Кристине Нёстлингер - Дуйбол-привет!
— Вконец офонарел, — шепнул Ханси Марианне.
Не успели Титус и Тита порадоваться, что их отец не офонарел, как он тоже подлетел к потолку да еще при этом так саданул по люстре, что с нее соскочили все ажурные красно-бело-клетчатые абажурчики, укрывавшие лампы-миньоны. Дело в том, что господина Низбергера секунду назад осенило: отдыхающие вряд ли смогут гонять по поляне огромные легкие шары без вспомогательного прибора. А в качестве вспомогательного прибора можно использовать суперфены с его склада. Именно эта идея и пришла ему в голову секунду назад. Из-за такой идеи стоило подпрыгнуть до потолка!
— Слушай, Харчмайер, — сказал господин Низбергер после благополучного приземления. — У меня к тебе, Харчмайер, разговор есть.
Господин Харчмайер кивнул: у него тоже был разговор к Низбергеру.
Оба господина удалились в Комнату для Особых Торжеств (КОТ). Они захлопнули за собой двери, оставив приунывших детей собирать и укреплять на люстре свалившиеся абажурчики, а также горячо обсуждать вопрос: излечимо умопомешательство или нет? Ханси и Тита считали, что излечимо, Титус и Марианна считали, что нет.
Господин Харчмайер и господин Низбергер долго совещались в КОТе. Потом они позвали детей, дети явились.
— Ребятки, — проворковал господин Харчмайер, — сгоняйте-ка живо за Тюльмайером, потом за Лисмайером, далее за господином пастором и не забудьте господина учителя!
— И непременно господина Верхенбергера, непременно! — крикнул им уже вдогонку господин Низбергер.
Тюльмайер, Лисмайер, пастор, учитель и Верхенбергер не заставили себя долго ждать. Они примчались на всех парах, так как ребята каждого упрашивали:
— Только, пожалуйста, поспешите!
А на вопрос, почему такая спешка, они всякий раз объясняли:
— Потому что папа с папой с ума сошли!
Господин Верхенбергер прибежал последним — он жил дальше всех от Харчмайера.
Господа влетели в КОТ и заперлись на ключ. Тита и Марианна, Ханси и Титус стояли за дверью и подслушивали. Но ничего расслышать не удавалось. Не потому, что внутри было так тихо, а потому, что внутри стоял адский гвалт.
— Кроме «ура, ура» ничего не разбираю, — сказал Титус.
— А я один «дуйбол» слышу! — сказала Марианна.
— Мне все время только «отдыхающие» слышатся, — сказал Ханси.
— А я слышу, как папа без передыху орет «фен», «фен», — сказала Тита.
Вскоре в КОТе стало тихо, и господин Харчмайер позвал:
— Ханси, Марианна, притащите-ка мне авторучку и лист бумаги побольше!
Ханси бросился за авторучкой, Марианна — за большим листом, Титус и Тита бросились с: ними — за компанию.
Вернувшись в КОТ, ребята увидели радостно-возбужденные лица.
— Кто будет вести протокол? — вопросил Харчмайер. Вести протокол вызвался господин учитель.
— Кто будет диктовать? — вопросил господин Харчмайер. Диктовать вызвался господин Низбергер.
— А нам можно остаться? — взмолился Ханси. Господин Харчмайер кивнул. Ребята разместились в углу за печкой.
— Это что, коллективное помешательство? — тихо спросила Титуса Марианна, но Титус не успел ответить — как раз в этот момент его отец начал диктовать:
— Мы, совет общины Верхнего Дуйберга, что на реке Дуй, собравшись в полном и даже расширенном составе, решили покончить с несправедливостью — отсутствием снега. Мы ставим крест на горных лыжах и переключаемся на игру ДУЙБОЛ!
— Не частите, пожалуйста, я не успеваю, — попросил господин учитель.
Ханси в душе порадовался, что господин учитель тоже не поспевает строчить под диктовку.
— Дописали? — спросил господин Низбергер. Господин учитель дописал. И господин Низбергер продолжил:
— С сего дня Верхний Дуйберг становится центром развития дуйбола!
Полный и расширенный совет общины захлопал в ладоши.
— Теперь следует разъяснить суть этого вида спорта! — подбросил с места господин пастор.
Господин учитель согласно кивнул. И господин Низбергер продолжил:
— Дуйбол технически несложный, здоровый вид спорта, содействующий взаимопониманию народов. Игра осуществляется при помощи одного большого легкого шара и воздуходуйного прибора. Задача игрока — провести от старта до финиша большой легкий шар при помощи воздуходуйного прибора, не касаясь шара руками, ногами либо иной частью тела. Дуйбол — игра как индивидуальная, гак и командная.
Совет общины одобрительно закивал.
— Достаточно ли все растолковано? — спросил господин Харчмайер.
Совет общины снова закивал.
— А смею спросить, что за шары, имеются в виду, — осведомился господин пастор.
Члены совета переглянулись. О шарах они совершенно забыли. Господин Верхенбергер откашлялся:
— Позволю себе заметить, — сипло сказал он, — только прошу правильно меня понять: я бы мог кое-что предложить.
— Давай не темни! — выкрикнул господин Лисмайер.
— Я держу фабрику, где изготовляется жесткий пенопласт, который идет на упаковку для холодильников и радиоаппаратуры. Пенопласту можно придать и форму шара! Это как дважды два! Например, мы выпускаем небольшие шарики. Дети любят утыкать их цветами. Такие шары делать можно любых размеров!
— То, что нужно! — пробасил господин Харчмайер, все зааплодировали. Затем господин Харчмайер позвал госпожу Харчмайер и велел ей принести, во-первых, восемь больших кружек пива, во-вторых, восемь двойных шнапсов и, в-третьих, восемь гуляшей (по полпорции) — гулять так гулять, раз уж отныне всем злосчастьям конец.
В Верхнем Дуйберге — полная пертурбация
Снегопады хоть и миновали Верхний Дуйберг, рождество тем не менее надвигалось неминуемо. Ханси хотелось получить в подарок транзисторный приемник, так как свой он угробил окончательно; Марианне хотелось магнитофон; детям Низбергера хотелось заполучить все на свете, без исключения; Верхенбергеровой Карин хотелось пони, а Кари — игрушечную машину с дистанционным управлением. Учителев Михаэль и учителев Мартин загадали в качестве подарков футбольные мячи, а Тюльмайеровы Фрида и Фанни спали и видели новые пальто, шапки и сапожки на меху. Но ребята даже не смогли поделиться своими желаниями с родителями. Их родители безвылазно торчали в КОТе у Харчмайера: все говорили, и записывали, и возбуждены были до предела. Крестьяне Рогмайер, Волмайер и Бык-майер находились там же. А накануне рождества родители просто сказали: «Сходите в лес за елкой!». Вот до какой степени их не занимало рождество. Дети в лес сходили и несколько елок приволокли, но возмущены были до предела.
— Не рассудка они лишились, — кипятился Ханси, — а совести!
— Кукушки, а не родители! — злилась Марианна.
— Ну эти мне дуйболисты, ну!.. — еле сдерживался Титус.
— Дернуло же нас в эту дрянь играть! — нудила Тита.
В сочельник волнение ребят из-за мячей, новых пальто, управляемой машины, пони, магнитофона и транзистора достигло апогея.
— Только не облизывайтесь раньше времени, — сказала Марианна.
Марианна была далеко не самым оптимистическим ребенком.
— Только не вздумайте на что-то надеяться, — сказала Марианна, — предки сейчас до того зарвались, что мы вообще ничего не получим.
Но тут Марианна оказалась не права. Все ребята что-то да получили. Вернее, все получили одно и то же. Все получили по синему волососушителю марки «Фен-супер» и по шару из пенопласта. «Фен-супер» был вовсе не суперфен, а самый нормальный и обычный волососушитель, а пенопластовый кругляш не превосходил размером медицинбола.
Больше ребята не получили ничего.
Ребята крепились изо всех сил, сдерживая слезы. Но раз уж ты ребенок, а значит, тебе надлежит быть скромным и ни в коем случае в рождество не хныкать, все мужественно улыбались.
Отцам на рождество достались от их жен также фены и пенопластовые шары, и мамы получили от своих мужей шары и фены. И продавщицы в магазине «Тюльмайер» получили от своего шефа фен с пенопластовым шаром в придачу. Господин пастор презентовал сестрам Зудмайер два фена и два шара. Сам же господин пастор получил фен от собственной кухарки, а та в свою очередь была одарена господином пастором — точно таким же образом.
В рождественских фенах взрослых нетрудно было узнать суперфены со склада господина Низбергера. А шары для взрослых достигали в диаметре метра. Господин Верхенбергер сбывал их по сходной цене. На суперфены господин Низбергер сделал даже тридцатипроцентную скидку. Жене он объяснил так:
— Это окупится, душа моя! А там, если дело пойдет-поедет, я уж совсем другую цену затребую!
— Еще дешевле? — спросил Титус.
— Эх ты, голова два уха! — посмеялся отец над Титусом. — Намного дороже, разумеется!
— Как так? — изумился Титус.
— Тебе этого не понять, сынок, — сказала госпожа Низбергер, — будь доволен, что наш папа снова начнет хорошо зарабатывать, мы тогда летом в Америку махнуть сможем!
