Нина Кочубей - Артем Скворцов — рабочий человек
— А что украли, не знаешь? — спросил он, обжигаясь яичницей.
— Взяли деньги. Тысячу двести рублей. И Пашкин костюм. Еще совсем новенький!
«А, так вот что за сверток был под мышкой у той женщины!» — мелькнуло в Артемкиной голове. А вслух он сказал:
— И Кондратьевна ничего не слышала?
— Ничего! — Мама гремела чашками в буфете. — Она, видно, вечером по обыкновению выпила и спала — хоть из пушек пали. Поразительно, всем кажется, что вор знал, где лежали деньги и костюм. Впрочем, чему тут удивляться! У Степаниды вечно пирушки, гости. Часто совсем случайные люди. Кондратьевна воет, причитает, а в милицию идти не хочет — боится почему-то.
— Милиция все равно узнает! — успокоил маму Артемка.
— Как же она узнает, если никто об этом не сообщит?
— На то она и милиция, чтобы все знать! От милиции не уйдешь!
Он торопливо доел яичницу, залпом выпил чашку молока, выскочил в прихожую. Здесь темно. Даже если мама выйдет к нему — так она иногда делает, — все равно ничего не заметит. А свет Артемка зажигать не будет.
— Ну, я побежал, отдыхай!
— Уроки у тебя в порядке? — Мама все-таки пришла в переднюю прежде, чем Артемка успел выскочить из квартиры. — Все задания приготовил?
— Приготовил.
Артемка уже взялся за скобу входной двери, но тут мама задержала его:
— Ну что ж ты так… Воротник смялся, словно у неряхи… Поправить надо. — Ее пальцы быстро-быстро бегали вокруг Артемкиной шеи, поправляя под курткой воротничок светлой в полоску рубашки, и вдруг остановились.
— Господи… — прошептала испуганно мама. — Что с тобой, Артемка?.. — И щелкнула выключателем.
— А что? — Он глупо вытаращил на нее глаза.
— Лицо у тебя… Что с ним?..
— Ах, это! — почему-то радостно закричал Артемка. Это я об дверь… Об косяк…
— Об какую дверь? Почему? Когда?..
— Ночью! — продолжал изображать радость Артемка. — Вскочил, побежал и в темноте — об косяк!
— Ничего не понимаю!.. Куда ты побежал?
— Да никуда. Просто так. Вскочил и побежал. Приснилось мне. Книжку я сейчас такую читаю. Понимаешь? Дочитаю — могу тебе дать.
— Спасибо! И что это за книжки такие сочиняют… Больно?
— Что ты! Синяк только остался… А так я уже и не чувствую ничего. Ну, пошел, а то опоздаю!
Радуясь, что так благополучно выкрутился, Артемка захлопнул за собой дверь.
Возле подъезда собрались чуть не все жители дома.
В центре — Кондратьевна. Наверно, уже в сотый раз тетка Степанида, причитая, рассказывала:
— … А утром просыпаюсь, батюшки светы, што такое? Окно распахнуто, шифоньер раскрыт и Пашкиного кустюма нету! Новехонький кустюм-от был! Продать можно бы, деньги выручить… И кошечка пустая! А у меня в ей деньги лежали… Тыща двести! Подумать только-о!..
— Иди, иди в милицию, Кондратьевна! — советовал кто-то.
— Ой, что ты, что ты! Не приведи господь, боюсь я этой милиции…
— Никуда не сообщишь, так еще раз придут, все подчистую утащат…
Бабка Степанида испуганно перекрестилась.
Сверху, с третьего этажа, раздался густой бас Микулы Селяниновича:
— Дозвонился! В милиции уже все знают!
— Как?.. — всплеснула руками бабка.
— Просили передать, чтобы никуда не уходила. Придут с тобой поговорить.
Кондратьевна снова несколько раз торопливо осенила свою грудь крестом.
— Пресвятая богородица, от меня-то им чего надо?..
Люди с интересом рассматривали отпечатки следов на цветочной клумбе.
Негромко рассуждали:
— Вроде трое их было…
— Наверняка больше. Трое тут под окном орудовали, а остальные небось в стороне стояли, наблюдали…
— Следы не затопчите. Если из милиции придут — пригодится им…
«Да все уже давно сделали! — ехидно думал про себя Артемка. — Уж очень вы спать здоровы! И не трое на клумбе были, а двое. Сначала грабительница, а потом младший лейтенант Глушко!»
— Створки-то, поди, ножичком отколупнул…
— Они умеют открывать! Ворюги…
Очень хотелось Артемке постоять тут и послушать еще, но надо было бежать в школу.
«Пожалуй, маме-то я мог бы рассказать, что все видел и в милицию ночью сбегал, — думал на ходу Артемка. — Ну да ладно, младший лейтенант просил помалкивать, значит, надо молчать».
Предисловие к приключенческой повести (от автора, который ее написал)
Зовут меня Артем. Артем Скворцов. Идея написать вот эту книжку пришла мне на ум в милиции.
Как сейчас помню, я сидел в шикарном кабинете. На полу — огромный персидский ковер, а вдоль стен — сейфы, сейфы с потайными замками.
Убеленный сединой полковник слушал меня не дыша. Его огромная трубка давно погасла.
— Это просто потрясающе! — закричал он, не выдержав. — Это готовая приключенческая повесть!
И тут я обрадовался. Про себя, конечно. Я умею, когда надо, скрывать свои эмоции. Хотя это непросто. Бронислав Афонин, например, не умеет, а я умею.
Полковник ничего не заметил и продолжал меня слушать. А я продолжал рассказывать. Но рядом с теми словами и фразами, которые я говорил вслух, в голове возникали другие слова и фразы, которых никто не слышал. Это были мои мысли. Я еле успевал запоминать их. Мысли были примерно такие: «А что, и в самом деле! Можно написать книжку! Как-то по радио выступал один писатель и между прочим сказал, что писать надо о том, что хорошо знаешь, что сам испытал. А я недавно ночью такое испытал, как говорят у нас в Париже, я те дам!»
Главное, решил я, надо придумать книжке выдающееся название. Ну, например: «Неразгаданная тайна». Или: «Таинственные тени в переулке». А может, «Загадочное убийство»? Хотя, кажется, обошлось все без кровопролития. Так, самую малость из носа капнуло.
С таким названием книжку расхватают моментально.
В верхней части обложки будет написано крупными буквами: Артем Скворцов. И фотография. Моя. Я задумчивый такой, сосредоточенный. В руке у меня огромная трубка. (Все детективы, сыщики то есть, курят трубки. Шерлок Холмс, например, Мегре.) Хотя нет. Это, пожалуй, расстроит маму. Еще подумает, что я курю.
Представляю, что будет твориться в нашей школе! И очень даже может быть, что однажды подойдет ко мне с моей повестью один человек на букву «В» и, опустив ресницы, тихо скажет:
«Артем, оставь мне на память свой автограф. Я сохраню эту книжку на всю жизнь…»
И я напишу ей: «Человек — это звучит гордо. Вика, будь человеком!» У нее порозовеют щеки (это на нее очень похоже), она робко (что на нее совсем непохоже) глянет мне в глаза и шепнет: «Артем, я никогда не думала, что в тебе кроется такой талант!..»
Итак, я принял твердое решение: стану писателем.
Между прочим, может, «Неразгаданная тайна» и не фонтан, но я уже голову сломал, придумывая название своей будущей повести. Но в конце концов не в названии дело. Будет книжка — будет и название. Без названия не бывает. Вопрос — с чего повесть начать?
Можно так: «Однажды в холодную дождливую ночь кто-то осторожно стукнул в мое окно…» Или: «Я проснулся внезапно от выстрела за окном. Была глухая ночь…»
Но дальше первой фразы у меня ничего пока не придумывается. Придумается! Самое главное, чтобы в книжке было все понятно, все чистейшая правда. И я постараюсь быть правдивым.
Дальше Артемкино «Предисловие» обрывалось. Под самой последней строкой той же шариковой ручкой был нарисован профиль девочки со вздернутым носом и косичками.
А еще ниже, в самом конце страницы, стояла фраза, написанная, несомненно, Артемкиной рукой: «Все это буза на постном масле!»
Неожиданная встреча
Артемка еще раз тщательно пересчитал деньги, о которых ничего не знала мама. Девять рублей восемьдесят семь копеек. Негусто. Но что делать, он честно не обедал в школе три последние недели и не съел за эти дни ни одного мороженого. Даже в кино не ходил. В этом отказать себе было всего тяжелее. Уж очень любит Артемка кино. Особенно приключенческие фильмы.
Зажав весь свой капитал в кулак, Артемка решительно переступил через порог «Сапфира».
Артемка, разумеется, понимал, что с его скудными финансами в таком магазине делать нечего. Зашел он сюда, как говорится, просто так, для интереса, без особого расчета.
Вдоль прилавков толпились люди. Они стояли, плотно сомкнув ряды, плечом к плечу, но каждый потихоньку норовил протиснуться к витрине.
Иногда в этой густой массе покупателей образовывался слабый просвет. Совсем крошечный. Но Артемка мягко и упорно штопором ввинчивал в него свое тело. И ввинтился! Протиснулся совсем близко, в первый ряд. Те, что так же, как он, сумели пролезть к самому прилавку, будто окаменели, уставившись в молчании на витрину.
А на ней под стеклом лежало великое множество колец, брошек, бус, браслетов… Словом, все то, что Артемкина мама называет бирюльками. «Бирюльки» лежали в больших плоских ящиках на черной бархатной подкладке. Подсвеченные невидимыми электролампочками, они сверкали, горели просто нестерпимо красиво и ярко.
