Новый год - Валентин Одоевский
– Мама, мама! – заговорила снова Наденька, когда мама помогала ей застегнуться. – А почему Серёжа всё время сидит на месте и ничего не делает?
С этими словами она указала на мальчика в синей кофте и серых штанишках, который, и в самом деле, в отличие от других детей в своей группе, сидел на тумбе и тупо смотрел в пол, что-то теребя у себя в руках.
– Понимаешь, Наденька, Серёжа слепой, – ответила мама.
Среди родителей все знали, что в группе есть слепой ребёнок. Его воспитывала бабушка, а где его мама – никто не понимал или не знал…
– А что это такое? – недоумённо спросила девочка.
– Это когда глазки ничего не видят.
– Как это?
– Ну, когда ты не можешь ни на что смотреть, потому что у тебя всегда черно перед глазами. Вот ты, когда спать ложишься – закрываешь глазки – не видишь ничего. У Серёжи то же самое. Только всегда.
– А что же он? Никогда нас не видит, что ли? – искренне удивлялась девочка, когда они с мамой уже вышли на улицу. – Не видит снега? Деревьев? Нашего садика?
– Да, он всего этого не видит. Поэтому его всегда и везде за ручку водят.
Они шли по заснеженным белым улицам, освещённым жёлтым светом фонарей, который дополнялся разноцветием гирлянд и огоньков.
Наденька грустным и задумчивым взглядом смотрела наверх и спросила:
– И даже этого всего не видит?
– Нет, не видит. Совсем ничего не видит…
Глаза девочки погрустнели ещё больше, а губки надулись, словно перед плачем. Она смотрела по сторонам, оглядывая зимний город сквозь неуёмный рой снежинок и свет многочисленных огоньков.
Мама провела её через небольшую площадь, на которой стояла высокая ёлка, украшенная большими блестящими шариками, гирляндами разных цветов, игрушками в виде оленей, пингвинов, медвежат и белых зайчиков. Под нижними лапами дерева стояли коробки с подарками, завёрнутые в яркую сверкающую глянцевую бумагу, которую обмотали красными шёлковыми лентами. На верхушке светилась золотыми узорами красная звезда.
Наденька смотрела вокруг – везде были люди, все они были счастливыми! Кто-то нёс подарочные мешки куда-то; кто-то сидел, общаясь с друзьями, то и дело попивая нечто дымящееся из пластиковых стаканов; кто-то просто подбегал к ёлке, чтобы сфотографироваться. Все люди ждали праздника, ждали Нового Года, и казалось, что все заботы и невзгоды настолько размыты…
– А что же это? – снова спросила Наденька, глядя снизу на маму. – Серёжа и Новый Год не увидит?
– Нет, не увидит, – ответила Ирина.
– А как же праздник? – не унималась девочка.
– Ему придётся, наверное, спать. Или просто послушает телевизор. Не знаю даже как он празднует…
Ей самой было очень жаль мальчика, и она видела, что её дочь искренне переживает за него.
Весь оставшийся день Наденька была задумчивая. Даже не стала смотреть мультики перед сном, что было странно – она никогда ещё их не пропускала, даже если сильно уставала. Вместо этого, сразу отправилась спать.
Мама понимала из-за чего это, но не знала, чем может помочь ребёнку.
Идя из душа в свою спальню, она услышала из-за двери детской всхлипывания. Наденька плакала.
Ирина открыла дверь. Действительно. Её дочь лежала, уткнувшись лицом в подушку, и тихо всхлипывала, обнимая своего любимого белого плюшевого тюленя.
– Что случилось, солнышко? – спросила мама, садясь на край кровати и кладя руку на золотистые волосы своей дочки.
– Жа-а-алко, – грустно протянула девочка и снова захлюпала.
– Ну, что тут поделать? Родился он таким…
– Всё равно жа-а-алко!
Ирине тоже было жалко и свою девочку, и этого Серёжу, которого совсем не знала, но она всё ещё не знала, чем тут можно помочь, что сказать Наденьке, чтобы она как-то, хоть немного, успокоилась.
Она прижала голову ребёнка к себе и просидела так, обнимая её, с полчаса, пока девочка не начала сопеть. Всё-таки уснула.
«Жалко мама уехала в другой город, – подумала Ирина. – Можно было бы с ней оставить хотя бы, чтоб в детский садик не вести. Да я б сама осталась, но всё эта работа…»
Она решила, что заберёт Наденьку из садика настолько раньше, насколько сможет. Всё равно у неё это был последний рабочий день, а дальше отпуск и Новый Год – уже и придумать можно, чем ребёнка занять.
***
Солнце только-только скатывалось в закат, на улице было светло, а Ирина уже шла к детскому садику забирать дочь.
На этот раз дорога не казалась такой мрачной. Снег был чуть-ли не блестящим и слегка рябил в глазах, огоньки горели не так ярко из-за солнца, и всё вокруг напоминало какое-то старое кино про зиму.
Вдалеке, на площадке виднелись яркие курточки играющихся детей, которые бегали туда-сюда или лепили снеговиков.
Подойдя ближе, она попыталась глазами найти среди всей этой детской кутерьмы свою дочь, но всё никак не получалось.
И тут, её взгляд упал на небольшую скамейку на другом конце площадки, откуда обычно следили за детьми воспитатели.
Наденька сидела на ней болтая своими ножками, а рядом был Серёжа. Она что-то говорила ему, то и дело глядя по сторонам, а он широко улыбался, ловя каждое её слово.
Ирина аккуратно подошла к детям поближе, чтобы понять о чём речь.
– …высо-о-окие такие, чёрные, – говорила нараспев Наденька, глядя по сторонам. – Ветки у них такие кривые, изогнутые, а на них белый такой снег лежит. Как куртка на тебе, только белая.
Серёжа продолжал широко улыбаться, глядя своими серыми невидящими глазами куда-то вверх.
– А Новый Год, знаешь, такой весёлый праздник! – продолжала девочка. – Родители наряжаются! Ёлочка всегда такая высокая, зелёная, с колючими зелёными ветками – широкими такими. А на них игрушки висят всякие, шарики блестящие. Ночью приходит Дед Мороз и приносит подарки разные! Главное письмо ему написать, попросить, что хочешь. А потом, представляешь, салюты такие красивые – красные, зелёные, синие, фиолетовые… так сверкают в небе, так трещат… Желание надо загадывать сразу – наверняка сбудется…
Едва она хотела продолжить, как она повернула голову и увидела маму.
– Мама! Мама пришла! – радостно воскликнула она и вскочила со скамейки.
Только хотела бросится, по своему обыкновению, на встречу, как резко остановилась, обняла Серёжу и сказала:
– Я тебе потом ещё расскажу что-нибудь!
Только после этого она побежала в материнские объятия, а Серёжа всё продолжал сидеть и широко улыбаться.
«Видимо, этого и не хватало Наденьке, – думала про себя Ирина. – Он не был счастлив, так пусть хоть так…»
Они шли по знакомой дороге домой, и девочка уже не была грустной и задумчивой,
