ученые предметы. Тут же нашлось место и для книги. Андреас пододвигая ее то в ту, то в другую сторону, пока наконец она не оказалась на самой середине стола. Под книгу он подложил листок бумаги, так чтобы торчал краешек, и аккуратным почерком написал: «От Томаса».
Потом Андреас сбегал вниз на кухню и притащил оттуда несколько авосек. Он сложил в них свои игрушки и, взяв под мышку железную дорогу, вынес все в сад.
Здесь он расставил все как следует. Он построил город и населил его людьми, животными, поездами, машинами. Высоко над крышами домов он повесил спутник, реактивный самолет и красный воздушный шар. Когда все было готово, Андреас сел и стал глядеть на свой город.
Ему хотелось осмотреть свои владения, а потом уж начать играть. Сколько тут всякой всячины! Но что делать с игрушками человеку, который так долго обходился без них? Андреас перевел взгляд — он уже не видел больше маленького города, но травы и березы тоже не видел… Перед глазами его стояли совсем другие картины. Красный берет… Самосвал — он движется прямо на Андреаса… Мальчик в зеленой пижаме спрашивает: «Ты играешь в шашки?..»
Андреас вздохнул и поднялся с земли.
Он взял свою заводную машину, дошел до солнечной полянки и лег там на траву. Такая машина есть у каждого мальчишки — она продается в любом игрушечном магазине. Это была любимая игрушка Андреаса. Подражая стрекоту мотора, он водил машину рукой по земле, положив голову на траву. Так ему было видно, как крутятся колеса. Чувство, которое он при этом испытывал, трудно описать на бумаге. Потому что машина все еще оставалась для Андреаса загадкой. Она становилась еще загадочней и прекраснее, когда Андреас придвигал ее к себе совсем близко и колеса оказывались у него прямо перед глазами. Тогда он ощущал мощь машины.
Андреасу хотелось бы хоть разок поиграть на улице. Но мама ему не разрешала. И он день за днем все играл да играл в саду.
Как-то раз, уже среди дня, к забору подошел мальчик. Он прошел немного вперед и остановился за кустами смородины. Отсюда он наблюдал за Андреасом. Красивый мальчик, волосы ежиком, с обыкновенными ушами, как у всех людей. Только за одним ухом шрам, да и то его сразу не заметишь.
Мальчик пришел еще раз. А потом еще раз. Он все держал одну руку в кармане, крепко сжимая в ней какую-то бумажку. И все ждал, что Андреас его увидит и заговорит с ним. Но Андреас не мог его увидеть, потому что кусты смородины были очень высокие и густо разрослись. Мальчик отважился пройти еще несколько шагов. Теперь он стоял уже не за кустами, а просто за забором. И смотрел, как Андреас играет.
