Уве Тимм - Руди-Пятачок
К счастью, до господина Шустерберга новость о ночном происшествии так и не дошла: он в это время, как обычно, отдыхал в своем доме на Майорке.
После этого случая у нас в семье появилась новая присказка. Помните, что сказала Цуппи, когда Руди так пронзительно завизжал? «Вот ведь свинство какое!» — вот что. С тех пор мы подхватили ее слова и стали их повторять, если нам что-нибудь досаждало. Сперва так говорили только у нас в семье, потом эта фразочка распространилась в школе, а в конце концов ее можно было услышать даже от совсем незнакомых людей.
Через три месяца я услыхал ее от нашего учителя математики, когда тот вместо учебника выудил из портфеля детектив. Удивленно повертев книжку в руках, он пробормотал: «Вот ведь свинство какое!»
Так все и шло своим чередом. Если бы мы не достроили домик для Руди, он, возможно, так бы и жил у нас в ванной.
Но, потрудившись шесть недель, мы все же закончили стройку. Домик получился сказочно красивый — точь-в-точь как сельские дома в Нижней Саксонии. Мы даже покрасили белой краской швы между кирпичами, скрепленными деревянными балками. А в честь окончания строительства устроили настоящий праздник. Мы, дети, пили сладкое пиво, а папа и мама — вино. Руди по случаю новоселья налили немного чуть забродившего яблочного сока, он его очень любил. Бетти взяла мамину шляпу, нарядилась плотником и произнесла речь, в которой пожелала счастья новому домику и его жильцу. А потом мы все запели: «Скорее, скорее на веселую охоту!»
И тут вдруг откуда ни возьмись появился бультерьер господина Шустерберга и отчаянно залаял. Руди пулей метнулся к забору, сердито захрюкал и заскрипел зубами. Прямо на глазах наш мирный поросенок превратился в грозную зверюгу. Пес перетрусил и с громким лаем бросился назад в квартиру. Тогда вышел сам Шустерберг и направился к забору.
— Что тут стряслось? Это у вас что — свинья? Что она делает в саду?
— Это Руди-Пятачок, — объяснил папа. — Мы отмечаем его новоселье.
— Это очень чистоплотная свинья, — поспешила добавить мама.
— Эй, послушайте-ка, — пробасил господин Шустерберг. — Кто вам разрешил держать свинью в квартире в центре города? Надо же до такого додуматься! А если все себе свиней заведут?
— Ну, все не заведут, — ответила мама.
— Все равно, свинье тут не место!
— Но ведь в контракте написано, что мы имеем право держать домашних животных.
— Вы хотите сказать, что ЭТО — домашнее животное?
— Наш поросенок почище многих собак. Он каждый день моется под душем и, в отличие от собаки, делает это с удовольствием, — заступилась за Руди Бетти.
— Вы что, моете свинью в ванне? Возмутительно! Я сдаю вам квартиру, а не свинарник. Поросенку нечего делать ни в саду, ни в ванной. Так что позаботьтесь, чтобы вашей свиньи тут и духу не было, иначе сами окажетесь на улице!
Господин Шустерберг направился к своей двери, и бультерьер следом, но по дороге он еще немного поворчал и огрызнулся пару раз.
Ясное дело, от нашего праздничного настроения не осталось и следа.
Пришлось устроить семейный совет. Что теперь делать? Папа всегда все принимает близко к сердцу. Вот и эта стычка с домовладельцем его ужасно расстроила. Особенно он досадовал на то, что Бетти проболталась, что Руди принимает душ в нашей ванне.
— Но это же чистая правда!
— Да, но не всегда надо говорить даже правду. Конечно, и врать тоже нельзя. Но по твоим словам можно себе представить, будто мы Руди и зубы чистим нашими зубными щетками, — проворчал папа. — Этак люди решат, что мы со свиньей и едим вместе.
— Но ведь это на самом деле так! — напомнила Бетти.
— Пусть люди думают, что хотят, — отмахнулась мама. Она не такая чувствительная, как папа. — Надо получить в муниципалитете справку, что Руди — наше домашнее животное, тогда господину Шустербергу и его бультерьеру придется смириться.
Глава 7
На следующий день сразу после уроков мы все — Цуппи, Бетти и я — отправились с Руди в муниципалитет. Прохожие, завидев нас, застывали как вкопанные. Некоторые смеялись и кричали нам вслед: «Смотрите, свинья! Маленький поросенок!» Другие сердито на нас поглядывали и качали головами, будто это что-то неприличное — идти со свиньей по улице! Мы и так Руди ежедневно душем ополаскиваем, а ради этого случая Цуппи ему каждую щетинку шампунем вымыла и натерла потом всего маминым кремом для лица, так что от него снова пахло розами. Правда, из-за этого нам приходилось от Руди теперь еще и пчел отгонять. Они слетались на аромат, видимо принимая поросенка за этакий пухленький розовый куст на четырех ножках.
Мы собирались ехать на автобусе, но водитель сказал:
— Со свиньями нельзя!
— Почему?
— Еще не хватало! Свиньи воняют.
— Наша — нет.
— Свиньи грязные.
— А вы сами-то сегодня мылись в душе? — спросила Бетти.
— Да как ты смеешь дерзить! — возмутился водитель. Он выскочил из автобуса и направился к Бетти, даже было замахнулся не нее, но тут Руди вышел вперед, остановился перед дядькой и оскалил зубы. Хоть он и маленький, вид у него был устрашающий. Водитель замер, потом повернулся, шагнул в автобус и уехал. А нам пришлось всю дорогу плестись пешком.
Когда мы добрались до муниципалитета, охранник не хотел нас пускать. Мы предложили ему понюхать Руди — пусть убедится, что от него пахнет розами. Это так поразило вахтера, что он сразу нас пропустил. Даже назвал нам номер нужного кабинета — того, где мы могли получить разрешение держать дома свинью.
В кабинете сидела молодая женщина, она, конечно, сначала немного растерялась, увидав нас с Руди на пороге. Мы объяснили, что нам нужна справка, что Руди — домашнее животное и может жить у нас дома.
Тогда она спросила:
— Вы живете в собственном доме?
— Нет, в многоквартирном.
— А сад у вас есть?
— Да.
— Какого размера?
— Ну, примерно метров пять.
— Маловато! А владелец дома согласен, чтобы вы держали свинью во дворе?
— Вот он-то как раз и против. Он даже в квартире запрещает нам Руди держать, — пожаловалась Цуппи.
— Тогда ничем не могу вам помочь.
— Но разве нельзя сделать исключение? Ведь Руди такой чистоплотный! — взмолилась Бетти.
— К сожалению, нет. В правилах записано, что жильцы съемных квартир не имеют права держать дома свиней. Вам придется избавиться от вашего поросенка, иначе он подвергнется насильственному выселению.
«Насильственное выселение» — какие гадкие слова! И что это еще за правила такие? К счастью, их все не упомнишь, а то бы вообще ничего делать нельзя было: на все найдется запрет. Мы грустно побрели домой. Руди плелся за нами следом, и уши его печально повисли.
Глава 8
В следующую субботу мы отправились на поиски подходящего сельского жилья для Руди. Хорошо, что у нас комби, так что поросенок смог разместиться сзади в багажнике. Мы поехали в сторону Мёльна. Нам хотелось, чтобы Руди жил недалеко от Гамбурга, ну и, конечно, его новый дом должен был понравиться Цуппи. У нее уже с утра глаза были на мокром месте: она боялась, что Руди ее забудет или что фермер вдруг решит его заколоть. Но папа заверил ее, что у свиней отличная память. А заколоть его фермер не посмеет, ведь мы будем платить ему за прокорм и уход. Поросенок у них просто будет жить. Точно так же оставляют в конюшнях скаковых лошадей.
Наконец в одной деревне Цуппи приглянулся дом с большим садом. У забора рос здоровенный подсолнух.
— Здесь Руди наверняка понравится, — сказала мама, — как считаешь?
Цуппи кивнула. Мы вышли из машины и спросили хозяина дома, который как раз засыпал силос в яму, не согласился бы он за плату взять к себе свинью.
Мужчина с интересом посмотрел на сидевшего в машине Руди.
— Ну и ну! И впрямь — поросенок. — А потом покачал головой: — Нет, свинью я на дворе держать не стану. У меня ведь птицефабрика.
— А что это такое? — поинтересовалась Цуппи.
— Производство яиц, — объяснил мужчина, — у нас тут только куры. От свиньи грязи не оберешься. Заведи я свинью, придется для себя еще и ванную заводить, — рассмеялся он. — А это уж мне ни к чему. Нет.
Папа тоже засмеялся, но не очень искренне, и строго посмотрел на Бетти.
Хозяин предложил нам осмотреть его птицефабрику. Это оказался не курятник, а современный длинный ангар, где в узких клетках сидели тысячи кур — неподвижные и серьезные, словно на контрольной в школе. У них была только одна забота — нести яйца. Фермер подошел к компьютеру, нажал пару кнопок, и по разным трубкам в кормушки в клетках пошел корм. Свет в зале был красноватый и автоматически делался то ярче, то темнее, так что курам казалось, будто сменяются день и ночь. Но этот искусственный день был намного короче обычного, так что куры неслись быстрее и давали больше яиц.
