Июнь, июль, август - Сергей Анатольевич Иванов

Костер был разложен у невысокого пригорочка, который служил как бы сценой. Огонь его должен был и освещать все происходящее, и одновременно скрывать кое-какие подробности театральной техники.

— Это ты, Миш, прекрасно придумал, — говорил начальник, когда они разжигали костер.

— Это не я, — скромно отвечал бородатый, — это физика света!

Расселись на куртках, на бревнышках. Начальник и Аня поднялись на пригорок, растянули белое полотно. Из-за него вылезла уже знакомая маска кота:

— Начинается!

Голова в маске повернулась на сто восемьдесят грудусов, и все увидели, что на затылке у нее точно такая же маска. Голова закружилась, завертелась. Наконец замерла. Маски, словно сами собой, упали… На дружину глядел физкультурник Эдуард Иванович. Тут же при помощи магнитофонно-мегафонной техники грянула мелодия футбольного марша. Сцена на пригорке очистилась… Ненадолго!

Первым прошел леший на костыле, потом пролетели (почти пролетели) огромные совы. Явился картонный скелет с огромной папиросиной в зубах. На груди его висело объявление. Буквы, выклеенные серебряной бумагой, сверкали: «Я курило всю жизнь!» Хромая на две ноги, проследовала ведьма.

Может, они все были не такие уж настоящие. Но костер, но лес ночной тут как тут…

Теперь Альке стало понятно, почему устроили отдельно парад и отдельно концерт привидений: некоторые придумали только костюмы, а у других наоборот — костюмы только намек, зато номера интересные! Впрочем, Альке некогда было это обдумывать, он лишь понял, что все правильно идет, как нужно.

Футбольный марш звучал уже третий раз, а чудища не кончались: ведь каждому не больно-то хотелось уходить со сцены. Из-за пригорка на них недовольно шипели синие бороды, вампиры и свиноволки, которые еще ждали своей очереди.

Последним вылез номер 13-ф: огромная жирная змея. Вернее сказать, белая колбасина с мордой змеи. Однако на всех артистов не хватило змеиной шкуры. И в самом конце высовывались чьи-то ноги в синих тренировочных штанах. Ноги эти подпрыгивали, извивались, стараясь забраться внутрь. А может, это было устроено нарочно, для смеха…

Михаил Сергеевич тихо положил руку на плечо Жеки Тарана:

— Пора…

Жека тихо уполз в темноту, и вслед за ним в той же тьме исчезли Ромка и Вадим.

Появилось растянутое белое полотно (уж не им ли в свое время закрывали разрезанные банкетки?), и начальник с Аней объявили, что сейчас будет лекция на тему «Личная жизнь привидений». Полотно отлетело. На пригорке стоял Таран в немыслимой какой-то шляпе, в рубахе Лучика, которая была ему до пят… Короче — профессор.

— Личной жизни у привидений нету! — заявил Жека твердо. — Потому что привидений вообще нету!

Тут вылетела сова.

— Обман зрения! — закричал Жека.

И сова с криком убежала. Но вылез скелет с папиросой.

— Предрассудки!

И скелет исчез. Но вылезла ведьма.

— Бабушкины сказки!

Ведьма ковырнулась в темноту.

— Итак, привидений нету. Пора, ребята, расходиться по палатам!

Тут и произошло чудо. Невидимые с той стороны костра веревки натянулись, и Жека стал подниматься в воздух.

— Нету привидений! — кричал он. — Все обман зрения! Нету! Только я один привидение!

Так он повисел немного под аплодисменты и крики, а потом опустился за белый занавес.

И пошло… Танец маленьких чертебедей. Частушки с припевом:

Что такое, оё-ёй!

Плохое поведение?

Только мы не виноваты —

Это привидения!

А потом живая говорящая голова Дениса Лебедева отвечала на вопросы. А потом Маша Богоявленская была тореадором, но только не с красным, а с белым плащом, и рогатый с хвостом черт пытался ее забодать, бегал и кричал: «Му-у!»

В общем, это было настоящее веселье, которое не обрывали на полуслове, что, мол, пора, ребята, действительно спать. И не было столь обычной для любого лагерного мероприятия соревновательности, когда всяк болеет за свой отряд, а другим номерам нарочно хлопает еле-еле.

Гена Савелов, быть может самый миролюбивый в «Маяке» человек, чувствовал это общее состояние особенно хорошо. И сердце у него неприятно замерло, когда вдруг Ромка Лучик вылез на сцену и сказал с обычной своей резкостью, что все, понятно, смельчаки, когда сидят у костра в общей куче. А вот кто сейчас сможет спуститься к Переплюйке и принести горсть обычного песка?

Эх ты, Лучик! Сидим тут, веселимся, дружим. Но, сколько ни дружи, есть личности, которым на все чихать, лишь бы утвердить свое превосходство.

А ведь это настроение только начни! И вот уже выскочил Алька — ну ясно, враги до гроба! — стал кричать, что Лучик сам трус…

Неловко, стыдно. Так хотелось сказать: да кончайте же вы… Взрослые почему-то не вмешивались.

— Ну хорошо! Ты иди своей дорогой, а я — своей!

Наконец начальник решился что-то сказать.

— Не надо, Олег Семеныч! — крикнул Лимонов. — Дело принципа!

Начос развел руками: мол, раз уж разрешил это веселье — продолжайте. Алька и Лучик пошли вниз…

И вдруг раздались душераздирающие вопли. Правда, слишком душераздирающие — народ кое-что почувствовал. А потом и увидел. На пригорок выполз Лучик, у него на загривке сидел Лимонов, и оба орали благим матом. Да и было от чего: снизу за ними шло двухэтажное привидение. Оно было белое, с головой, болтающейся с боку на бок. А внизу оно было какое-то особенно странное: белое в черный горошек.

Выйдя на самую середину сцены, привидение остановилось. А вид у него был действительно не дай бог! И вдруг оно упало навзничь куда-то в овраг, в темноту. Вернее, упала только его белая верхняя часть. А белая часть в горошек осталась стоять. И это оказалась Яна Алова в модном Машкином платье до пят. Лучик и Алька стали по обе стороны от Яны, как делают артисты после спектакля.

Так они и стояли: длинный Лучик, средняя Яна, маленький Алька. И никто сейчас не думал об Алькином росте.

— Ребята, — сказал Олег Семеныч в мегафон, но сказал тихонечко. — Идемте-ка прогуляемся немного. Время у нас есть… Когда еще по ночному лесу побродим!

Они пошли по лесной дороге. После смеха и гама шагали они тихо. И снова не по отрядам, а одной огромной общей компанией, впервые, может быть, понимая, от какого корня происходит слово ДРУЖИНА.

Им было хорошо и надежно идти всем вместе, среди своих ребят. Маленькие радовались, что рядом такой большой и сильный первый отряд. И большие радовались — что есть кого опекать и защищать при случае. Но никого, к счастью, не надо защищать в этом спокойном