Сергей Баруздин - Повести и рассказы
— Да, да, — говорил дядя Коля, рассматривая фотографии на стене. Они как раз все висели над столом. А кортик, кусок пробкового дерева, нивхская деревянная маска, голова леопарда — дальневосточные подарки отцу — над кушеткой, на которой спала Зина. — Музей! — воскликнул дядя Коля. Зрачки его сузились на монгольский лад. Он, кажется, улыбнулся. — Да, кой-чего не хватает! — заметил он.
— Чего ж это? — не поняла Зина.
— Да хотя бы моей фотографии с твоей мамой.
Ох как Зина возненавидела его в эту минуту! Ее всю передернуло.
Дядя Коля не заметил.
— Не согласна? — спросил он.
— Нет, — категорически отрубила она.
— Что ж это так? — поинтересовался он.
«Не хочу видеть вашу физиономию», — хотелось сказать Зине, но она сдержалась.
Спросила:
— А кто вы маме?
Он хмыкнул:
— Ну, хотя бы вроде муж.
— Я такого мужа не знаю! — отрубила Зина.
— Ну и даешь, даешь! — засмеялся дядя Коля.
И вдруг замолчал, посерьезнел, стал каким-то жалким.
И стал доказывать Зине, как им будет хорошо с ним, у него какая-то особая работа и связи, он все может достать, а она, Зина, уже совсем взрослая девушка, и ей многое нужно — и одеться, и поесть повкуснее, — а он, а он…
Зина закрыла уши руками.
Ей хотелось ударить его, выгнать из квартиры, чтобы он больше никогда здесь не появлялся, а сейчас — хотя бы из папиного кабинета. «У него сальное лицо, сальные, мокрые руки, и весь он…» — думала она.
— Замолчите! — резко крикнула Зина. — И уходите… отсюда, — добавила она.
— Я уйду, уйду, — засуетился он, вставая и направляясь к двери.
В коридоре он даже оделся и хлопнул дверью.
«Слава богу», — подумала Зина.
Но через полчаса он вернулся вместе с мамой.
— Что у вас тут произошло? — Мама бросилась к Зине, не раздеваясь.
— Ничего, — холодно сказала Зина.
— А все же? — повторила мама.
— И все же ничего, — подтвердила Зина и ушла в папин кабинет, закрыв за собой дверь.
Гроза так и громыхала где-то по соседству, небо разрезали молнии. Ветер налетал порывами на деревья и шелестел листвой.
«Противно!» — сказала про себя Зина.
* * *С мамой они так и не объяснились. Мама несколько раз спрашивала, но Зина стояла на своем: «Ничего!»
А к дяде Коле стала приглядываться.
Пьяница — это ей было ясно.
«Старше мамы, лет на десять старше, — отмечала про себя. — Папа тоже был старше мамы лет на пятнадцать, но он не выглядел стариком. А этот — старик».
Зина не знала, где и кем работает дядя Коля, но ей казалось, что он снабженец. Вот и домой к ним без конца приносит какие-то дефицитные продукты, а маме дарит дорогие вещи: оренбургский платок, брючный костюм, югославские туфли.
И еще он казался ей каким-то неумытым.
«Может, во мне ревность говорит? — думала Зина. — Нет, это не ревность. Да, я любила и люблю папу. И мама его любила. И я хочу, чтобы мама была счастлива. Но только не с этим!..»
* * *В их классе многие увлекались плаваньем, благо бассейн «Динамо» был рядом. Зина ходила уже второй год в бассейн. Ходила вместе с одноклассниками — подружками и мальчишками. Правда, абонемент на этот год выпал неудачный — сеанс вечерний, с шести часов. И все же в бассейне было хорошо и летом, и зимою.
Однажды она, как всегда, пришла в бассейн к шести часам, встретила своих и стала раздеваться.
— Пошли! — крикнула она, выходя из кабинки.
И вдруг она увидела в бассейне маму и дядю Колю. Мама была худенькая, ладная, подтянутая, в голубом купальнике со звездочкой на груди, а рядом стоял обрюзгший дядя Коля с вываливающимся брюхом.
Зина инстинктивно подалась назад.
«Лишь бы не увидели».
— Ты что? — спросила одна из подружек.
— Я сейчас, — сказала Зина. — Идите, идите.
Она растерялась.
«Ведь мама же знает, что я хожу в бассейн. И ничего мне не сказала».
Зина с минуту смотрела в открытую дверь, как мама и дядя Коля спускаются в воду, потом резко повернулась и стала одеваться.
Дома Зина с нетерпением ждала возвращения мамы. Судя по всему, мама и дядя Коля впервые были в бассейне, и Зина ждала, что мама что-то скажет ей.
Мама и дядя Коля вернулись в восемь. Мама была возбужденная, веселая.
Поздоровалась — и ничего.
Дядя Коля поклонился, поставил на стол бутылку.
«Забыла», — решила Зина.
* * *День был сегодня отличный: ясный и свежий. По небу гуляли бледные облака, в воздухе пахло листвой и свежескошенным сеном. На газонах трещали ручные косилки.
У Зины было прекрасное настроение. Она получила комсомольский билет.
Еле дождалась вечера.
— Мамочка, смотри, — подбежала она к двери, как только появилась мама, а за ней дядя Коля.
— Поздравляю, — сказала мама и чмокнула Зину в щеку.
— Это надо отметить, — сказал дядя Коля.
Зина повернулась и ушла к себе. Дверь закрыла.
Мама возилась на кухне и у стола. Зина слышала.
Наконец открыла дверь:
— Идем ужинать.
— Я не хочу, — сказала Зина.
— Ты что, поела?
— Да, — сказала Зина.
— Как хочешь.
Она ушла, прикрыв дверь.
Зина весь вечер просидела одна. Кое-как доделала уроки. Потом смотрела на фотографии.
Подумала: «Только его здесь и не хватает!»
Она слышала, как в столовой смеялись мама и дядя Коля. Потом — как они включили телевизор.
Зина не выходила.
Прошел час и другой.
Телевизор щелкнул. Выключили. Мама на кухне гремела посудой. Наконец и там стало тихо.
Зина продолжала сидеть за папиным столом.
Часы показывали половину двенадцатого.
— Ты что не спишь? — Мама появилась в ночной рубашке.
— Не хочу, — сказала Зина.
Мама прикрыла дверь и подошла к ней:
— Ты почему злишься?
— А почему ты замуж не выходишь? — резко спросила она.
— Ах, вот ты о чем? — Мама будто удивилась. — А если я не хочу?
Зина молчала.
— А знаешь, что я его выгоню? Скоро. Может быть, даже завтра?
У Зины подскочили брови:
— Как?
— А вот так!
И она вышла, даже не сказав «спокойной ночи».
* * *И раньше Зина ничего не понимала, а теперь запуталась вовсе.
На следующий день дядя Коля действительно не пришел. Пришел другой — молодой, моложе мамы, в очках на горбатом носу. Представился Зине:
— Валерий Алексеевич.
Мама опять восторженно хлопотала вокруг, не зная, как угодить Валерию Алексеевичу. А тот стеснялся, молчал и от робости, видимо, называл Зину на «вы».
Валерий Алексеевич был приятнее дяди Коли. Он оставался дома допоздна, Зина уже засыпала, но утром его никогда не оказывалось.
«То ли ночью ушел, то ли рано утром», — думала Зина.
Так было с полгода. Пропал Валерий Алексеевич так же неожиданно, как и появился.
И буквально следующим вечером на смену ему пришел дядя Жора. Этот был опять сед и стар, и ростом ниже мамы на полголовы, и еще заикался.
Дядя Жора ночевал до утра и утром никуда не торопился, долго сидел в ванной, и Зина не успевала умыться. Мельком она слышала, что Валерий Алексеевич был доцент, а дядя Жора — художник. У него даже была своя мастерская.
— Приезжай ко мне, Зинуля, в гости, покажу свои работы.
Дядя Жора опять обращался к ней на «ты» и противно называл ее Зинулей, и руки у него были сухие, шершавые, и сам он напоминал пересохший сухарь.
Летом дядя Жора, а потом и мама предложили Зине поездку по Волге до Астрахани, но Зина наотрез отказалась:
— Нет, нет, нет, я еду в лагерь вожатой!
И уехала на две полуторных смены и была счастлива, что она не дома, не видит не только дядю Жору, но и маму.
А в конце августа, когда вернулась домой, дяди Жоры уже не было, и никого не было, и мама была опять грустная, молчаливая, и все у нее валилось из рук.
По вечерам они уже не ужинали (мама давала деньги: «Перекуси где-нибудь»), и даже чай иногда не пили, и не включали телевизор. Зина опять ходила в бассейн, а зимой еще и на каток ЦСКА по соседству и старалась возвращаться попозже.
Много раз собиралась поговорить с мамой. Подходила, прижималась к ней, вот-вот соберется, но так у нее ничего и не получалось. И сама мама ни о чем не заговаривала, и в душе Зина обижалась.
«Ведь уже не маленькая, — думала она. — Чужих ребят мне доверяют, а тут…»
Мерно отстукивали на стене старинные часы, когда-то приобретенные папой. Ходил влево-вправо могучий медный маятник, отсчитывал время. Каждые полчаса слышался тихий мелодичный бой.
И может, впервые сейчас Зина подумала о времени. Как медленно и как быстро идет оно. Кажется, еще только вчера ходила в первый класс, а теперь скоро кончать школу. Кажется, еще только вчера дома все было так хорошо, а сейчас вот и папы нет.
