Мне ли бояться!.. - Александр Анатольевич Трапезников
— Лечь! Лечь! Лечь! — и стрелял в воздух.
Напуганные до смерти, послушные его воле, люди в зале стали ложиться на пол. Лег и гебист, зная, что ему не успеть отстегнуть под пиджаком кобуру и вытащить пистолет. Лишь режиссер Говоров вдруг пошел к подиуму под пляшущим дулом автомата, но едва он достиг края сцены, как сильнейший удар в лицо отбросил его назад. Оглушенный, он ворочался на полу, пытаясь подняться, а кровь текла на рубашку и свитер.
Террорист повернулся к конкурсантам — глаза его были совершенно безумны: похоже, он даже не знал, что предпримет в следующее мгновение.
— Вон отсюда! Вон! Вон! — закричал он лежащей на полу публике. — Все вон! Вон!
Ошеломленные люди стали осторожно подниматься и, поминутно оглядываясь на капитана, потянулись к выходу. Гебист помог встать Говорову, повел его с собой.
— А мы? — плаксиво спросил Ведущий, которого бил озноб.
— А вы останетесь, — сквозь зубы процедил террорист. Его и самого трясло от возбуждения. Выражение его лица не было постоянным: оскал сменялся мрачной решимостью, которая переходила в тупую отстраненность. Когда в зале больше никого не осталось, капитан повернулся к ближайшей паре — то были Вера и Гавр — и профессиональным жестом щелкнул наручниками, соединив их правую и левую руки.
— Остальные убирайтесь, — снова процедил он. — Мне не нужно столько дерьма.
Пока «избранники небес» во главе с Ведущим бежали к дверям, капитан сунул свой сверток Гавру, оставив себе тонкий провод с пультом, зажав его в ладони.
— Не урони! — предупредил он Гавра. — Разорвет на куски.
Потом он спустился с подиума и уселся прямо на полу, прижавшись спиной к стене и положив автомат на колени. Глаза его закрылись.
Минут через десять все здание клуба было оцеплено нарядами милиции. В вестибюле собрался военный совет из прибывших офицеров и гебиста, начальника охраны.
— Чего он хочет? — спросил усатый майор.
— Непонятно. На переговоры не идет, палит из «Калашникова». Взял двух заложников, сунул им взрывчатку, а конец провода держит у себя.
— Может, он ждет кого-то?
— Все может быть. Подождем и мы. Сейчас подъедут ребята из ФСБ.
— Да, вот еще что, — вспомнил гебист. — Вчера он рвался сюда, показывал удостоверение. Я запомнил: капитан милиции Щеглов. Проверьте-ка там по своей картотеке…
Еще минут через пять подъехало подкрепление из московского ОМОНа и ФСБ. Два полковника присоединились к штабу.
— Привет, Юра! — узнал гебиста фээсбэшник. — Ну что, не можешь справиться с одним-единственным придурком?
— У него палец на взрывателе, — пояснил гебист.
— Газ? — предложил кто-то.
— Отпадает. Почувствует и рванет.
— В зале около двадцати дверей, да еще галерея наверху с выходами и входами. Он не может контролировать все сразу. Снайперу снять — раз плюнуть.
— А если он заметит и успеет нажать? Шуму потом будет на всю Москву. Впрочем, давайте обсудим этот вариант.
Пока они разговаривали, пришла информация на капитана милиции Щеглова.
Усатый майор зачитал:
— Тридцать лет, окончил школу МВД, полгода назад уволен из органов за несоответствие… Застрелил двух прохожих. В октябре девяносто третьего участвовал в штурме Белого дома, отличался особой жестокостью, лично пытался расстрелять группу депутатов… «Альфа» помешала. Вот что интересно: год назад от него ушла жена.
— Ну и что? — спросил полковник из ФСБ.
— А то, что он после этого круто запил и даже угодил с белой горячкой в психбольницу. Потом вышел, его хотели оставить в органах, да тут этот инцидент с прохожими… Короче, похоже, что мы имеем дело с психом.
— Вот те раз! — вздохнул гебист. — Может быть, ему кинуть рацию, хоть узнать — чего он хочет?
— А я уже выяснил, — сказал вернувшийся с разведки омоновский полковник. — Мне удалось с ним переговорить. Он — сумасшедший. Он требует космический корабль, чтобы улететь на Луну, и десять триллионов рублей.
В штабе наступила тишина.
— Интересно, — нарушил молчание гебист. — Что он собирается делать с этими рублями там, на Луне? Открыть межпланетный банк?
Теперь заговорили все разом, предлагая различные варианты.
— Прежде всего — его надо успокоить, — остановил их гебист. — Не забывайте, что мы имеем дело с нервным, неуправляемым больным, да к тому же с оружием и взрывчаткой в руках. Малейшая ошибка — и он взорвет себя и заложников. Свяжитесь с врачами-психиатрами, пусть приедут.
— Надо готовить снайпера.
— Подождем. А может, разыскать его бывшую жену?
— Ну дурдом, ей-богу! — выдохнул один из присутствующих.
— Конечно, где же мы еще находимся? — согласился гебист.
10
— Вот мы и помолвлены, — шепотом произнес Гавр. — Даже кольца надели.
Они по-прежнему стояли на ярко освещенном подиуме, скованные наручниками, а провод от свертка тянулся к капитану, который, прижимаясь к стене, держал в поле зрения все входные двери. Иногда он посматривал на заложников, но в глазах его, кроме свинцовой мути, ничего не было. Гавр сжал Верины пальцы, которые находились совсем рядом, улыбнулся, стараясь приободрить ее.
— Мне не страшно, — тихо сказала она.
— Как-нибудь выкрутимся…
— С твоими-то способностями!
— Главное, теперь мы точно остались победителями. И нам не миновать Гонконга. С промежуточной остановкой на Луне.
— Вот и финал для пьесы на две роли… Мы стоим на сцене и ждем, когда зал взорвется аплодисментами. Взорвется…
— Нет, все только начинается. Впереди долгий, утомительный, но счастливый путь. И мы умрем лишь в конце его, не сейчас. И я буду любить тебя всегда.
— И я тоже, — прошептала Вера, прислонившись к нему плечом.
Капитан встрепенулся, ему постоянно чудились какие-то шорохи. Вскинув в правой руке автомат, он в левой зажал пульт, готовый в любой момент надавить на кнопку.
— Может быть, попробовать с ним заговорить? — чуть слышно спросила Вера.
— Он ненормальный. Разве ты не видишь?
— И все-таки. Осталось же в нем что-то человеческое?
— Вряд ли. Это убийца. К тому же лишенный разума. Зверь.
— И звери иногда становятся ручными. — Прежде чем Гавр успел остановить ее, она крикнула: — Эй, вам не надоело играть в эту игру?
Автомат дернулся в их сторону, а капитан осклабился, но ничего не ответил. Взгляд его блуждал в каких-то дебрях, из которых он никак не мог выбраться.
— Вы слышите меня? Вам не хочется говорить? — продолжила Вера. — Я понимаю, вы устали, утомлены, вам все надоело. И вы хотите взорвать весь мир, лишь бы прекратилась эта пытка. Вас обидели люди — и вы ненавидите их, ненавидите себя. — Голос ее звучал спокойно, легко, безмятежно, словно она не стояла под дулом автомата, а разговаривала со своим хорошим приятелем.
Гавр с удивлением слушал ее, да и капитан
