Астрид Линдгрен - Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6. Расмус-бродяга [Авт. сборник]
Когда мы полезли по Руке Мертвеца, у меня по коже побежали мурашки, было чуть страшновато. Хорошо, что мама не видела Руки Мертвеца, а не то она ни за что не позволила бы нам лазать по Скалистым горам. Лассе посмотрел вниз и сказал:
— Кто собирается свалиться здесь, пусть поднимет руку или ногу!
Но никто из нас не мог поднять ни руку, ни ногу. Руки и ноги нам нужны были, чтобы цепляться за скалу и двигаться вперед. Но никто не свалился, и скоро мы очутились в Громовой пещере.
Рядом с Громовой пещерой была красивая полянка. Мы уселись на ней и разложили свою еду. На дальних прогулках всегда хочется есть. Мы проголодались быстро и решили подкрепиться. У нас были с собой оладьи с вареньем. Мне кажется, штук сто, не меньше. А еще молоко, сок и печенье. Улле прихватил с собой пальты[31]. Целых шесть штук, по пальту на каждого. Но холодные пальты нам есть не хотелось, ведь у нас было так много оладьев. У Анны с Бриттой остался только один кренделек. И его съел Буссе, ведь ему страшно хотелось съесть его. Он у нас большой сладкоежка.
Улле немножко рассердился из-за того, что никто не хотел есть его пальты. Бритте стало жаль его, и она сказала:
— Я тебе дам кренделек, Буссе. Но сначала ты должен съесть пальты Улле.
Буссе был уже сыт, но все же стал жевать пальт. Потому что ему очень хотелось, чтобы последний кренделек достался ему. Первый пальт он слопал быстро. Второй тоже уплел с легкостью. Хотя немножко медленнее. Принимаясь за третий, он вздохнул. Но Бритта держала кренделек у него перед носом, и он третий пальт все-таки умял. Потом взял четвертый, надкусил его и сказал:
— Четверое уже не лезет!
— Эх ты, чучело! — засмеялся Лассе. — Не «четверое», а четвертый.
— Я так объелся, что забыл все слова на свете, — ответил Буссе.
Анна запрыгала вокруг Буссе на одной ноге и закричала:
Раз, два, три, пали,на четыре говори,а на пять жди опять,а на шесть дело есть!
— Мне кажется, дело у меня сейчас будет, вот-вот обделаюсь, — сказал Буссе и отказался доедать пальты.
— Но кренделек я тебе все равно дам, — решила Бритта.
Но Буссе ответил, что он никогда не будет есть крендельки и уж ни за что на свете не возьмет в рот пальт.
Потом мы пошли в пещеру. Лассе сказал, что в каменном веке здесь жили люди. Ух, до чего же здесь было холодно зимой этим беднягам! Между скалами были большие щели, куда ветер наметал снег.
Бритта придумала игру, будто мы — люди каменного века. Лассе сказал, что это хорошая мысль, что он, Буссе и Улле будут ловить зубров и приручать их. А Бритта, Анна и я будем сидеть дома, в пещере, и варить еду. Вот еще выдумал! Во что бы мы ни играли, мальчишкам всегда выпадает делать что-нибудь интересное, а мы должны только обед варить и всякое такое. Но Бритта сказала, что мы можем наломать веток, подмести пол в пещере, воткнуть в щели березовые веточки, сделать там поуютнее.
А Лассе сказал:
— Делайте что хотите! Всякую там ерунду! Пошли, ребята, ловить зубров!
Но Буссе до того объелся пальтами, что был не в силах ловить никаких зубров.
— Тогда оставайся дома, в пещере, лупи женщин и детей, — велел ему Лассе. — Главное, займись каким-нибудь делом.
— Пусть только попробует нас тронуть! — сказала Бритта.
Но Буссе так наелся, что улегся на траву у входа в пещеру и лежал все время, покуда Лассе и Улле охотились на зубров, а мы с Анной и Бриттой подметали пещеру. Потом вернулись Лассе и Улле. Они примчались с диким воем. Лассе объяснил, что это значит: охота была удачная. Лассе вообще у нас любит поорать. Но такого дикого воя и рева я от него еще не слышала. Он сказал, что это первобытный вой. Что в каменном веке первобытные люди так выли во время охоты на зубров. Он принялся бессовестно хвастаться, какая опасная была охота и как много зубров он поймал. Хотя мы не увидели ни одного.
Тут пошел дождь, и мы уселись в пещере. Там было очень здорово. Небо сильно потемнело, и мы думали, что в этот день оно уже не прояснится. Но вдруг из-за тучи выглянуло солнце. Мы вышли из пещеры на берег озера и поглядели на красивый остров, который лежит посреди Норргорденского озера. Солнце освещало скалу на нашем пляже, где мы так часто загораем. И Лассе сказал:
— А что, если поплыть туда и искупаться?
Всего три дня назад мы спросили маму, скоро ли нам можно будет купаться.
— Нет, купаться еще слишком рано. Придется вам немного подождать!
— Ведь мы уже немного подождали, — решил Лассе.
Мы сели в лодку и поплыли к острову, потом разделись на нашем пляже и побежали наперегонки купаться. Первым в воду вошел Буссе. Пальты уже улеглись у него в желудке.
Вода была ужасно холодная, и мы все быстренько выскочили обратно на берег. И тут, на берегу, нас встретил злой норргорденский баран. Он стоял, нагнув свои страшенные большие рога. Норргорденского барана нельзя выпускать на выгон вместе со всеми овцами. Он перепрыгивает через изгороди и бодает всех, кто попадется ему на пути. Весной он пасется один на острове. Везти его туда очень трудно. Дядя Эрик, папа и дядя Нильс вместе связывают ему ноги веревкой, кладут его в норргорденскую лодку, дядя Эрик плывет на остров и выпускает барана.
Баран стоял на берегу и таращил на нас глаза. Мы очень удивились, потому что забыли про него. Барана этого зовут Ульрик.
— Ой, надо же! — крикнула Анна. — Я совсем забыла про Ульрика!
Мне думается, Ульрику очень обидно, что его связывают и кладут в лодку на виду у всех его жен и ягнят. Может, поэтому он такой злой. И к тому же, наверно, скучно ходить по острову совсем одному.
Сейчас он, видно, был злее, чем всегда. Он нагнул голову и, мотая ею во все стороны, пошел на нас. Сначала он бросился, на Улле и боднул его, сбив с ног. Улле вскочил и помчался во всю прыть. И мы все тоже пустились наутек. Буссе, Анна и Бритта забрались на высокий камень, Улле и я вскарабкались на дерево, а Лассе спрятался за кустом.
Я крикнула Лассе:
— Ты у нас мастер ловить зубров! Вот тебе один почти что зубр. Покажи, как ты его ловишь!
Но Лассе не посмел ответить. Он стоял за кустом и молчал, чтобы Ульрик не нашел его.
Ульрик разозлился, что ему не удалось хорошенько забодать нас. Он стоял под деревом, на котором мы с Улле сидели, и бодал кору так, что крошки летели во все стороны. Когда это не помогло, он подошел к камню, на который забрались Буссе, Бритта и Анна. Баран встал у камня и злобно уставился на них.
— Чего пялишься? — спросила Анна.
Тут мы стали думать, как нам оттуда выбраться. Похоже было, что Ульрику не надоест караулить нас.
— Жаль, что у нас нет при себе пальта! — пожалел Буссе.
Оставшиеся пальты мы спрятали в Громовой пещере и забыли взять их с собой. А теперь, когда Буссе вспомнил про пальты, мы все почувствовали, что проголодались.
— Ты что, заснул там, за кустом? — крикнул Улле.
Тогда Лассе высунул из-за куста голову и огляделся. Он решил прокрасться к камню, на котором сидели Буссе, Анна и Бритта. Лучше бы он этого не делал. Потому что Ульрик прямо-таки подпрыгнул от радости и помчался за Лассе. Лассе с криком побежал. Страшно было смотреть, как Лассе бегает вокруг можжевелового куста, а за ним скачет Ульрик.
— Беги, Лассе, беги! — крикнула Анна.
— А я что делаю? — крикнул в ответ Лассе.
Один раз Ульрик сбил Лассе с ног, и тогда мы все завопили не хуже первобытных людей. Ульрик немного испугался нашего крика. Лассе вскочил и побежал дальше. Ульрик пустился его догонять. Мы заорали еще громче, но это не помогло.
На острове есть старый сеновал. Крыша у него дырявая, и сена там больше нет. Дверь сеновала была распахнута. Лассе вбежал туда, Ульрик за ним. Я заплакала и сказала:
— Теперь Ульрик забодает Лассе до смерти в этом сарае.
Но тут мы увидели Лассе. Он вылез в дыру на крышу, спрыгнул вниз, подбежал к двери, запер ее и крикнул:
— Зубр пойман!
И только тогда мы осмелились спуститься с камня. Потом мы все залезли на крышу сарая и поглядели в дыру на Ульрика. Лассе плюнул на него и сказал:
— Тьфу на тебя, страшила!
А я добавила:
— Хоть бы только мой Понтус никогда не превратился в такого старого злого барана!
Потом мы решили, что нам пора домой. Лассе велел всем нам сесть в лодку. Чтобы потом самому открыть дверь сеновала, бежать к берегу и прыгнуть в лодку, прежде чем Ульрик сообразит, в чем дело.
— Ведь нельзя же оставить его взаперти, чтобы он умер с голоду, — объяснил Лассе. — Пусть даже этот Ульрик злой и глупый.
И мы послушались Лассе. Мы всегда его слушаемся.
Когда мы отчалили от острова, Ульрик стоял на берегу и смотрел нам вслед. Вид у него был такой, будто он очень жалеет, что мы уплыли.
— Ну что, может, поймать для вас еще парочку зубров? Вы только скажите! — похвастался Лассе.
