Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга

Но были среди них и другие, чьи глаза просили, умоляли. Например, девочка с пухлыми румяными щёчками и целой копной светлых кудряшек, падающих на лоб. Её невозможно было не заметить, она всё время провожала гостью взглядом. Это была храбрая малышка. Одна она осмеливалась улыбаться в ответ на улыбку.

Жена торговца подбадривающе потрепала её по щеке.

– Как тебя зовут, милая?

– Грета, – ответила кудрявая блондинка и сделала книксен. – Какой у вас красивый зонтик, тётя!

Тётя покрутила кружевной зонтик, она сама находила этот зонтик красивым. Но тут, на беду, она уронила зонтик в траву и не успела нагнуться, как к нему бросилась Грета. И не только Грета. Рядом стоял Расмус, который старался держаться как можно ближе к красивой гостье. Он тоже кинулся к зонтику. О, наконец-то и он покажет, что умеет быть вежливым.

– Отпусти! – сказала Грета и дёрнула к себе зонтик.

– Нет, это я… – начал было Расмус.

– Отпусти, тебе говорят! – повторила Грета и снова дёрнула зонтик.

Внезапно у него в руке оказалась изогнутая ручка от зонта. Он с ужасом уставился на неё. Другую часть зонта держала Грета. Она испугалась не меньше его. Поняв наконец, что случилось, она заплакала.

И тут к ним подскочила фрёкен Хёк.

– Ну что за наказание этот Расмус! – закричала она. – Ты просто невыносим сегодня. Неужто ты никогда не выучишься вести себя как подобает!

Расмус побагровел, горячие слёзы стыда и отчаяния выступили у него на глазах. Жена торговца стояла опечаленная тем, что причинила этим детям столько горя.

– Не беспокойтесь, – примирительно сказала она. – Ручку можно снова привинтить. Я попрошу мужа это сделать.

Она взяла сломанный зонт и поспешила к мужу, который всё ещё сидел за кофейным столом. Грета быстро вытерла слёзы и потрусила за гостьей, как маленькая любопытная собачонка. Она остановилась на расстоянии двух шагов от стола и с любопытством смотрела, как торговец привинчивает ручку.

– Как хорошо, что он снова целый, – радостно сказала она.

Грета улыбалась, а её светлые кудрявые волосы сияли на солнце.

А Расмус исчез. С горя за свой стыд и неподобающие мужчине слёзы он спрятался в уборной. Для раненой души это было самое подходящее место, здесь можно было легче всего забыть про свои несчастья. В куче нарезанных газет можно было всегда почитать что-нибудь интересное и не думать о разных там красивых жёнах торговцев и кружевных зонтиках.

Расмус сидел, углубившись в чтение. И тут ему повезло, он нашёл что-то из ряда вон выходящее. Широко раскрыв глаза, он читал по складам сообщение в газете:

Вчера на заводе Сандё было совершено дерзкое преступление. Двое в масках проникли в заводскую контору и, угрожая пистолетом, забрали в кассе недельную зарплату, после чего грабители бесследно исчезли.

Расмус представил себе этих людей в масках и поёжился от возбуждения. Про жену торговца он сейчас вовсе забыл.

Но, когда спустя несколько часов гости уехали из Вестерхаги, он стоял у калитки и долго смотрел вслед удаляющейся коляске. На заднем сиденье примостилась Грета. Её голова в светлых кудряшках торчала рядом с голубой шляпкой, украшенной пёрышками. Да, Грета уехала… Наверняка она сейчас держала красивую даму за руку.

Глава третья

– Ну, что я тебе говорил? – воскликнул Гуннар, когда коляска исчезла из виду. – Они всегда выбирают кудрявых девчонок.

Расмус кивнул. Так оно и есть. Мальчикам ни за что не повезёт, если рядом есть кудрявые девчонки.

И всё же не может быть, что нигде на свете не найдётся хоть кто-нибудь, кто захочет взять мальчика с прямыми волосами. Хотя бы кто-нибудь один… где-нибудь… далеко, за тем поворотом дороги.

– Послушай, я знаю, что надо делать, – горячо сказал Расмус. – Нужно удрать отсюда и самому искать родителей.

– Что ты вздумал? Каких ещё родителей?

Гуннар не понял его.

– Ну, таких, кто захочет взять ребёнка. Ведь выбирать им там не из кого, так они могут взять даже не кудрявого мальчика.

– Да ты у нас голова! – ответил Гуннар. – В самом деле, подойди к Ястребихе и скажи ей: «Прошу прощения, сегодня я не буду окучивать картошку, мне надо идти искать кого-нибудь, кто захочет меня взять».

– Дурак ты, и всё тут. Ясное дело, нужно уйти, не спросив Ястребиху. Убежать отсюда, понятно?

– Беги, – сказал Гуннар. – Захочешь есть, вернёшься. Если тебя ещё ни разу не пороли, то тут уж выпорют хорошенько.

Гуннар сказал «выпорют». Расмус вздрогнул. Как он мог забыть про наказание, которое его ожидает? Он был уверен, что фрёкен Хёк выпорет его розгами. При мысли об этом на лбу у него выступил холодный пот.

– Пошли-ка лучше поиграем в мяч, – предложил Гуннар. – Ведь не собираешься же ты бежать прямо сейчас?

Гуннар положил ему руку на плечо. Он был добрый, этот Гуннар. И рука его показалась Расмусу как бы защитой. Расмус немного успокоился и пошёл с Гуннаром на площадку.

А на площадке дети собрались вокруг Петера-Верзилы, который с жеманной улыбочкой подходил к каждому мелкими шажками, изображая жену торговца.

– Как тебя зовут, дружочек? – спросил он Элуфа и похлопал его по голове. – Хорошо тебе живётся в Вестерхаге? Ты видел когда-нибудь такой афтамобиль? А в штаны ты делаешь когда-нибудь?

Такой вопрос жена торговца никому не задавала, но дети радостно засмеялись. Приятно было посмеяться над тем, кто внушил им сильное волнение, такое горячее тайное желание, над тем, кто никогда больше не приедет сюда – в красивой голубой шляпке и с кружевным зонтиком.

– А вот и мальчик с тазом! – крикнул Петер-Верзила при виде Расмуса. – Какие водяные фокусы ты собираешься проделать с Ястребихой завтра?

Расмусу вовсе не хотелось говорить про водяные фокусы, но раз Петер-Верзила снизошёл до того, что заговорил с ним, пришлось отвечать ему в том же духе.

– Ха! Может, на этот раз я возьму садовый шланг, – небрежно сказал он. Все засмеялись, и Расмус, ободрённый, продолжал: – Или возьму пожарный огнетушитель и устрою ей хорошую вздрючку!

Как ни странно, на этот раз никто не засмеялся. Внезапно все замолчали и уставились на что-то за спиной у Расмуса. У него как-то странно засосало под ложечкой, он резко повернулся, желая узнать, куда они смотрят.

Там стояла Ястребиха. Ястребиха в чёрном пальто с буфами на рукавах и праздничной шляпке. Тётка Ольга говорила, что она собирается к пастору на кофе… Господи, сохрани и помилуй, надо же ей было явиться сюда именно в этот момент!

– Вот как, так ты собираешься устроить мне вздрючку? – спросила фрёкен Хёк с язвительной улыбкой. – Придёшь завтра в восемь утра в мою комнату, тогда посмотрим, кто из нас получит вздрючку.

– Хорошо, хёкен Фрёк, – ответил Расмус, заикаясь от страха.

Фрёкен Хёк сокрушённо покачала головой:

– Хёкен Фрёк?.. Да что сегодня с тобой творится, Расмус?

Она ушла, а Расмус застыл на месте, понимая, что пропал. На этот раз его ничто не спасёт. Его выпорют розгами, и по заслугам. Нельзя наделать столько глупостей в один-единственный день.

– Не бойся, она бьёт не очень больно, – сказал Петер-Верзила в утешение Расмусу. – Ничего страшного. Что ты раскис?

Но Расмуса ещё ни разу в жизни не пороли розгами, и он был уверен, что не выдержит этого. Ах, почему не он укатил в коляске из Вестерхаги с женой торговца! Теперь ему остаётся только одно – бежать. Он не сможет лежать целую ночь в постели, зная, что наутро ему предстоит идти к фрёкен Хёк, где его ждёт порка. Но один он не осмелится бежать. Гуннар должен бежать вместе с ним… должен! Расмус поговорит с ним, будет просить, умолять его бежать вместе с ним. Времени терять нельзя, они должны бежать через несколько часов.

Длинный день окончился. Настало время идти спать, но дети никак не могли угомониться. В отсутствие фрёкен Хёк дежурила тётя Ольга, а её никто из детей не боялся. Когда она прикрикнула на них, девочки послушно отправились в спальню, а мальчиков ей пришлось загонять, как строптивых жеребят. Никому не хотелось ложиться спать в такой светлый прекрасный летний вечер.

Расмус не отходил от Гуннара. Когда они раздевались, он шепнул ему:

– Гуннар, я всё-таки убегу сегодня ночью. Ты можешь убежать со мной.

Но Гуннар сердито толкнул его:

– Не болтай вздор! С какой стати тебе бежать?

Признаваться, что он бежит из-за предстоящей порки, он был не в силах даже Гуннару.

– Я уже сыт по горло этим несчастным приютом! – сказал он. – Хочу поискать где-нибудь другое место.

– Вот как! Ну, беги, – беспечно ответил Гуннар. – Только жаль будет тебя, когда вернёшься назад.