Что будет, если я проснусь - Анна Монахова
– Я хочу. Ты мне нравишься.
Тут к горлу подкатил комок, и я умолк надолго. В голове все мысли смешались, сердце застучало, как бешеное. Только сейчас я понял смысл сказанных мною слов, осознал, насколько сильно мне нравится Таня. Я никогда ещё не был влюблён. Увлечение Ритой не в счёт. Дура она, эта Рита. Да и не такая уж и красавица, какой себя считает.
Дом Тани был обычной серой коробкой-пятиэтажкой без лифта. В маленьком дворике жались друг к другу новые иномарки и достижения совкового автопрома. Внутри этой стихийной автостоянки были железные, сваренные на века и раздолбанные за десятилетия, качели. У качелей выстроилась приличная очередь из граждан детсадовского и постдетсадовского возраста. Таня остановилась:
– Пришли. Мне пора. До свидания, – сказала она.
Я, конечно, не надеялся на званый ужин, но как-то опешил от того, как резко и равнодушно она со мной попрощалась. Смотрела она на взлетающие качели.
– Ладно, – ответил я. – Тогда пока.
Я долго смотрел себе под ноги, разглядывая свои кроссовки. Потом поднял голову. Её светлые волосы трепал осенний холодный ветер. Таня шла к подъезду. Открыла дверь и исчезла за ней. Как будто её и не было здесь. Рядом со мной. Я постоял немного и пошёл домой. Зверски захотелось есть, и я пошёл быстрее. Бабушка меня должна накормить. И самое главное, пока нет никого дома, можно спокойно поесть и подумать. Я сориентировался, куда мне дальше, запрыгнул в автобус.
Бабуля дома! И на плите её фирменный борщ! Бабушка, не задавая лишних вопросов, налила мне тарелку борща, а потом и добавки. Вот оно – счастье.
Поход в музей был запланирован классной уже давно, и отвертеться от него нереально. И поэтому я стоял и слушал, как все, нуднейшую лекцию на тему изобразительного искусства. Сама лекция, возможно, была довольно интересной, но экскурсовод читала её так, что можно заснуть стоя. К тому же я терпеть не могу все эти добровольно-принудительные походы.
Я переключился на посторонние шумы, чтобы не заснуть на самом деле. Ритка Малышева с Леной Бондарь о ком-то вдохновенно сплетничали. Глаза горели, ноздри раздувались, как у двух львиц на охоте. Остальной народ уныло топтался на месте, оглядываясь по сторонам, в надежде сделать ноги из этого храма прекрасного.
Таня стояла неподалёку от меня, повернувшись ко всей нашей компании спиной. Из-под тонкой водолазки торчали две лопатки. «Рудименты крыльев», – вдруг ни с того ни с сего всплыло в моей голове. Впрочем, на ангела она похожа не была. Да и неизвестно вообще, как эти ангелы выглядят. Таня нервно тянула пальцами свои волосы, словно проверяя, хорошо ли они держатся на голове. Она явно с большой радостью ушла бы из музея. Но точно не из-за скуки.
Наконец-то наше дружное стадо ввалилось в зал, где висели всякие портреты, натюрморты и прочая живопись. Народ сразу разбрёлся по углам, чтобы спокойно поболтать о своём. Две активистки, Римка Мякишева и Алла Финогеева, да ещё десяток неуверенных остались рядом с экскурсоводом. У Алки разряд по спортивной гимнастике, но это не мешало ей любить искусство. И Алка его любила, как могла, в свободное от учёбы время. Мякишева привыкла быть как Алка, и поэтому она тоже старательно любила искусство.
Не могу сказать, что я не люблю искусство. Но мне нравятся другие направления в живописи. На этой выставке они представлены не были. Я осмотрелся по сторонам. Таня стояла в дверях, и лицо у неё было такое, что я подошёл к ней. Несмотря на то, как мы попрощались вчера. Я долго думал после этого, стоит ли мне вообще с ней разговаривать. Я её проводил, вёл себя как джентльмен. Да я вообще таким воспитанным сто лет не был. А она… резко развернулась и ушла. Ни тебе спасибо, ни чашки кофе.
Я подошёл к Тане и спросил:
– Что-то случилось?
Таня, как всегда, глядя чуть выше моего плеча, ровным голосом ответила:
– Маме хуже. Я боюсь.
– Не бойся, – сказал я, топорща перья и надуваясь. – Я с тобой.
Какую же я ерунду несу, когда она рядом. Вот дурак. Лучше бы мне помолчать, но что делать. Я всегда начинаю нести ахинею, когда волнуюсь. А Таня меня волновала.
– Ишь ты, – донеслось из-за спины, – какая сладкая парочка! Им и экскурсия параллельна, – Ритка оскорблённо испепеляла взглядом мою спину. К её сожалению, я даже не задымился. – Может, им уединиться, чтобы мы не мешали?
– Дети, пожалуйста, тише! – умоляюще попросила экскурсовод, для убедительности прижав палец к губам.
Детки притихли. Но ненадолго. Я знал, что скоро Ритка настроит весь класс против Тани. Я сделал вид, что ничего не слышал. А Тане и этого не надо было делать. Она всегда выглядела так, будто происходящее её не касается.
Глава 3
Сегодня мне надо спешить на репетицию в гараж. День в школе прошёл неплохо, настроение хорошее. Я предвкушал работу над новой песней. Она, на мой взгляд, предназначалась для женского исполнения, но где же взять солистку? Да и Майкл твёрдо заявлял, что он против «баб в коллективе». Так что придётся самим справляться. А песня-то получилась хорошая, я чувствовал.
Я рассчитывал успеть заехать домой, чтобы перехватить какой-нибудь еды. А если бабушка будет в духе, то она мне с собой бутербродов даст. Я уже спустился на первый этаж в раздевалку, как вспомнил, что оставил в классе свою сумку. Пришлось возвращаться, чего я терпеть не могу. От хорошего настроения не осталось и следа. У самых дверей класса я остановился. За ними раздавались смешки и шарканье ног. В классе кто-то был, но я стучаться не стал, просто вошёл, распахнув дверь, и увидел Ритку и Лену, которые приплясывали на чём-то, лежавшем на полу. Тут же были Боря с Ивановым, те стояли у окна и хлопали в такт девчонкам. У другого окна стояла Таня, сжав кулаки. Лицо у неё побелело от гнева. Я присмотрелся к вещи, на которой топтались девочки. Это был Танин синий пиджак. Рита посмотрела на меня своим знаменитым взглядом с поволокой и рассмеялась:
– Хочешь потанцевать, Феденька? У нас тут стихийный танцпол. С революционно новым покрытием.
Ленка визгливо и неуверенно захихикала, глядя на Ритку. Я не помню, кто из нас рванул к девчонкам первым – Таня или я. В следующий миг Рита отлетела к стоявшим у окна парням, а Лена размазывала слёзы по щекам. Я поднял с пола пиджак и отряхнул его.
– Ты меня
