Валерий Воскобойников - Хороший наш лагерь

Я бы и не подумал, что он был таким в молодости. И другие старики — тоже. Мне кажется часто, что я был всегда таким, как сейчас, а старики тоже были всегда стариками.

Я думал так, а Феофан Феофанович говорил уже про другое. Он сказал, что нам доверяют мало серьезных дел. Мы можем сделать много чего для нашего народа.

Ему, например, и его друзьям в молодости доверяли больше. И мы должны не ждать, а сами требовать себе работу.

Взять и построить мост через ручей в поселке. И все жители будут помнить и благодарить нас.

Мы тут же, на сборе, решили построить мост и стали придумывать ему название. Сначала мы хотели назвать его «Полет в космос», или еще как-нибудь так же, а потом решили просто: «Мост пионерский».

Утром мы расчищали площадку. Для моста. А потом рыли ямы под столбы. Свою яму мы рыли вчетвером: Сушковы, Наум и я. Сначала земля была серой и сухой. Потом был желтый песок. Он летел в карманы и в уши. А потом пошла глина.

— Ну и ямища, — сказали Сушковы.

Яма была мне по пояс.

— После полдника футбол, — объявила Алла Андреевна. Она вместе с девчонками убирала мусор.

— Наум сегодня поиграет, — сказал я, — как это у тебя получается?

— Он глаза расширяет, — сказал Сомов, — бежит, глаза огромные, рот огромный, все и пугаются. А техники никакой.

Сомову не хватило лопаты, и он руководил бригадой октябрят. Октябрята саблями рубили крапиву.

— Лучшее звено первым пройдет по мосту! — крикнула Алла Андреевна.

— Еще пару ямок и порядочек, — сказал я.

— Не успеть, — сказал Наум, — и дождь начнется сейчас.

На нас двигалась туча. У нас еще было солнце, а мы, даже не глядя в небо, все равно чувствовали, что она надвигается.

— Мы будем работать, — сказали Сушковы.

— Мы тоже, — сказали мы.

— Дождик, дождик, перестань! — закричали малыши и побежали под тент.

— Это разве дождь, водяная мука — вот что это, — сказал Наум.

Сушковы изо всех сил кидали глину.

— Вы идите, — сказали они, — мы дороем, затопит — самим же хуже.

— Нет уж, и мы будем, — сказал Наум.

Он смерил глубину, и оказалось, что яма даже больше, чем нужно.

Мы побежали под тент. Там собрались уже все. У края два малыша ловили ртом капли.

— Еще очко! — кричал один.

Другие за них болели.

— Не умеют они гвозди заколачивать, — сказали Сушковы, — нам бы вот дали. Хоть один гвоздочек.

— Вы свое сделали, отдыхайте, — сказала Евгения Львовна.

— Ну что за отдых, когда рядом работают, — сказали Сушковы.

Мы сидели на траве около моста. А весь первый отряд работал. Они прибивали доски к столбам. Доски были огромными и их носили самые сильные люди лагеря. Это в первом отряде было соревнование. Оно так и называлось: «Самые сильные люди лагеря». И кто победил, тот сегодня носил доски.

— А мы — как нищие, — сказали Сушковы, — Кузя вон две доски несет.

Мост был уже готов, только перила прибить. Он стоял на толстых столбах, светился, весь из новых досок, а под ним грохотал ручей.

— Утром пришли, не было моста, — сказал я, — одни столбы торчали; а два часа — и мост готов.

— Машину бы он выдержал? — спросил Наум.

— Еще как, — сказал Витька, — жаль, не влезет. А лошадь пройдет, если без телеги.

Уезжаю

Я кормил Федьку зеленой капустой, а в это время привезли костюмы на карнавал. И все разобрали.

Толик с Витькой были черкесами, Наум — котом в сапогах, а Сомов — Евгений Онегин.

— Подумаешь, — сказали Сушковы, — мы пиратами оденемся. Сделаем кинжалы, гуталином разрисуемся — и готов костюмчик.

Я тоже решил быть пиратом. Вместе с Сушковыми. Отломал от забора доску и стал делать саблю.

— У тебя костюма нет, да? — подошла ко мне Нина.

Ей досталось платье с вышивками.

— Хочешь, мы будем парой?

— Как это — парой?

— Я буду сестрицей Аленушкой, а ты — братцем Иванушкой.

— А костюм?

— Не надо костюма. Как ходил Иванушка? Босиком и в старых штанах.

— Ну, у меня-то брюки не очень старые.

— Найдешь. И веревкой перевяжешься. Будешь весь вечер просить у меня пить. А я не буду давать. Смешно?

— Это ты здорово придумала, — сказал я, — а то гуталином мазаться неохота.

Я решил взять штаны у Сомова. Подошел к нему, и вдруг ко мне подбежали Сушковы.

— Тебе ужина не дают, — сказали они.

— Почему не дают?

— Мы зашли в столовую, а шеф-повар объясняет: «Никонову печенье не полагается, он с довольствия снят».

— За ним родители приехали, — сказал Сомов.

— Врешь? — сказали Сушковы.

— Честно, приехали.

— Когда?

— Вон сидят с Аллой Андреевной. Они говорят, у них путевки в Крым.

— Хочешь от них убежать? — спросили Сушковы.

— Не знаю, — сказал я.

— Давай, мы в лесу землянку знаем, сто лет живи. Уедут родители — вернешься, скажешь, что заблудился. А еду мы с отряда соберем. Сложимся все.

— Саша, иди к нам! — крикнула вдруг Алла Андреевна.

Я пошел к ним. И они, как увидели меня, так обрадовались.

— Вырос-то, ну и вырос, — сказала мама, — а похудел!

— Поправим, — сказал папа.

— Значит, не доверяете его нам, — сказала Алла Андреевна.

— Ну, знаете, Черное море — это не наша область, — сказал папа.

— Вот, Саша, увозят тебя от нас, — сказала Алла Андреевна.

— Бери, Сашенька, чемоданчик, — сказала мама, — через двадцать минут едем.

— А завтра в Алушту, — сказал папа, — путевочки в кармане.

— Завтра у нас карнавал, мы мост закончим завтра. И наше звено первое, — сказал я, — и в поход еще…

— Быстрей, быстрей, Саша, по дороге все расскажешь, — перебил меня папа и застучал ногой по земле.

— Возьми ключ от кладовки, отдашь Евгении Львовне, — сказала Алла Андреевна.

И я пошел к нашей даче.

Я нашел чемодан, положил в него мыло и щетку. Паста как раз кончилась. И еще положил полотенце.

Потом я хотел сходить к Федьке, но не пошел.

— Куда это ты с чемоданом? — спросил меня Толик. Он сегодня дежурил.

— Да так, — сказал я, — никуда.

Родители сидели там же. Алла Андреевна ушла.

— Осталось пять минут, — сказал папа, — ты попрощался с товарищами?

— Попрощался, — сказал я.

— Тогда пошли.

И мы пошли.

Мы еще стояли на шоссе — ждали автобуса. Он долго не приходил. «Хоть бы не пришел совсем, хоть бы сломался», — думал я. Но автобус подошел. Было жарко, и он пришел весь пыльный.

Вдруг я увидел наших ребят. Они бежали изо всех сил прямо через лес.

— Стойте! Стойте! — кричали они.

— Стойте, — сказал я родителям.

Все подбежали к автобусу и окружили нас.

— Мы его не отпускаем, — сказали Сушковы.

— Как это не отпускаете? Вы откуда, дети? — сказала мама.

— Мы — делегация, — сказал Наум, — он наш звеньевой, и мы его не отпустим. Начальник лагеря разрешил, а мы — не разрешаем.

— Мы завтра мост открываем, — сказал Витька.

— Придется подчиниться, товарищи родители, — засмеялась Алла Андреевна.

— Прощайтесь быстрее — отправляемся, — сказал водитель автобуса.

— Ну что делать? Что делать? — сказал папа. — У нас и путевка на него.

Он стал рыться в одном кармане, потом в другом и вытащил разноцветную бумажку.

— Вот видите, тут написано с двадцатого, а сегодня — семнадцатое, — показал он ребятам.

— Саша, иди же сюда, — сказала мама из автобуса. — Ничего уж тут не поделаешь, — сказала она всем.

— Что ж, до следующего лета, Саша, — вздохнула Алла Андреевна.

— Зря мы тебя не спрятали, — сказали Сушковы.

— Напиши, — попросил Наум.

А автобус уже закрыл двери и поехал. И все ребята смотрели в мою сторону.

Мы еще ехали вокруг горы.

— Вон, вон там наша дача, — сказал я.

— Сядь и сиди спокойно, — сказал папа, — потерпишь до следующего лета. Такого дельфина я раз видел на Черном море… — начал рассказывать он.

«А до следующего лета целый год», — подумал я.