Ольга Перовская - Ребята и зверята
Не знаю, чем бы это кончилось, если бы нам не пришлось переезжать в другой город.
Перед нашим отъездом в городе произошло участились случаи воровства и грабежа, многие из которых так и остались нераскрытыми.
Для улучшения работы милиции руководство города приобрело за большие деньги несколько известных собак-ищеек. С собаками приехал специальный человек, которому поручили бороться с этим неслыханным здесь прежде позором и безобразием.
Случайно я попала с отцом к этим собакам. Они были очень хорошо устроены. Для них отвели большой участок с садом. Каждая собака жила в отдельном домике. Кормили их досыта и никому не позволяли на них кричать или бить их.
Эти собаки были очень похожи на волков, и мне сразу пришло в голову: а не попросить ли, чтобы Дианку тоже взяли сюда? Я сказала отцу, отец — заведующему.
— Волчицу? Ручную? — закричал заведующий. — Да хоть сию минуту! Ведь это же моя мечта. Я как раз ищу такую…
И вот Дианка переехала в питомник и поселилась в одном домике с собакой-сыщиком Вольфом.
Я до отъезда каждый день ходила к ней в гости. Она по-прежнему ласкалась ко мне. Выглядела она сытой, весёлой и довольной. Я уехала спокойно, уверенная в полном её благополучии.
В новом городе у нас не было животных, и нам без них было скучно. Я не упускала случая узнать что-нибудь про Дианку. Первые два-три года заведующий питомником писал нам письма. Он сообщал, что у Дианки и Вольфа были щенки. Эти щенки отличались редкой выносливостью и здоровьем, а главное — из них вышли замечательные сыщики.
Потом мы перестали получать вести о собачьем питомнике. Только позже, стороной, мы узнали, что питомник этот стал знаменит на весь Казахстан. Собаки его без ошибок находили преступников. Спрятаться от них не было никакой возможности. На воров они нагнали такого страху, что в самой Алма-Ате кражи почти совсем прекратились.
Через несколько лет мы опять вернулись в Алма-Ату. Я первым делом пошла в питомник. Служащий сказал мне, что Дианки и Вольфа уже нет в живых. Они состарились и умерли.
— А дети их? — спросила я. — Можно их посмотреть?
— Сейчас собаки все на ипподроме. Там нынче выставка и состязания служебных собак.
Я побежала на ипподром. Громадные павильоны его были забиты народом, как в дни больших скачек.
Было очень интересно. Сначала показывали молодых щенят, которые только недавно начали учиться. Они старательно исполняли свои номера: прыгали через барьеры, влезали по лестницам на вышки, доставляли через поле вьючки со снарядами. Их заставляли отыскивать спрятанные вещи и выполнять много других поручений.
Вдруг прибежал кассир, который продавал билеты у входа, и громко закричал, что у него украли все деньги из кассы.
Публика заволновалась, все стали хвататься за карманы, щупать, целы ли у них деньги.
За ворами сейчас же пустили собаку. Она обнюхала кассу и бросилась в ряды, где сидела публика. Пробежала один, другой, третий ряд. В четвёртом, в самой середине, сидела богато одетая, расфранчённая женщина. На ней была большая, с огромное решето, шляпа — самая модная в то время.
Собака подбежала к этой даме, обнюхала её — и вдруг кинулась прямо к ней на плечи. Женщина загораживалась руками и тоненьким, каким-то смешным голосом возмущалась:
— Что такое? Что за безобразие! Я буду жаловаться…
— Конечно, безобразие, — зароптали в публике. — Разве такая дама может украсть?
— Она же давно тут сидит, с самого начала…
— Собака ошиблась… Где же служащие, что они смотрят?
— Этак собака может любого человека ни за что изуродовать!
Но собака не понимала этих возгласов и продолжала своё дело. Вот она добралась до модной шляпы, вцепилась в неё зубами, рванула — и стащила шляпу вместе с волосами.
— Ой, что же это? — крикнула какая-то женщина рядом со мною.
— Какой ужас! — поддержала её другая.
Но тут мы все увидели, что у дамы под большой шляпой и под длинными волосами — другие волосы, коротко остриженные, как у мужчин. Глянули вниз, а там собака уж растрепала шляпу, парик, вытащила аккуратно связанную стопку денег и, держа её в зубах, уставилась на даму.
Тогда дама тут же при всех сняла через голову платье. Под платьем оказалась форменная тужурка, сапоги, брюки.
— Да это же служащий! — догадался кто-то.
Все захохотали, захлопали в ладоши. Каждому хотелось погладить умную собаку, но служащий сказал, что посторонним не разрешается ласкать служебных собак.
После этой сценки было показано ещё несколько представлений. Собаки проявили в них прекрасную выучку, сообразительность, смелость и замечательное чутьё.
А потом был парад.
Перед публикой одну за другой проводили лучших, отличившихся собак, называли их имена, перечисляли их подвиги и объявляли награды. Музыка играла туш.
— Джой и Спай! — с торжеством в голосе объявил распорядитель парада. — Дети Вольфа и настоящей волчицы Дианы. Они только что вернулись с московской выставки. Там они заслужили высшие награды — большие золотые медали. На этом состязании они идут вне конкурса, потому что здесь им нет равных.
Все шумно захлопали в ладоши и стали подниматься с мест, чтобы получше разглядеть знаменитостей. Музыка снова заиграла туш.
Перед зрителями стояли два огромных красавца волка.
Я любовалась ими и вспоминала Дианку и Тома.
Мишка
В маленьком домике лесного кордона все спали. Под горой рокотала река, ворочала тяжёлые камни. Вдруг сквозь гул послышались голоса, понукавшие лошадей:
— Нн-о! Но-о, Гнедой! Айда! Э-э-эй!
Тяжёлая подвода въехала на крутой подъём, дотащилась до кордона и стала.
Лошади опустили головы и шумно дышали.
Отец обошёл домик и кнутовищем постучал в окошко.
— Сейчас открою! — откликнулась из комнаты мама.
Пока она одевалась, отец и его товарищ, Федот Иванович, отвязали что-то лежавшее врастяжку на телеге, осторожно положили на землю и стали распутывать верёвки.
Соскучившийся по дому Гнедой нетерпеливо толкал носом запертые ворота.
Наконец ворота распахнулись. Телега въехала во двор и остановилась у сарая.
— Что вы так долго не возвращались? — спрашивала мама, помогая убирать поклажу. — Я думала, уж не случилось ли чего.
— Как же, случилось. Задержались на два дня. Зато смотри, кого привезли! Это ребятам в подарок.
И они показали на что-то, в темноте похожее на телёнка.
— Батюшки! Да где же вы его поймали? Довезли-то как, такого маленького? Ну, давайте его сюда, в сарайчик. А кормить его не надо? Может, он есть хочет?
— Нет, сейчас он не станет есть: слишком его растрясло. Пускай он лучше отдохнёт, а завтра дадим ему молока.
Отец уложил «подарок» на солому, укутал его попоной и припёр дверь сарайчика большим камнем.
— А ты куда? Пошёл отсюда, дурень! — прикрикнул он на лохматого дворового пса Майлика.
Майлик давно уже старался обратить на себя хозяйское внимание. Едва под горой послышались голоса, он помчался встречать. Он расцеловал в морды Гнедого и Машку, облизал хозяйские сапоги, облетел волчком, крепко поджав хвост и закинув голову, весь двор — словом, из кожи лез вон, чтобы получше выразить свою радость и любовь к приезжим. А когда отец привалил к сарайчику камень, Майлик обхватил его лапами и силился откатить на прежнее место.
— Одурел от радости, — засмеялся отец. — А может, он и вправду хочет забраться в сарайчик? Задушит ещё малыша…
— Нет, это он так, перед тобой выслуживается, помогает. Пошёл, пошёл, Майлик! Не суйся, куда не спрашивают.
Все поднялись на крыльцо и вошли в дом. Разбудили Соню и меня.
Мы сбегали с ведёрком к реке.
На крыльце зашумел самовар. Мама стала жарить лепёшки. За чаем отец рассказал, как «подарок» остался один в лесу, возле убитой кем-то матери.
— Ведь вот какой народ подлый! Знают, что весной у них маленькие. Нельзя в это время охотиться. Нет, всё-таки стреляют. Убили у него мать, а он и толчётся вокруг неё. Да и правда, куда же ему, такому, деваться? А убивать тоже жалко. Ну вот мы и решили с Федотом Ивановичем взять его с собой. Пускай растёт с ребятами.
Мама очень это одобрила.
Ей с первого взгляда понравился маленький «подарок», и она сразу же стала его верной защитницей.
Юля и Наташа тоже проснулись. Услыхали, что отец с матерью говорят про какой-то «подарок», и повысовывали из-за двери свои заспанные рожицы.
— Мама, — басом справилась Наташа, — а есть его можно, этот подарок?
— Нет, — ответила Юля, — он живой.
— Мама, а кто он такой?
— Мама, это нам, что ли, привезли? А ну-ка, где он? Где он, мама?
— Спите, спите! — строго прикрикнула мать. — Завтра увидите.
Ничего не поделаешь, пришлось им дожидаться завтра.
Мама проснулась рано, чуть только забрезжил рассвет. Встала, разбудила Соню и меня, и мы все вышли во двор.
