Тамара Михеева - Асино лето
В общем, не сносить бы Асе головы, но тут, на ее счастье, Савелий полез в воду, а Соня запустила в него комком тины. Савелий заревел и кинулся на нее с кулаками, Соня бросилась наутек — и прямо к дороге, по которой ездили машины. «Надо узнать у Кондрата Тарасовича, можно ли будет потом, после всего, рассказать маме правду», — подумала Ася и с особой нежностью поцеловала Юми в нос — мама забирала ее с собой.
Несколько раз Ася летала к Грозовому дому. Долетит, покружится над поляной и улетает. Даже не опускалась, не топала ногой, говоря заклинание: «Гром и молния!». Боялась, что если дом покажется, то так сильно захочется зайти, что не удержится.
Еще Ася с Савушкиным познакомилась. Савушкин был известным на весь город художником, потому что его рисунки печатали в столичном детском журнале, он уже иллюстрировал настоящую детскую книжку, а в городе постоянно проходили его выставки. Савушкину всего четырнадцать лет, он во втором отряде, но художник он самый настоящий. Ася познакомилась с ним в саду. Она пришла сюда утром, до зарядки (Сашеньку искала) и увидела, что недалеко от забора, присев на корточки, веснушчатый Савушкин что-то быстро-быстро рисует в альбоме.
— Тихо! — попросил он Асю. — Не спугни.
На разноцветном заборе, свесив ноги, сидели разноцветные чумсики. Они спиной сидели и Савушкина с Асей не видели.
— Чудо, правда?
— Это чумсики.
— Откуда ты знаешь?
Ася неопределенно пожала плечами.
— Ты с ними знакома?
— Ну, немножко.
Тогда Савушкин нарисовал и Асю.
А как-то ночью Кирилл, Азат и Артем позвали девчонок мазать шестой отряд. Согласились на эту авантюру только Наташка, Ася, Варя, влюбленная в Кирилла, и Аленка, которая с появлением Юми раздружилась с Вигилянской и делала теперь все, как Наташка.
Они нагрели зубную пасту и тихонько пробрались на другую половину своего корпуса, в палату мальчишек шестого отряда. Но оказалось, что там никто не спит, а рассказывают страшные истории и едят черемуху. Горе-мазатели хотели дать деру, но добрый шестой отряд великодушно простил их, угостил черемухой и страшной историей. Кто-то предложил намазать первый отряд, и они мелкими перебежками пробрались в седьмой корпус, дрожа от страха и собственной наглости.
Утром разъяренный первый отряд пообещал «разукрасить этих салаг под хохлому». Но так как непонятно было, кого именно надо разукрасить, а на весь лагерь пасты не хватит, то гнев их вылился впустую.
Потом они с гномами затеяли сплав по реке. Асе дали уменьшительного меда, чтобы ей тоже было интересно. Связали плот. Река при гномьем росте казалась невероятно огромной, больше Волги, на которую Ася ездила с папой прошлым летом. А ведь это еще не вся река, а только излучина, огибающая остров! А течение! Вот это да!
— Я боюсь, — попятилась Ася.
— Да ты что! Это же ПРИКЛЮЧЕНИЕ! — возмутился Горыныч.
— А если мы утонем?
— Старый гном сходит к Речному царю и вызволит нас, — беспечно сказал Еж.
В общем, построили плот и поплыли. Хотя нет, слово «поплыли» тут не подходит. Вода подхватила их плотик, как листик, и понесла с такой силой, что оставалось только визжать от скорости, восторга и жути.
— Нас несет в Долину Семи Радуг!
— А что это?
— Волшебная страна!
— Класс!
— Прасковья! Думай, что говоришь! Оттуда дороги нет!
— Почему?!
— Туда попасть можно только по реке, а как ты вверх по течению-то поплывешь?
— А-а-а-а!!!
Река сделала крутой поворот. Это кончился остров. Излучина впадала тут в основное течение реки. Здесь была стремнина, и волны, каждая с дом, навалились на плотик со всех сторон. Ася зажмурилась. Река стала как море. Вода клокотала и бурлила на перекате, будто выговаривала свои водяные слова.
— Нужно к берегу! Гребите! — прокричал сквозь ее рев Горыныч. Более нелепой команды нельзя было и придумать. Бороться с такой водой при гномьем росте было все равно что пытаться ладонью сдержать цунами или смерч.
Вдруг небо потемнело, на солнце наползла темно-лиловая туча, потом двинулась вдоль реки. Она будто нарочно искала наших путешественников, потому что остановилась прямо над ними и тут же разразилась дождем.
— Спасайся кто может! — крикнул Сева и рванул вверх, за ним бросились остальные.
И вовремя: плот опрокинуло. Сначала им удавалось увертываться от тяжелых, но пока еще редких капель, но стоило дождю набрать силу, как братьев-гномов и Асю, словно гвозди, вколотило в воду.
— Держись, Ася! — крикнул Горыныч и кинулся к ней на помощь.
— Сам спасайся! — успела она крикнуть ему в ответ и ушла под воду. «Как глупо погибнуть сейчас и так вот… не из-за чего… Интересно, кончится действие уменьшительного меда, если я буду уже мертвая? А если нет, то меня не найдут… И я буду пропавшая без вести…» Печально-торжественные Асины мысли были бесцеремонно прерваны. Чья-то рука схватила ее за воротник рубашки и потянула вверх. Чья-то огромная и грубая рука. Она подняла Асю высоко над водой. «Великан!» — ахнула Ася, но тут же вспомнила, что это она сейчас — гном. А «великан» уже вытащил из воды гномов, швырнул их на берег и проворчал сердито:
— Вот и сидите тут, нечего в воду соваться. А то утопнете, опять воду клянчить придете, царское добро разбазаривать.
И только когда «великан» погрузился в воду, Ася поняла, что их спас Водяной, ворчливый слуга Речного царя.
Глава 43
Ася лежала на верхней ветке сосны. Сосна была могучая, высоченная, наверное, самая высокая в этом лесу. Далеко-далеко было видно с нее. Сине-зеленые волны леса, изрезанные линиями просек, редкие поля, узкая лента реки… Ася смотрела то на лес вокруг, то в синее небо, там неспешно ползли облака, лениво выстраиваясь в причудливые замки и города.
Вдруг ни с того ни с сего упала с неба капля, и не успела Ася стереть ее со щеки, как обрушился на землю дождь. Настоящий ливень! Все дороги превратились в реки, зазвенели деревья, заметались птицы и люди. Ася спикировала вниз, добежала до своего корпуса. Дождь начался так внезапно, что она подумала, не опрокинул ли Кондрат Тарасович свой стол с колбами, но потом вспомнила, что он спрятал их в шкаф, под ключ.
Не по себе стало Асе. Вдруг что-нибудь случилось, и Кондрат Тарасович за ней все эти дожди присылает? Но что, что могло случиться? Пролилась живая вода? Удрал солнечный козленок? А вдруг сам Кондрат Тарасович заболел? Возраст все-таки…
Ася тут же пожалела, что поторопилась спрятаться от дождя в корпусе. Надо было сразу лететь на гору, а теперь Лена загнала всех под крышу, усадила за настольные игры, и попробуй ее переспорь! Ася с шумом отодвинула стул. Не будет она ни во что играть! Она сердито пошла в палату, захлопнула, не глядя, форточку и села на кровать. Что за жизнь! Девочки столпились в дверях и смотрели на нее как-то странно.
— Что? — не поняла Ася. Она оглянулась на окно. Напротив форточки висел желтый шар величиной с футбольный мяч. Он угрожающе потрескивал. Сердце у Аси кольнуло так, будто в него вставили иглу. Что же случилось, что? Там, на горе, в Грозовом доме, что-то не так, а она должна слушаться вожатых и торчать здесь!
А девочки, как назло, охали и ахали и обсуждали, какая Ася совсем отчаянная, шаровой молнии не испугалась, а ведь могло убить, и хорошо, что Лена не видела… За окнами грохотала гроза, шаровая молния метнулась куда-то вверх, булькал, захлебываясь собственной торопливостью, дождь, его струи летели по стеклу, оставляя размытые дороги. И вдруг — тишина. Гроза оборвалась внезапно, будто Кондрат Тарасович поймал ее за хвост и втянул в колбу.
— Ну и погодка, — вздохнул кто-то в коридоре.
Но Ася-то знала, что грозы хранятся в окованных медью сундуках, их так просто не выпустишь, да и не соберешь в одну минуту, это вам не послушный грибной дождик. «Что-то случилось, — стучало Асино сердце, — что-то не так». Лететь на гору? Еще пять минут назад Ася сердилась, что ее не выпускают из корпуса, а сейчас сомневалась. Кондрат Тарасович ведь предупреждал, что к нему всю неделю нельзя показываться, что зелье должно настаиваться в одиночестве и покое, куда же она пойдет? Может, вообще все эти дожди оттого, что Кондрат Тарасович зельем занимается, не до погоды ему, вот они и разбаловались?
— Шустова! — ворвался в палату Матвей Кондаков. — Тебя там дед какой-то спрашивает. Странный такой, в плаще… Э, потише! — Ася сбила Матвея с ног, выбегая на улицу.
На веранде столпились ребята из седьмого и шестого отрядов, а у крылечка возвышался Грозовой Человек. Волшебный плащ клубился тучами и потрескивал молниями у него за спиной, глаза из-под широких седых бровей смотрели пристально, руки с узловатыми старческими пальцами были сложены на груди. В воздухе сильно пахло дождем.
— Кондрат Тарасович! — подлетела к нему Ася. — Что вы… Что случилось?
